Дмитрий Овсянников - Осколки Сампо [litres с оптимизированными иллюстрациями]

– И твоя служба в этом? – осторожно спросил Антеро. – И ты… многих?

– Ни единого, – нойта вздохнула с облегчением. – Вы у меня первые. Вот, даю вам пристанище и лечу ваши раны. Не скажу, чтобы мне сильно хотелось быть ведьмой.

– Но почему ты сделалась ей? Разве не было выбора?

– Отчего же? Был, – печально ответила Велламо. – Пойти замуж. После твоего исчезновения ко мне сватались многие. Они приходили в дом отца сами – я с тех пор ни единожды не вышла на Праздник ножен. Я отказывала всем. Но потом явился жених, которому не отказал бы даже гордый Ахто Хирвио – сватов прислал военачальник Лоухи. Но я не хотела стать его женой. Он страшен, – с этими словами Велламо запахнулась в накидку, словно от резкого порыва ветра, умолкла и заговорила нескоро. – Я видела его, а сердцем чуяла больше. Он… не человек. Глаза злые, руки в крови по локоть… Даже именем своим не зовётся. Сам себя оборотнем называет. Варкасом…

– Я знаю его, – сказал Антеро. – Он ещё носит волчью шкуру.

– Человеческую, – нойта говорила еле слышно. – Человеческую кожу поверх волчьей души.

Ненадолго воцарилась тишина, затем Велламо продолжила свой рассказ:

– Его среди народа Похъи почитают героем, породниться с ним – честь. Здесь не стали бы слушать даже отказа единственной дочери. Я уже отчаялась, но тогда на помощь пришла моя матушка. И случай…

Сызмала матушка обучала меня колдовству, и я всегда знала, что её любовь хранит меня от всякого лиха. Она без слов поняла, каким несчастьем будет для меня выйти замуж за оборотня. И когда вскоре после сватовства Варкаса до нас долетела весть о том, что старая нойта – хозяйка Нойдантало – отправилась в Маналу навеки, и урочище опустело, матушка посвятила меня.

Я смогла объявить перед всем народом, что становлюсь ведьмой и по доброй воле согласна стеречь священную рощу Хийси.

– А что же Варкас?

– Почернел от злости и принял всё как есть. Ничего другого ему не оставалось. Выбор служения Хийси священен и нерушим, и сделавшая его женщина не должна знать мужа. Военачальник хоть и привык отнимать чужое без спроса, но отнять у самого Хийси – это больше чем дерзость и хуже чем безумие. Это кощунство. Ни один похъёланин не совершит подобного.

– Вы так любите Хозяина зимы?

– Мы его боимся, – призналась Велламо. – Ведь мы живём на границе его владений. А Хийси… не созидатель этого мира. Он с начала времен соперничает с Укко-Хозяином неба, но движет им лишь зависть. Он не пытается творить сам, только присваивает и портит творения Укко. Он правит стихией зимы, и всякий раз с её наступлением нагоняет на землю тьму и холод, чтобы с их помощью погасить солнце. И однажды это у него получится, ибо Хийси силён, а зима длинна – мы только не знаем, которая из зим сделается последней и продлится навеки… Я, нойта, ближе многих к престолу Хийси, и постоянно ощущаю его могущество. И я не приветствую его – без солнца на земле не будет жизни и радости.

– Не бойся, – Антеро взял нойту за руки и посмотрел ей в глаза. Та не шелохнулась. – Хийси никогда не сможет погасить солнца. Не Хийси сотворил этот мир, и не Хийси его рушить. Ключи от судеб мира держат добрые и могучие руки, и никакому чудовищу ныне и впредь не доведётся владеть ими. Видишь ли яркие сполохи на чёрном небе? То предвестники солнца спешат издалека, чтобы прославить его силу; скоро мы увидим алую полоску на краю неба, что со временем будет делаться все ярче и шире – то отоспавшееся за зиму солнце двинется навстречу зимней ночи, чтобы снова одолеть ее. Примчатся с юга тёплые ветры, и сам Укко поведёт их в бой – крушить ледяные крепи Хийси, плавить его снежную бороду! И скоро Хозяин зимы кубарем покатится со склонов Маанэллы, чтобы до следующей зимы прятаться от солнца у её корней, где даже днём царит вечная тьма!

– Если бы так мыслили похъёлане, – печально улыбнулась Велламо, – жизнь в Сариоле была бы намного светлее. Ведь любить Хийси не за что, а его боготворят открыто. Боготворят лишь затем, чтобы скрыть свой постыдный страх перед Хозяином зимы. Люди лгут, и такая ложь хуже всякой неволи. Ибо прежде всего приходится обманывать самих себя! Сама Лоухи учит их этому – дочь Хийси первая подменила уважение страхом… Но скажи теперь, сувантолайнен, чем вы прогневили эманту? На охоту за лосем Хийси абы за что не посылают.

– Разве это наказание? У нас с Лоухи был уговор – мы добываем лося Хийси, а она раскрывает нам тайну Волшебной мельницы Сампо.

– Ты пришёл в Похъёлу ради Сампо? – распахнула глаза Велламо.

– Это не так. Хотя ради Сампо я покинул свой дом, и шёл я, не зная дороги, по всей Карьяле, по всей Суоми. Но ни один разумный калевайнен не приблизился бы к рубежам Похъи. Этот край страшит моих сородичей, но не страшит меня. Потому что для меня Похъёла – не Тёмная страна, не Жилище людоедов и даже не место, где хранится Сампо. Похъёла для меня – это ты, Велламо! Одна мысль о тебе сильнее всех страшных легенд о северной окраине мира!

– Не трави душу, рунопевец, – возле губ красавицы пролегла горькая складка. Она поспешно высвободилась из рук Антеро и вскочила, отстраняясь от него. – Я нойта. Мне не положено знать мужчину или же делаться женой. И ныне послушай моего совета – отступись от уговора с Лоухи. Вам не угодить ей. С лосем или без него, вы попадете в западню – сгинете в тундре, гоняясь за наваждением, или же будете казнены в Корппитунтури.

– Как же нам быть? Мы проделали долгий путь, а теперь должны отступать, почти достигнув цели?

– Хорошо, – вздохнула Велламо. – Я помогу вам. Свое обещание Лоухи вам не исполнить, но Лоухи с самого начала не собирается быть честной с вами. Тем паче вы сделали всё, что по силам человеку – прозрели морок и заарканили заколдованного зверя. Я расскажу тебе о Сампо столько, сколько знаю сама. И даже дам взглянуть. Это будет справедливо.

Зимняя ночь не кажется тёмной, когда не смотришь на неё из окошка, а бежишь под сине-чёрным, усыпанным большущими яркими звёздами, небом. Под летящими лыжами поскрипывает снег, а по небу разноцветными перьями мчатся сполохи северного сияния.

Густо облепленные снегом деревья то обступали тропу, едва пропуская двоих лыжников, то расходились в стороны, рассыпаясь по склонам холмов, с которых далеко видны были спящие дебри Лапландии вперемешку с безлесыми сопками-тунтури.

– Что это? – Антеро на ходу указал вперёд – на высокую островерхую гору, поднимающуюся над тайгой. Со склона, с места выше кромки деревьев разливался удивительный свет. – Точно луна опустилась на самую гору и сияет оттуда!

– Не луна! – отвечала Велламо, не сбавляя шага. – А то, за загадкой чего ты пришёл сюда! Это святыня Похъи, чужакам не положено видеть ее! Лишь Лоухи, да старшие колдуны, да знатные воины вхожи туда! Тебя пропущу только ради…