Ирина Матлак - Круг двенадцати душ

Она снова немного помолчала и неожиданно спросила:

— Ты когда-нибудь слышала легенды о белых ланях, что выводят заплутавших путников из лесных чащ?

— Слышала только о тех, которые заводят путников к трясинам, желая погубить.

От моего ответа глаза Делоры подернулись пеленой тоски — глубинной и невыразимой словами. Потаенная боль на несколько коротких мгновений прорвалась наружу, и, обратив взгляд в усеянное стекающими каплями окно, девушка произнесла:

— Людям свойственно переиначивать правду и бояться того, чего они не могут объяснить. Если кто-то не вписывается в общепринятые рамки нормальности, его хотят уничтожить или переделать. А второе чаще всего равняется первому. Непонимание в большинстве случаев рождает ненависть.

Делора замолчала в третий раз, и теперь повисшую тишину нарушила я:

— Эти легенды… Ты с ними как-то связана?

Она медленно отвела взгляд от окна и, посмотрев на меня, ответила:

— Они — обо мне.

Ее слова я осознала не сразу, они попросту не укладывались в голове. Одно дело обладать магией и совсем другое — принадлежать к неким сверхъестественным существам. Даже во мне, имеющей магический дар, укрепился стереотип о том, что все они являются опасными.

— В каком смысле — о тебе? — уточнила я, хотя и так все прекрасно поняла.

От Делоры не укрылась моя реакция, и она грустно улыбнулась:

— Мой народ является одним из древнейших. Друиды испокон веков жили в лесах и принимали у себя тех, кто нуждался в помощи. Во время «Чистки» мы старались укрывать других магов, хотя и сами подвергались гонениям. Лес, наш вечный дом, прятал нас от охотников, но даже он не сумел защитить всех. Некоторые из нас умели обращать часть души ланью или оленем и посылать ее к тем, кто сбился с пути. Так заплутавшие путники находили к нам дорогу.

Задавая очередной вопрос, я чувствовала себя несмышленым младенцем:

— Можешь объяснить, что значит обращать часть души?

— Не могу. — Уголки губ Делоры приподнялись. — Скажу лишь, что лань — символ душевной чистоты. Этот знак является добрым и никогда не приведет к верной гибели, как теперь принято считать.

Вначале я подумала, что мне кажется, и несколько раз моргнула, желая развеять наваждение, но через пару секунд убедилась, что действительно это вижу. Не знаю, послужил тому завораживающий рассказ или то пробудился мой дар, но я увидела, как на голове Делоры появились полупрозрачные оленьи рога — большие и ветвистые. Меж ними, точно искусное кружево, висели тончайшие нити паутинок с поблескивающими каплями росы. Кожа девушки-лани будто светилась изнутри, а на ее лице появился мерцающий узор, похожий на переплетение стеблей и листьев.

Где-то на улице послышались голоса, и все это исчезло, но увиденное накрепко отпечаталось в моей памяти.

— Наверное, вернулся Дженкинс, — предположила Делора, привстав с места. — И не один.

Последовав ее примеру, я посмотрела в окно и увидела подъехавший к воротам экипаж. Вскоре из него вышел дворецкий, а следом за ним спустилась невысокая худенькая девочка, закутанная в длинный плащ. Ее я узнала сразу. Даже не требовалось видеть лицо, чтобы понять: это тот самый ребенок, которого я встретила в городе. Еще тогда мне показалось странным, что Дженкинс говорил о ней так, словно знал лично. Кажется, упоминал, что в городе о девочке заботятся. Теперь же выходило, что она действительно связана с кем-то из обитателей Сторм-Делла.

— Пойдем посмотрим? — предложила Делора, уже устремившись в сторону выхода.

Мне хотелось продолжить разговор, но, видя решимость девушки уйти, возражать я не стала. Покинув библиотеку, мы быстро прошли по коридорам и оказались в холле как раз в тот момент, когда Дженкинс и девочка вошли в дом. Здесь их уже встречала Оливия, которая тут же бросилась вперед с распростертыми объятиями.

— Банни, солнышко! — не сдерживаясь, воскликнула она и присела перед девочкой. — Как же я по тебе скучала!

— Я тоже скучала, мама, — раздался тихий низковатый голосок, и тонкие ручки обвились вокруг шеи горничной.

Надо же, думала я, наблюдая за этой сценой, мне никогда бы и в голову не пришло предположить, что их связывает близкое родство. Оливия с дочерью были совершенно не похожи, более того — разительно отличались. Как цветом волос, глаз, так и чертами лица.

— Отведи ее наверх, — в своей обычной бесстрастной манере велел дворецкий. — И смотри, чтобы она не болталась по дому просто так.

Спешно кивнув, Оливия помогла девочке снять мокрый плащ, пристроила его на вешалку и, взяв дочь за руку, повела к черной лестнице. Я обернулась к Делоре, намереваясь предложить вернуться в библиотеку, но той рядом уже не было. Зато ее место заняла Кэсси, приход которой остался мною незамеченным.

Дворецкий в холле не задерживался и, избавившись от мокрой верхней одежды, удалился. Только Кэсси собралась у меня что-то спросить, как из недр дома донеслись звуки рояля. Не мешкая, я стремительно направилась в сторону музыкального зала, и Кэсси увязалась за мной. Звучал тот же ноктюрн, что и в прошлый раз, отчего на душе снова стало неспокойно. Прекрасная музыка, обычно вызывающая светлую грусть, сейчас навевала тревогу и желание скорее оказаться рядом с ее исполнителем, чтобы убедиться, что играет обычный человек.

В зале все было по-прежнему. Все, кроме одного — с моим появлением мелодия не смолкла. Она все так же лилась по залу, отражаясь от стен и возносясь под высокий потолок, хотя за роялем никого не было.

Призвав на выручку все самообладание, я неспешно приблизилась к музыкальному инструменту, в то время как Кэсси буквально повисла на моей руке. Увидев, как клавиши нажимаются сами по себе, мы обе замерли, не в силах оторваться от необычного зрелища. Лишь прислушавшись к себе и приложив усилия для использования дара, я сумела рассмотреть длинные тонкие пальцы, такие же тонкие запястья, изящную фигуру, собранные в замысловатую прическу волосы. Моих сил хватило ненадолго, и вскоре я снова видела лишь самопроизвольное движение клавиш.

Та, кого я сумела рассмотреть, совсем не походила на Еву. Если это был призрак, то совершенно иной. Вместе с тем я не чувствовала в нем того холода, что возник в саду, когда разбилось окно. Да и Делора упоминала, что темные духи обычно бывают бесформенными. Значит, женщина за роялем не относилась к их числу.

— Ч-что происходит? — опомнившись, с запинкой спросила Кэсси, оставляя на моем предплечье синяки.

Обнаружив, что моя спутница близка к истерике, я мысленно пожалела, что позволила ей со мной пойти. Объяснять что-либо сейчас было не место и не время.

— Уходим, — высвободившись из хватки, я сама взяла ее за руку и потащила в сторону арок.