Андрей Астахов - След менестреля [СИ]

Моя киса так и не появилась — лишь у входа в лагерь часовые нашли заботливо доставленную нам тушу пятнистого оленя. Меня беспокоило ее отстутствие. То, что Уитанни не предпредила меня, ничего не сказала. Могла бы хоть забежать в лагерь, промурлыкать мне что-нибудь на ухо…

— Э-эй!

Колонна внезапно остановилась. Стало очень тихо, и я сначала не понял, что происходит. А потом увидел то, что заставило всех замолчать.

Белые фигуры по обочинам дороги — их стало видно, едва мы сделали очередной поворот. Расставленные через равные промежутки, будто путевые столбы. Наверное, в первое мгновение всем показалось, что это просто снеговики. Просто фигуры, высеченные из льда. А потом стало понятно, что нет, не ледяные фигуры, и не снеговики.

Мертвецы.

Мы проезжали мимо них и всматривались, пытаясь разглядеть под ледяной корой черты лиц. Здесь были мужчины, женщины и дети. Десятки людей, если не сотни. Судя по всему, все они замерзли мгновенно, даже не успели удивиться, крикнуть, испугаться.

Я смотрел на них и вспоминал фотографии из музея в римских Помпеях, на которых были слепки погибших во время извержения Везувия людей. Мол, трупы засыпало пеплом, этот пепел слежался и превратился в туф, тела истлели, и образовались пустоты, в которые ученые заливали жидкий гипс — так получились посмертные статуи тех, кто некогда жил в Помпеях. Я хорошо запомнил эти фотографии, а теперь почти то-же самое видел воочью. И еще, я начал понимать, кто и зачем устроил эту кошмарную «скульптурную» композицию на дороге к Волчьему Логову.

— Они знают о нас и ждут, — сказал я, не в силах оторвать взгляда от фигуры девочки лет двенадцати, которая замерзла с поднятыми к небу руками. — Это предупреждение нам.

— Магия Ледяной Крови, — заметил Тейо. — Этих крейонов убили белые монахи Айтунга.

— Беженцы, — добавил я. — Убежали, блин…

— Что это такое, во имя Дребла! — Джарли был бледен, даже его проняло это зрелище. — Они ведь превратились в чистый лед. В ледышки, будь я проклят! Разве такое возможно?

— Это снежная чистота помыслов, милорд, — ответил я и, с трудом оторвав взгляд от девочки с воздетыми к небу руками, поехал дальше, в гору, в сторону снежного пика, поднимавшегося за лесом.

Ну вот, оно самое — совсем рядом. То, к чему я шел так долго. А ладошки-то вспотели… Что, Кирилла свет Сергеич, страшно?

Страшно.

Плюнуть бы в рожу тем, кто говорит, что не чувствовали страха перед решающей атакой! Не верю и никогда не поверю, как бы меня не убеждали. Потому что на своей собственной шкуре испытывал все это раньше и испытываю сейчас. И неважно, что там, на границе между жизнью и смертью — пушки-танки, бандюки с заточками или орденские рыцари и вильфинги. Человек не машина, он из плоти и крови, у него есть чувства и разум. И ему небезразлично, что с ним будет. Останется он в живых или…

Так или иначе, мы пришли, и отступать нельзя. Надо закончить этот ужас.

Крепость была прямо перед нами. Два полукольца укреплений, опоясывающих основание горы — священной вершины Даннамут, на которой когда-то король Хлогъярд принял ледяную мощь Айтунга. Внешнее полукольцо — частокол из огромных остро заточенных кольев с башенками для дозорных и единственными воротами на выходе с широкого каменного заботливо расчищенного от снега моста, ведущего через широкий ров в крепость. Внутреннее — каменные стены приличной высоты, с башенками, за которыми виден высокий донжон, опоясанный тремя ярусами боевых балконов. Классика средневекового фортификационного искусства. Не Измаил, конечно, и не Бастилия, но все эти укрепления выглядят внушительно. Мне почему-то казалось, что там, на стенах, уже стоят в готовности орденские лучники и стрелки с огненным боем. Что Золотая Хоругвь уже оседлала коней и ждет, когда откроются ворота крепости, чтобы совершить вылазку, смести и растоптать нас в кровавую кашу гибельным ударом закованного в сталь рыцарского клина. Что псари-маги уже приготовили орду кровожадных вильфингов для атаки. А у нас чуть больше двухсот воинов Джарли и полсотни ши Холавида. Не маловато ли для штурма такой твердыни — без артиллерии, без резервов, без осадных машин?

