Ирина Матлак - Круг двенадцати душ

Ливень незаметно прекратился, и с затянутого тучами неба сейчас сыпалась лишь мелкая водяная пыль. Как только мы оказались на заднем дворе, ноги сами понесли меня в сторону заросшего тиной пруда. Хотелось скорее оказаться как можно дальше от дома, полного необъяснимых явлений и вещей. Ладонь Кэсси была холодной и влажной, саму девушку трясло, и я не переставала сожалеть о ее присутствии.

— Успокойся! — несильно тряхнула ее за плечи, когда мы подошли к мостику. — Посмотри на меня!

Блуждающий растерянный взгляд сфокусировался на мне.

— Дыши глубже и приходи в себя. Когда будешь готова слушать, я все объясню.

«Постараюсь объяснить», — добавила про себя, подавляя бегущую по телу нервную дрожь.

Пруд давно не чистили, и воздух в этом месте стойко пропах затхлой водой и тиной. Ведущую сюда дорожку размыло, под ногами чавкала грязь. Но, невзирая на это, пребывание здесь пошло на пользу и мне, и Кэсси. Прибрежные заросли камыша невысокой стеной ограждали нас от мрачного и не слишком гостеприимного особняка.

Не сговариваясь, мы взошли на мостик и остановились посередине, положив руки на мокрые перила. По воде шла мелкая рябь от падающих на нее капель. Рядом росла старая ива, которая склонилась так низко, что слилась со своим отражением. В какой-то момент из ее ветвей выпорхнула пара птиц и, громко крикнув, взмыла под купол серого неба.

— Это что, была какая-то… магия? — на грани слышимости прошептала Кэсси, подняв на меня большие испуганные глаза.

Мне вовсе не хотелось сеять панику среди живущих в особняке девушек, но сейчас соврать я не могла. И не столько потому, что не позволяла совесть, сколько из-за невозможности найти другое объяснение. Как еще можно трактовать случившееся в музыкальном зале?

— Магия, — подтвердила я и, не дожидаясь очередных вопросов, продолжила: — Кэсси, ты не должна никому говорить о том, что видела. По крайней мере, пока. Не хочу тебя пугать, но в этом месте происходит нечто странное. Впрочем, думаю, ты это заметила и без меня. Само наше пребывание здесь полно недомолвок. Неизвестно, сколько времени осталось на поиск ответов, но надеюсь, что его хватит.

Кэсси намеревалась что-то сказать, да так и застыла с открытым ртом, смотря куда-то мне за спину. Обернувшись и проследив за ее взглядом, я заметила, что по ту сторону ограды кто-то стоит. Это была древняя как мир старуха с редкими прядями седых волос, выбивающихся из-под темного платка. Скрюченные пальцы впивались в кованые прутья, рваные лохмотья подхватывал ветер, обнажая худые ноги в тяжелых дырявых башмаках. Когда старуха внезапно протянула руку сквозь ограду и, глядя прямо на нас, поманила указательным пальцем, Кэсси машинально попятилась.

— Это обыкновенная нищенка, — проговорила я вслух, обращаясь не только к Кэсси, но и к себе.

— Ты как хочешь, а я к ней не пойду, — замотала головой моя спутница, делая еще несколько шагов назад.

Разговаривать со старухой не было желания и у меня, но что-то буквально толкало к ней. Еще не предполагая, что она может быть как-то связана с поместьем, я чувствовала, что должна ее выслушать. В конце концов, нас разделяла надежная ограда, и ничего плохого сделать она мне не могла. Возможно, собиралась всего лишь попросить милостыню.

Рассуждая так, я неспешно двинулась к забору. Позади раздался какой-то отчаянный всхлип, и уже через несколько секунд Кэсси шла рядом. Вероятно, после увиденного в музыкальном зале побоялась оставаться одна.

Вблизи старуха оказалась еще страшнее, чем издалека. Ее лицо и шею покрывали уродливые бурые пятна, кончик длинного тонкого носа смотрел в сторону, а один глаз застилало бельмо. Однако ожидаемого зловония я не почувствовала. Как ни странно, от нее веяло запахом леса и каких-то трав.

— Ух-х-ходите, — точно старая, нагибаемая ветром сосна, проскрипел старушечий голос. — Уходите отсюда… Гиблое это место, гнилые люди живут. Погубят вас, всех погубят…

От таких слов и вида человека, их произносящего, даже мне стало жутко, не говоря о Кэсси, на долю которой сегодня выпало слишком много потрясений. Девушка сжалась, вцепилась в меня мертвой хваткой и дрожала как осиновый лист, не в силах отвести взгляд от старой женщины.

— Почему гиблое? — спросила я, подавляя порыв броситься прочь. — Вы что-то знаете?

— Погубят, всех погубят, — продолжала бормотать старуха, словно не расслышав вопроса. — Дочку мою погубили и вас в живых не оставят… Гнилые, черные их души.

Неожиданно ее взгляд стал более осмысленным, и, сплюнув на землю, старуха посмотрела на дом и громко воскликнула:

— Будьте вы прокляты!

Раздался заливистый собачий лай вкупе с приближающимся топотом. Старуха резко развернулась и, явно спеша, заковыляла в сторону леса, но далеко уйти не успела. Свора, состоящая из пяти собак, окружила ее со всех сторон, отрезая путь к отступлению. Они скалились, показывали острые клыки и были готовы в любой момент сорваться с места. Кровь отхлынула от лица при виде кровожадной ярости, горящей в их глазах. Многое бы я сейчас отдала, чтобы, как и другие, видеть лишь крупных зверей, а не тех чудовищ, какими они являлись на самом деле.

Внезапно один из псов прыгнул вперед, оказался около старухи и, сбив ее с ног, вонзился зубами ей в плечо. Раздался надрывный крик — не старухи, Кэсси.

Опомнившись от охватившего меня оцепенения, я побежала вдоль забора, направляясь к воротам. В сознании боролось множество мыслей, каждая из которых повергала в отчаяние. Понимала, что шансов успеть вовремя у меня нет, а если бы и были, то что я могла сделать против этих разъяренных существ? Разве что стать для них десертом после растерзанной старухи.

Настигший меня голос заставил резко остановиться и посмотреть назад. Рядом с белой как мел, осевшей на землю Кэсси стоял Дженкинс. И не просто стоял — спокойно наблюдал за тем, как псы терзают пытающуюся отбиваться старуху.

— Черт вас побери! — Едва ли не впервые в жизни я не сумела сдержаться из-за охватившей меня смеси ужаса и негодования. — Отгоните их, прикажите оставить в покое! Они ведь ее убьют!

— Что, старая ведьма? — будто не услышав меня, произнес Дженкинс, продолжая наблюдать за происходящим. — Не можешь нам ничего сделать? Нельзя проклясть проклятых.

Неизвестно, сколько бы еще это продолжалось, но тут неожиданно за ограждением появился Виктор, который, подойдя к псам, несколькими резкими словами заставил их отпрянуть назад.

Оказавшись свободной от острых клыков, тяжело хрипящая старуха кое-как поднялась с земли. При виде ее кровоточащих ран и исцарапанного лица я ощутила, как к горлу подкатывает тошнота. Бушующее в душе негодование не успокоилось, и сейчас мне больше всего хотелось схватить дворецкого и вытолкать его за забор, бросив прямо в лапы разъяренным чудовищам. Чтобы он на себе прочувствовал все то, через что по его милости прошла эта женщина.