Оберон Ману - Падение Коцита [СИ]

Ра-Иллур смотрел и кивал своим мысля.

— Хорошо, что ты забрал его себе. Руар-Ламал слишком уж суров. Боюсь, что эта суровость его и погубит.

Вздохнул.

— А что касается возвращающихся из плена в Коците Изначальных душ, то тут ситуация складывается странная и совсем не простая. Души пытаются зацепиться за любое тело, если моё представление состояния дел близко к истине.

— Хочешь меня чем-то удивить? — спросил Митра.

— Кем-то, — ответил ЛЛиу-РРи и поднялся.

— Пошли знакомиться.

Тотигусигарий уже понял, в чём тут дело. Поляны — это вроде как комнаты в человеческом доме. Каждая — для своего действия. Только вместо мебели, всяких там приспособлений, горшков с чем-нибудь и всяким таким прочим, — свой набор растущих. Так, все поляны как бы отгорожены от остального Леса особыми растениями. Теми самыми деревьями с не очень часто растущими ветвями, что ветер задерживают. И отражают всё происходящее на поляне обратно на поляну. Нет, ну прямо как органы в человеческом теле, — эти поляны в Лесу! Очень удобно.

Не успел он порадоваться от души и сделать колоссальные, далеко идущие выводы, — как тут же пришлось вносить поправки в умозаключения. Следующая поляна достаточно сильно отличалась от всех, увиденных прежде.

Во-первых, посреди поляны имело место быть нечто каменное. Даже на первый взгляд не могущее показаться простой кучей валунов. Потому как пребывала в той куче некая внутренняя целесообразность. Ну не казались эти глыбы чем-то чужеродным! Родственным они казались. Камни — деревьям.

Да как же такое может быть?

Тотигусигарий попытался исследовать видимое всеми ему доступными способами ощущения на расстоянии.

Нет, дело не во мхах, покрывающих валуны. Причём, именно там, где надо, — по ощущениям. И не в этих, самых разнообразных и прежде не виданных формах произрастающих. Хотя, — каким-то неуловимым внутренним чувством, — он оал, что здесь явно пребывает некая внутренняя связь, некое внутреннее единство. И камни и растения, — они каким-то странным образом взаимодополняли друг друга до некой целостности, общей целостности. Причём в образующейся общности образовывалось нечто большее, чем просто камни и растения, взятые по отдельности.

Вздохнув от непомерных усилий, Тотигусигарий помотал головой, сбрасывая, развеивая остатки уплотнившейся ауры вокруг головы, — и повернул голову. Машинально. Не отдавая себе отчёта в причинах позыва к действию.

Причина предельно проста. Митра и Ра-Иллур со покойной внимательностью наблюдали за ним. И в глубине глаз обоих горели одобрительные огоньки.

— Да, дружок, — сказал Ра-Иллур. — Этот объём тебе ещё не по силам.

— Подтверждаю, — кивнул Митра. — Сам еле разобрался.

Ра-Иллур фыркнул, насмешливо скосил глаза.

— Ой, бедненький, ой, несчастненький! Ща жалеть буду. Слёзоньки горькие утиратеньки…

Интонация его голоса заставила улыбнуться и Митру, и Тотигусигария.

— И всё же — что это? — спросил младший из троих.

Митра хмыкнул и ещё раз оглядел странное.

— Переводчик для общения Корней с камнями на языке, доступном и для подвижных. Одновременно это единство даёт возможность чувствовать недра земли на глубину, большую, чем глубина корней. Обнаруживать возможные подкопы, если не ошибаюсь.

— Точно, — сказал Ра-Иллур. — Одно время от подкопов просто житья не было. Пытались пробиться в середину Леса. Там растут нижние Ветви Мировых Деревьев. Когда образовывался Лес, Мировые Деревья пытались сохранить от прошлого как можно больше. Поэтому в самом центре Леса — нижние Ветви. А они, дружок, превосходят своей величиной всё, виденное тобою после Возвращения… Дальше — остальные, вплоть до самых м алых веточек…

Так что Лес состоит из трёх частей. Ветви Мировых деревьев — в центре. Плоть ствола и корни, преобразованные в отдельные растения — вокруг сердцевины. И всё, что выросло или было выращено позже. Чем ближе к внешней границе Леса, тем ниже растения.

— Ну, — сказал Тотигусигарий. — Получается не три, а четыре. Ветви корни пустили — раз. Что из ствола выросло — два. Что из корней — три. И новые — четыре. Четыре получается.

— Умница он у меня, — сказал Митра невинным голосом.

— А чё так сразу?! — возмутился Тотигусигарий.

Ра-Иллур улыбнулся.

Странное, надо сказать, зрелище.

Иллион, первый из встречных Тотигусигарием ЛЛиу-РРи, — был покрыт шерстью. А вот Ра-Иллур, он был покрыт туманом. А как ещё можно именовать полупрозрачную оболочку вокруг его тела? Как будто изменившийся воздух одевал его тело, наподобие одежды людей. И зрелище улыбки в тумане, это, знаете ли…

Тотигусигарий прокашлялся и поинтересовался:

— И что там было с подкопами?

— А что может быть с подкопами? — пожал туманными плечами Ра-Иллур. — Корни, они могут расти сами по себе, а могут и специально. Передачу свойств на расстояние по переплетению корней никто не отменял. Хищные растения в переходной полосе встречали?

Тотигусигарий удовлетворённо покачал головой:

— Удобрять деревья вражескими армиями, — это нормально. Сам бы так поступил.

— Тебя похвалили, — заметил Митра. — Гордись.

Ра-Иллур мягко рассмеялся. Облачко весёлого тумана, вот как он выглядел. Со стороны младшего из троих.

Впрочем, достаточно быстро их стало пятеро. На поляне появился ещё один ЛЛиу-РРи. Поверхность его тела покрывали растения. Мох не мох, водоросли не водоросли. Зелёное. Кудрявое. А в глубине зелёного — глаза. Врата в бездонное, хорошее ещё, что тенью прикрыты.

То, что ЛЛиу-РРи шёл по вершинам травинок, не сгибая их, — это понятно. Но вот как то же самое удавалось делать идущему рядом — загадка. Даже на вид цверг казался тяжёлым. И — запах. От всех ЛЛиу-РРи распространялся какой-то лесной запах. Запах, что сразу же хочется назвать «растительным». Цверг пах подземно. Не сказать, чтобы это производило действие раздражающее, отвращающее или ещё какое такое подобное. Нет. Нельзя даже сказать, что запах цверга оказался чужеродным для данной поляны. Запах валунов и запах цверга в чём-то схожи. Но, тем не менее, сразу же становилось ясно, что товарищ — не отсюда.

Цверга препроводили к каменно-растительному сообществу посреди поляны. А в ложбинку, сиденье, кресло каменное, — он уселся самостоятельно. Прямо поверх мха. Мох, как ни странно, не протестовал. Более того, тонкие зелёные усики, неспешно меняя своё положение в пространстве, обвили его голову. А растущее многолиственное, из множества тонких свисающих густо веточек, — встрепенулось и возшумело. Причем в трепете листьев показалось что-то знакомое. Как будто кто-то что-то где-то говорит откуда-то. Как в человеческом дому из-за нескольких дверей.