Нас уже ждут, чтобы стереть в порошок. Мой приятель Лёц знает, что ему это сражение проигрывать никак нельзя.

Я стоял на пригорке и наблюдал, как наш отряд готовится к бою. Всадники Каттлера двумя колоннами двинулись вперед, постепенно переходя с шага на рысь. Следом за ними двинулись латники. Резервная часть кавалерии выстроилась поотрядно за моей спиной, перегородив дорогу, и застыла под развернутыми хоругвями. Стояли молча — я слышал только фырканье лошадей и позвякивание металла. Джарли, едва мы увидели крепость, сразу умчался вперед, и был где-то там, среди передовых хоругвей, он, видимо, не отказался от мысли возглавить атаку. Ищет славы, идиот, и не понимает, что если его убьют, брутхаймские солдаты окажутся без предводителя, и это будет стопроцентным поражением…

Что-то неправильные у меня мысли, пораженческие какие-то. Надо собраться. Все будет хорошо, все получится!

Я перехватил поудобнее посох и посмотрел на Даэга, который стоял рядом. Эльф был спокоен. Наверное, когда живешь так долго, мысли о смерти не так пугают, хотя… Я не мог догадываться о том, что творится у старого мага в душе. И еще, я был рад тому, что Уитанни так и не вернулась. Третий день ее нет рядом со мной, и еще недавно это меня беспокоило. А теперь я радуюсь, потому что если нам суждено погибнуть, Уитанни будет жить.

— Такова воля Алиль, — внезапно произнес Даэг. Старик угадал мои мысли. — Уитанни не забыла о тебе. Она делает то, что ей предназначено, и верит в тебя. Верь и ты, и делай свое дело.

— Что, идем вперед? — Я глубоко вздохнул, пытаясь побороть охватившую меня дрожь.

— Да, — ответил эльф и двинулся в сторону крепости, проваливаясь в глубокий снег.

Я понял, почему он угадал мои мысли. Он думал о Зендре, точно так же, как я об Уитанни. Стрелки Холавида уже давно покинули нас — они были там, впереди, среди камней и старых деревьев, окружающих подножье горы, и Зендра сейчас там. У меня было много вопросов к Даэгу, и самый главный из них — что он сейчас думает обо мне. Ведь это я, Ллэйрдганатх, привел всех их сюда, в самое сердце зверя. Если его внучка погибнет в этом бою, я не смогу оправдаться.

— Хей-хей!

Вопль-вздох прокатился над рядами конницы в ответ на тревожный сигнал рога, проревевший над погруженной в морозный туман долиной. Нас заметили, рог звучал в крепости. Волчье Логово готовилось принять гостей.

Мы с Даэгом преодолели метров двести, и тут началась пальба. Над частоколом и темными цепями всадников, маневрирующих вдоль крепостного рва, появились облачки белого дыма, пули, стрелы и болты сыпались градом, вонзаясь в снег, в частокол, лошадей и человеческие тела. Рассыпавшись группками, по три-пять всадников, стрелки Каттлера поливали крепость дружным огнем из арбалетов, пистолей и карабинов, а в это время на дороге строились в ударный клин латники Джарли. Я видел его стяг в первых рядах готовящихся к атаке всадников. Странно, но Джарли не дал приказа спешиться — или он рассчитывает, что каким-то образом удастся снести ворота и ворваться внутрь? Пока я не мог понять смысла задуманной им атаки. Орденцы с частокола огрызались огнем, причем не без успеха: отряд Каттлера уже потерял несколько солдат и лошадей. Увлекаемый вперед Даэгом, я оказался рядом с ударной конницей: здесь мы сошли с дороги, чтобы не попасть под обстрел из крепости, и в этот момент я увидел за деревьями затаившихся эльфов — они не стреляли, ждали чего-то. Парой секунд спустя я понял, чего именно.