Вероника Батхен - Лигр [litres]

«Конечно, это очень просто – писать для детей. Так же просто, как рожать их».

Сергей: У каждого автора свой путь в детскую литературу. Я вошел в эту реку, будучи уже взрослым, покрытый шрамами профессии психиатра – исследователя преступности, с опытом жизни в мире киношных страстей, с горечью развода, в момент распада СССР. В моем багаже были сценарии и рассказы о войне, о кровавых временах – какие уж тут сказки. Но обретение Маринки и рождение дочери все изменило. Стаска с младенчества обожала сказки – вот и приходилось ей их сочинять каждый вечер, причем каждый раз новую. Поначалу это делала Марина, но потом и я стал присоединяться. Таков путь, наверное, большинства детских авторов. Согласна?

Марина: У меня по-другому. Я сочиняла сказки до того, как научилась писать. Рассказывала, а родители записывали – спасибо им. Так появились рукописные книги «Сказка про паровоз» и «Проделки вора». Они где-то хранятся в архиве.

Сергей: Следовательно, ты и прирожденный фантаст, ибо что такое сказка – если не фантастика? Вот паровоз у тебя ведь был живой, не так ли? Есть, правда, мнение у зануд-литературоведов, что фантастика – это тогда только, когда автор истории понимает, что его допущение невозможно, нереально. И древние греки с их Гомером, сочинявшие истории про Гидру или Циклопа, свято верили в эти чудеса. Для них это была реальность. Ты ведь тоже верила в чудеса в том возрасте? То есть ты сочиняла не сказки, а быль. Например, ты же верила в Деда Мороза?

Марина: Ни в какого Деда Мороза я не верила. Когда он приходил в детский сад – я его боялась, чужого дядьку с бородой. И за подарки была благодарна родителям, а не Деду.

Сергей: Ты, получается, не верила в волшебство? И сейчас тоже?

Марина: Для нас двоих достаточно того, что ты веришь в чудеса до сих пор. Я же пытаюсь разграничивать реальность и воображение. Когда погружаешься в образ на сцене, нужно все-таки дистанцироваться от него, иначе тебя задушат, как Дездемону.

Сергей: Вернемся к нашим пирогам. Росла дочь – взрослели читатели наших детских книг. На смену сказкам для малышат пришел детектив для младших школьников «Приключения Маши Михайловой», повести «История кентавра» и, наконец, трилогия романов для подростков «Маг дороги». Позволю себе процитировать один из отзывов читателей: «Несмотря на то что книга преподносится, как детская, я и сама с удовольствием прочла ее. Трогательная, светлая история. В основе ценности, о которых современные авторы, кажется, совсем позабыли. Особенно приятно, что Марина и Сергей вспомнили об этих ценностях именно в детско-подростковой книге. А то ведь современный мир приучил, что книжка для подростков – это магия, погони, неоднозначные герои (в смысле, что непонятно – положительные они или отрицательные?) и надуманные ситуации». Действительно, магия ради магии, погони ради погонь нас не прельщают. Но и тот психологизм, который есть в основе нашего «М-реализма», чреват отторжением, если он в слишком больших дозах. Это очень сложная грань – балансирование между Сциллой развлекательности и Харибдой психологии, и сумеет ли наша история-корабль проскользнуть между этими скалами – всегда Вопрос Вопросович.

Марина: Дети-читатели, как и взрослые, бывают очень разные. И детские книги нужны на разные темпераменты: кто-то без магов-погонь не будет читать, а кому-то нужен неторопливый вдумчивый рассказ. Кто-то скажет – «вечные ценности», другой – «морализаторство», кто-то скажет – «искренность», другой – «пафос». Пока внутри у каждого из нас не околел еще ребенок, надо советоваться с ним, и писать для него.

Сергей: Детская книга своеобразна еще и потому, что огромную роль в ее судьбе играет художник. Нам повезло с этим. А. Джаникяну («Воздушные рыбки»), С. Ус («Жирафчик и Пандочка»), М. Садердиновой, Г. Лопачевой («История кентавра») и другим нашим художникам – спасибо. И еще хочу сказать спасибо нашим режиссерам, создавшим прекрасные анимафильмы по нашим сказкам – Оксане Карпус («Театральный роман»), Маша Медведь («Курица, которая несла всякую всячину», «Красная жабка»). Надеемся, герои других наших сказок, и наш Кентавр Себастьян, и детектив Маша Михайлова, и школьница Лена Лапина, ее друг людоед Уйма и некромант Максимилиан увидят еще себя в кино.

Как прекрасно сочинять детские книги! В них добро есть добро, а зло коварно. Пишешь с распахнутой душой, не боишься показаться наивным. Можно быть ироничным, но не желчным. Улыбаться, а не высмеивать с фигой в кармане…

Марина: Мир детства – вовсе не сахарная пудра. Дети не сотканы из варенья и радуг. Тем не менее писать детские книжки – да, пожалуй, это моменты счастья.

Тут впору вспомнить, что нявки «Ведьминого века» – это одновременно и мавки (беспечные дети леса, русалки из племени тех, кто «на ветвях сидит»), и навь, пришельцы из-за посмертной грани. Которые тоже беспечны, вроде как даже беззлобны и безгрешны – но встречаться с ними едва ли не опасней, чем с инициированной ведьмой! Впрочем, и танец спецслужбистов-чугайстеров, изгоняющий навь обратно «за грань», оставляет столь же демоническое впечатление: эта пляска чем-то сродни наезднической скачке…

Но может и в противоположном, по схеме «Мизеракля». Правда, в «Мизеракле» маги наделены лишь локальным могуществом: превратить человека в ключ или замо́к им по силам, а вот перестроить всю сюжетную линию , изменить жанр – едва ли: все-таки они и сами пребывают в одном жанре со всеми остальными персонажами рассказа. А вот Хозяин работает и по-крупному, и по мелочам. Например, встретившись примерно с таким же случаем интеллектуальной и эмоциональной лени, как в «Мизеракле», он преобразовывает уныло-благополучного горожанина… нет, все же не в замо́к, но в питьевой фонтанчик.

Тут уместно вспомнить замечание С. Дяченко: «Увы, я земной человек, психиатрия въелась в мою плоть и кровь, и мне интереснее погрузиться в свое время, в свой город, в психологию понятных мне людей, чем примеривать латы героя в условном Средневековье, осаживая взбрыки нетерпеливого грифона» (интервью для книги «Варан»). Драконы-то в творчестве Дяченко порой даже и попадаются – но КРАЙНЕ далекие от фэнтезийной традиции; а вот грифонов действительно нет.

Кто не знает – это видовое название белого журавля: птицы редкостной, из «Красной книги», но все же не грифона…