Мамору Хосода - Волчьи дети Амэ и Юки

Мимо прошёл добродушного вида мужчина в самом расцвете сил с гончей на поводке и на ходу обратился к ним:

— Добрый день. Какая она у вас милая.

Хана обрадовалась, поздоровалась с мужчиной, а затем повернулась к Юки:

— Как здорово, тебя милой назвали!

Гончая, одетая в цветной вязаный костюм, с любопытством подошла к Юки, а затем залаяла. Мужчина с улыбкой упрекнул собаку и потянул за поводок. И тут…

Юки вдруг отмахнулась от руки Ханы, подошла прямо к гончей, разбрасывая ножками листья, уткнулась собаке в морду и угрожающе зарычала:

— Гр-р-р-р!!!

Под капюшоном показалась волчья морда. Гончая от испуга поджала хвост и спряталась за ногами хозяина. Мужчина ошарашенно смотрел по очереди то на Юки, то на Хану.

— Простите!..

Хана схватила детей на руки и бросилась прочь. «Вдруг он заметил?..» — пронеслось в её голове.

Она бежала домой, прижимая к себе детей так, словно пыталась спрятать их от всего мира. Ей казалось, что семейные пары с колясками с подозрением оборачиваются ей вслед. Ей казалось, что на неё косо посмотрела мама с детьми, ждущая автобус рядом со станцией. Ей казалось, что ещё одна семейная пара, ехавшая с детьми на велосипедах, смотрела на неё и о чём-то перешёптывалась. Ей казалось, что её рассматривает мать, вышедшая с ребёнком на балкон старого дома. Ей казалось, что и матери, и дети сверлят её взглядами с противоположной стороны улицы.

Хана бежала домой тёмными переулками.

Беды не оставляли её в покое. Бывало, что Амэ громко ревел всю ночь напролёт. В одну из таких ночей в дверь квартиры грубо постучал сосед:

— Что за вой в такой час? Быстро успокоили ребёнка!

Громкий голос соседа так напугал Амэ, что он тут же прекратил плакать. Стоило Хане открыть дверь, как мужчина осыпал её оскорблениями, дыша в лицо перегаром. Судя по тому, что он прибежал в олимпийке, у него уже лопнуло терпение.

— Какого чёрта он у тебя орёт каждую ночь?

— Простите нас, пожалуйста, — Хана низко склонила голову.

— Ты же его мать, вот и воспитывай как следует, — бросил напоследок мужчина и ушёл, громко хлопнув дверью.

Амэ вновь заревел, словно опомнившись. Хана, не придумав ничего лучше, разбудила Юки и пошла баюкать Амэ к ближайшему храму.

— Ну-ну, всё хорошо, не надо.

Хана стояла в темноте на территории храма и ждала, пока Амэ прекратит плакать. Сонная Юки со скуки возилась с опавшими листьями. Но вдруг недалеко послышался пьяный смех офисных работников. Испугавшаяся Хана схватила Юки, быстро вышла за ворота и отправилась искать другое место. Но в столице попросту нет других мест, где бы ты никого не беспокоил.

В другой раз ночью дети услышали сирену проезжающей мимо кареты скорой помощи и начали выть. Хана приставляла палец ко рту и умоляла их умолкнуть. Но как бы она ни просила, дети не останавливались. На следующий день к ней зашла собственница квартиры.

— В договоре же ясно написано: никаких животных, — сказала она, скрестив на груди худые руки. — Но соседи жалуются на вой по ночам. Вот я и подумала, а не нарушаешь ли ты наше соглашение?

— У меня нет животных.

— Врёшь. Люди видели, как ты бродишь по улицам с двумя дикими собаками.

— …

— Короче говоря, если будешь вести себя, как вздумается, тебе придётся подыскать себе другое жилище. Поняла?

«Проваливай и переезжай», — вот что она имела в виду. Но куда? Хана не видела никаких вариантов.

На другой день к ней пришли незнакомые мужчина и женщина в деловых костюмах.

— Вы из органов опеки?

— Да, у нас серьёзные опасения относительно ваших детей.

— О чём вы?

Женщина, державшая в руке папку с бумагами, просунулась в приоткрытую дверь.

— По нашим данным, ваши мальчик и девочка ни разу не появлялись на плановых медосмотрах и не прививались.

— Ничего страшного, они в полном порядке, — оборвала её Хана и попыталась закрыть дверь, но женщина помешала ей.

— В таком случае вы можете дать нам хотя бы взглянуть на них?

— Нет, я…

— Мы совсем ненадолго, — вторил женщине мужчина с мягкой улыбкой, пытаясь извернуться и заглянуть в комнату. — Мы просто хотим убедиться, что вы говорите правду.

— Н-не могу.

Хана изо всех сил потянула дверь на себя. Когда она закрылась, с другой стороны раздался визгливый женский голос:

— В таком случае мы будем вынуждены подозревать вас в жестоком обращении и невыполнении родительских обязанностей!

С тех пор Хана боялась открывать дверь квартиры. Ей стало неприятно смотреть на конверты, которые приходили по почте. Кто бы ни звонил в дверь, она не отвечала. Но звонки раздавались постоянно: протяжные, настойчивые, словно укоряющие её. Хана пережидала их, глядя на лица спящих детей.

Она считала, что сделала всё возможное. Но в людских местах дети-оборотни привлекали слишком много внимания.

Хана чувствовала, что если так и продолжит жить с ними в большом городе, то долго не сможет сохранить тайну их семьи.

Ранним утром они все вместе пошли в безлюдный парк. Хана уже очень давно не выходила на улицу. Холодный зимний воздух покалывал кожу. Амэ и Юки, выдыхая пар и топча изморозь, носились по просторной лужайке.

Они с умопомрачительной скоростью обращались то волками, то снова людьми, даже не снимая комбинезонов. Два волчьих ребёнка — волчонок Юки и волчонок Амэ — наслаждались догонялками, словно пытались развеять всю досаду, что скопилась в них от долгого сидения взаперти. Их беззаботный смех эхом разносился по округе.

Хана сидела на скамейке, ёжилась от холода и бессильно смотрела на их игры. Её усталость от скрытой жизни и моральное истощение достигли пика.

— Слушайте, — едва слышным голосом позвала она дочь и сына.

— Что такое, мама? — запыхавшиеся дети подбежали к ней.

Хана глубоко вздохнула и протяжно выдохнула. А затем проговорила так тихо, словно разговаривала сама с собой:

— Что нам делать?

— ?

— Как вы хотите жить?

— ?!

— Как люди или как волки?

— ?..

Наполовину обратившиеся Юки и Амэ недоумённо склонили головы. Разумеется, они не смогли бы ей ответить. Но когда Хана взглянула на своих детей, то ощутила, что надежда пусть немного, но всё же вернулась к ней. Чувство, что она вот-вот рухнет без сил, постепенно отступило, и на его место пришла вера в завтрашний день, непохожая на всё, что она испытывала ранее.

Хана мягко улыбнулась им:

— Мы уедем далеко-далеко. И там вы сами решите.

Она подняла глаза к небу. Из-за деревьев поднималось яркое утреннее солнце. Его слепящие лучи осветили Хану. Наступило новое утро.

Весна.

Пригородное шоссе, покрытое превосходным асфальтом, сменилось просёлочной дорогой, которая пересекала сумрак кедровника и открывала взору роскошные каскады засеянных террасных полей. В оросительных каналах журчала талая вода, спустившаяся с гор.