Лорел Гамильтон - Трепет света

Что бы он ни увидел на моем лице, это заставило его улыбнуться той светлой широкой улыбкой, что делала его лицо чуть менее идеальным и удивительным в тоже время. Гален посторонился, чтобы Холод мог взять меня за руку и склониться ко мне в поцелуе. Он слегка замешкался, выпрямляясь, словно что-то защемило или заболело в центре его тела.

— Что сказал врач? — спросил Дойл.

— Он дал какие-то антибиотики и велел не нагружать организм ближайшие три дня.

— Погоди, хочешь сказать, что собачьи царапины оказались заражены? — спросила я.

— Похоже, что так, — ответил он, сжимая мою ладонь и улыбаясь мне.

— Ты не можешь подцепить инфекцию от ранения, только от яда или злых чар. Никто из фейри не может просто заразиться.

— Тем не менее, именно поэтому я не исцеляюсь так, как должен.

— Холод, ты… Я видела, как ты исцелился от пулевого ранения быстрее, чем от этих собачьих царапин. Они были глубокими, но не настолько же.

— Доктор заверил меня, что это натуральные антибиотики, не искусственные, так что у меня не должно быть аллергической реакции на них, и поскольку прежде я их не принимал, инфекция не должна быть устойчивой к ним, как могло быть, если бы я чаще прибегал к современной медицине.

— Холод, ты хочешь сказать, что исцеляешься по-человечески медленно, как я могла бы исцеляться?

Холод не смотрел на меня. Я взглянула на Дойла и Галена у изножья кровати.

— Поговорите кто-нибудь со мной, сейчас же.

— Некоторые из новоприбывших сидхов были недовольны тем, что Холод не исцеляется так же, как до его отъезда из Фэйри, — сказал Дойл.

— Хочешь сказать до меня, — уточнила я, стиснув их руки в своих ладонях.

— Не важно, какова причина, — сказал Холод со спокойным, умиротворенным, даже счастливым лицом.

— Ты был бессмертным и не старел. Ты остался бы таким же прекрасным и удивительным на целую вечность, а любовь ко мне украла это у тебя. Как? Как, лишь став моим возлюбленным, ты утратил свое бессмертие?

Он поднял мою руку и потерся губами о костяшки пальцев. Это было замечательно, но я могла думать лишь о том, что он теперь будет стареть. Что, влюбившись в него, я убила его.

— Мы не знаем, как и почему это случилось, — сказал Дойл.

— Так значит я виновата в смерти Шолто. Он не исцелился, как ночной летун или сидх, потому что любил меня? Как это может быть?

Теперь это была не паника, а ужас.

Ночные летуны зашипели, один из них сполз на пол и приподнялся, как делают скаты. Он заговорил плоским, безгубым ртом на нижней стороне его тела, шевеля щупальцами, что были совсем как у Шолто.

— Это была серьёзная рана, наша королева, даже мы могли не пережить ее.

Остальные летуны зашипели и засвистели хором.

— Не вините себя, и если ваша смертность распространилась и на нашего короля, он все равно был счастливее, чем мы когда-либо видели.

Один из них отлепился от стены, чтобы сказать:

— Такой молодой и такой грустный, пока не появились вы.

Тот, который стоял, покачиваясь, как мясистый ковер, вышел вперед.

— Мы увидим вас в безопасности, а убийца будет наказан. Ваш маленький гоблин пристыдил нас, чтобы мы защитили вас и младенцев; это наш последний долг перед лучшим королем во всем Фэйри.

Все летуны были очень старыми, так что «спасибо» могли воспринять, как оскорбление, но мне хотелось хоть что-то сказать.

— Как тебя зовут? — спросила я.

— Барра, моя королева.

— Шолто был лучшим правителем во всем Фэйри и хорошим человеком. Для меня честь, что ты, Барра, и остальные проделали такой дальний путь, чтобы обезопасить меня и детей Шолто.

Он поклонился, и поклон этот вышел неуклюжим, потому что анатомия слуа не предполагала, что они будут делать нечто подобное.

— Я ценю этот поклон, но знаю, что среди вашего народа этот жест не распространен, поэтому я тоже не жду его.

Он посмотрел на меня своими большими темными глазами.

— Вы разбираетесь в наших порядках.

— Я ваша королева, пока вы не выберите другого короля. До того времени я буду делать все возможное для вас.

Казалось, что мантия его тела перетекала или шла волнами сверху вниз.

— Мы проголосовали, что не изберем нового правителя, пока не отомстим за короля Шолто.

— На это могут потребоваться месяцы, — предупредила я. — Вам же нужен будет правитель до того времени?

— Вы наш правитель, пока у нас не появится новый король.

Единственное, что я могла на это ответить:

— Для меня это честь, и я постараюсь править так, как хотел бы Шолто.

Дойл положил руку на сердце и поклонился всем ночным летунам.

— Мы все высоко ценим то, что вы здесь, но не думаю, что отмщение за Шолто потребует месяцы.

Мы все на него посмотрели.

— В последнем звонке Рис сказал, что они нашли совпадение отпечатков одного из сидхов с пляжа. Рис, Баринтус и Красные Колпаки отвезли подозреваемого в полицейский участок.

— Он стрелял в Шолто или только заряжал винтовку? — уточнила я.

Дойл посмотрел на меня с одобрением.

— За эти месяцы твоей беременности я порой забывал, что здесь, в западных землях, ты была детективом до того, как я нашел тебя.

— Иногда мне кажется, что я всегда была беременна, но то, что я мама, не меняет того, что я Мерри Джентри, частный детектив.

— Мы не знаем, он ли нажал на курок, или был лишь частью заговора. Пока мы не убедимся, что среди сидхов больше нет предателей, мы окружим тебя теми стражами, в которых уверены так же, как в присутствующих в этой комнате.

— Мы ценим то доверие, которое ты оказываешь нам, — сказал Барра.

— У слуа больше чести, чем у большинства стражников обоих дворов, — сказал Дойл.

Барра исполнил еще раз один из этих причудливо неловкий, но изящный поклон.

— Нужно выведать все, что знает подозреваемый, — я сказала.

— Он не желает говорить

— Я так полагаю, он требует дипломатической неприкосновенности, как сидх благородного происхождения, — сказала я.

— Конечно, — сказал Дойл

— Хорошо.

Он посмотрел на меня.

— Хорошо, Мерри? Это означает, что полиция вообще не может его допросить.

— И что этот сидх всецело вверил себя в руки фейри, а я королева фейри. Мы будем относиться к нашему предателю как к благородному сидху двора фейри, и он расскажет нам все, что мы хотим знать.

— Если ты его будешь пытать, скорее всего, полиция остановит тебя.

Я улыбнулась, чувствуя, что это была неприятная улыбка.

— Не думаю, что нам придется прибегнуть к традиционным пыткам.

— Что ты задумала? — спросил Гален, и это прозвучало подозрительно.

— Как много слуа в западных землях? Только ночные летуны?

— Нет, наша королева, нас много. Ваш гоблин-сидх многих наших провел через зеркало.

— Еще лучше, — сказала я.