Евгения Спащенко - Терновая ведьма. Исгерд

Подметив, как насторожилась принцесса, он блаженно хрустнул суставами и продолжил:

— Признаться, я рад, что женился: найдется, с кем перекинуться парой слов за ужином, выпить за здоровье. У тритонов и жаб для этого мозгов маловато… а Лотарэ хороша собой, понятлива — вон и тугоумных помощниц заставила ходить по струнке…

Болотный король выдернул из волос гибкий зеленый прутик и задумчиво попробовал на зуб.

Как считаешь, хватит ей для счастья моих чертогов и палат? Согласится ли новая жена делить со мной прежнюю опочивальню? Или, как ты, пожелает другую — поближе к солнечным лучам?

Столь упоенное ехидство могло преследовать единственную цель — выбить терновую колдунью из колеи, но, сознавая это, она не могла отрешиться от занозистого голоса, предрекающего сестре Либа совершенную беспросветность.

И ценою тысячи усилий ветресса не сумеет покинуть топь, подняться на поверхность. Небесное полотно, божественные светила с жемчугами звезд для нее навек потеряны: со дна их не разглядишь, как не ощутишь тепла сквозь неясную зелень гибельных вод. Во власти супружницы Давена Сверра она будет лишь вспоминать былое да греть душу снами о цветущих лугах.

Впрочем, сердцу ее, наверное, милее склоны выстланных вьюгами вершин Сеам Хор… Не о них ли станет грезить болотная королева? Зачем, во имя праветров, менять их колкую свежесть на оплывающие подводные барханы? Возможно ли, что Лотарэ поступает верно, покоряясь неизбежности рока, а она сама, доселе не сумевшая принять Таальвена Валишера как мужа, человека, жестоко обманывается?

Чтобы отрешиться от разноголосицы мыслей, она уперлась каблуками в скользкое дно повозки и стала следить за дорогой. От ее посерьезневшего вида болотник приуныл, с зевком подтянул упряжь.

— В первую нашу встречу ты была поживее, хоть и ростом ниже. Видно, люди преснеют со временем, как залежавшиеся лепешки. Славно, что мне такая судьба больше не грозит…

— Если б сыскались чары, — ответила принцесса приглушенно, — сделать тебя хоть на долю участливей, человечнее, я истратила бы половину своей магии, пустила в ход заклятия, черную кровь… Королевством пожертвовала бы, лишь бы такой, как ты уразумел, что за сокровище ему досталось.

Связанная волшебством, Лотарэ останется с тобой, несмотря на глупые прихоти и своенравие, сумеет развлечь, поддержать. Она единственная из твоих подданных способна на чувства… Но сколько веков пройдет, прежде чем эгоистичный самодур вроде тебя постигнет это?..

Откровение зацепило короля, привело в замешательство. С одной стороны, оно походило на оскорбление, за которое не лишне и наказать, с другой — произнесено было подозрительно чувственно, словно колдунья жалеет его. Может, от воды ей подурнело? Или нахалка взаправду дерзнула запугивать его ворожбой? Так и не определившись, Давен Сверр счел за лучшее уточнить:

— О чем ты толкуешь, ведьма, уж не о новых ли каверзах? Только попробуй развернуть здесь колдовскую лозу, и, клянусь короной…

— Впереди, — оборвала поток угроз принцесса. — Ветряная каменная кладка!

Позабыв о разговоре, болотник вытянул шею, отыскал в колыхании водорослей место, куда указывала точеная рука.

— Твоя правда. А я все строил догадки: выстояла ли древняя развалина… в последний раз мне приходилось проплывать тут лет пять назад.

— Выходит, ты понятия не имел, уцелела ли нужная мне горловина?

— Верно. — Со злодейской улыбкой он направил сомов вкруговую, свистнул залихватски. — Но я и не обещал ее достать — только довезти тебя до цитадели, пусть вместо нее окажется хоть груда булыжников.

Принцесса поджала губы, смиряясь с безнадежной изворотливостью болотника, и поспешила вжаться в сиденье — постромки на ездовых рыбинах натянулись, задрожали, как тетива. Одно неловкое движение, и двуколку закружит в потоке, будто щепку.

Но возница управлял твердо, умело, восседая в бричке как влитой, да еще подгонял нарочно:

— Эгей, черношкурые, шевелите хвостами!

При таких стараниях зубчатая стена ветряной крепости вырисовалась совсем близко спустя минуту. Была она зеленой, как и все в этом бестелесном растекающемся мире, почти до самой верхушки облепленной раковинами, ползучим водяным папоротником и ряской. Но, несмотря на буйную поросль, очертания угадывались легко. Как видно, древние праветры не мудрствовали над архитектурой сигнальных башен, возведя их одинаковыми, словно близнецы. Только эту в отличие от южной сестры не бороздили царапины.

— Ох и глубоко она погрузилась! — Потрясенная Изольда всматривалась ввысь, тщетно определяя, сколько отсюда плыть до поверхности. — Как такое произошло?

— Это Болотное царство, — гордо выпятил грудь Давен Сверр. — Все, что попадает в его пределы, оказывается там, где я того пожелаю, даже если изначально ушло под воду на аршин.

Понукаемые его плетью, быстроходные сомы начертили вокруг постройки широкую спираль, взмахнули плавниками напоследок и плавно опустились в песок чуть поодаль от входа, давно обрушенного, черного, как котел лесной ведьмы.

По тому, как оплетали цепкие болотные растения каменную арку, как копошились в мутной почве у крыльца многочисленные существа, Изольда заключила: утонувшая твердыня давно стала пристанищем болотных раков, а может, и тварей покрупнее. Помешают ли их клешни и щупальца, когда она полезет в каменную утробу?

«Если так, выбираться придется самой». — Глаза болотного короля сияли от предвкушаемого зрелища. И чтобы не затягивать с развлечением, он подтолкнул колдунью к подножке, пинком отворяя дверцу повозки.

— Чего же ты медлишь?

Спасаясь от его липких прикосновений, она спрыгнула в ил, побрела к крепости. Но в последний миг свернула в ложбину. Не из страха или праздного любопытства — по воле терновника, что внезапно очнулся, приказал ногам держаться подальше от остова загубленной цитадели.

«В сторону, — гласил монотонный, лишенный оттенка призыв. — Ищи в песках, а к камням не приближайся…»

— Куда собралась? — Повелитель трясин выпрямился во весь рост, оперся подошвой о передний борт брички.

Изольда будто оглохла. Рубаха на ее спине вздулась пузырем, разодранная штанина обнажала витые колючки на бедре.

— Изготовилась шляться по округе, пока омуты не обмелеют? Напрасно… я торчать в здешнем захолустье не буду!

«На колени, — тем временем направлял колдовской голос. — Смежи веки, зрение тебе ни к чему — старайся вглядываться душой…»

Растворяясь во внутреннем шепоте, принцесса опустилась на землю, припала к песчаному покрывалу. Она точно не помнила, когда свыклась с магией, пульсирующей в теле, отринула боязнь в ней раствориться, — до путешествия в Тьер-на-Вьёр или очутившись в чужих, но странно знакомых землях. Так или иначе, терновая сила больше не страшила, не брала на излом. Каким-то невероятным образом Изольда научилась отделять от нее метания Исгерд, которые раньше сплетались в единый искрящийся клубок. И чудилось, что чары теперь принадлежат вовсе не терновой ведьме, дремлющей на задворках разума, но самой принцессе Мак Тир.