Евгения Спащенко - Терновая ведьма. Исгерд

Хмурые душеловы потоптались на месте и, едва горластый мальчишка уехал, гуськом потянулись в главную башню — на совет. Ни Таальвена Валишера, день-деньской пропадающего в полях, ни тем более Хёльмвинда они не позвали. Только много позже мастер Кетиль кликнул зеленоглазого фейлана к себе за стол на пару слов. Северный ветер беседы не слышал, но по решительному виду Мак Тира, покинувшего зал столовой, догадался: исход переговоров был отнюдь не в пользу братства.

— Едем в столицу, — так, будто они спешились полчаса назад, сообщил приморский королевич. — Кетиль согласен одолжить лошадей.

— Что он тебе сказал? — Оглядываясь на черное волчье знамя, верховный выжидающе сложил руки на груди.

— Предложил остаться…

— Ну а ты? — Прозрачные глаза смотрели не мигая, и Лютинг выразительно подбоченился.

— Я ведь сообщил, что мы трогаемся…

— Вопреки недавним своим заявлениям…

Замедлив шаг у конюшни, Таальвен Валишер ковырнул шершавую каменную стену. Выискивать объяснения тому, в чем сам толком не разобрался, было мудрено, как говорить на чужом языке. Но ветра, намертво прилипшего к месту, не заботили чужие затруднения. Ему требовались ответы.

— Ты был прав насчет Изольды… — стоически выдохнул принц. — Пускай вина моя перед ней неоспорима, прегрешения тьер-на-вьёр наверняка хуже. Она не союзник ни принцессе, ни нам, ни Розе Ветров. И судя по переполоху в Тьер-Леране, больше не томится в забвении…

— Завидная прозорливость для человека, — с трудом удерживаясь от победного хлопка в ладоши, изрек Хёльмвинд. — Обнаружиться бы ей раньше.

На самом деле перемена в поведении спутника почти осчастливила его, но выражать свое довольство чем-то, кроме словесных шпилек, представлялось сложной затеей.

— И седой волк из Удела запросто тебя отпустил?

Лютинг пожал плечами, вытаскивая из застенок сарая потертое седло.

По правде, лиловоокий фейлан уговаривал его остаться, примкнуть к волчьему братству и начать наконец использовать свои умения с толком. В Таальвене он видел чуть ли не преемника. Оттого огорчение, последовавшее за отказом принца стать одним из душеловов, вспыхнуло по-настоящему жарко.

— Зачем упрямиться? Освободи скорее ненужную жертву и живи как ни в чем не бывало, — вслух поражался нерасторжимой связи старый душелов. — Если ведьма надумает мстить за обиду, мы защитим!

Но приморский королевич не желал и слушать о том, чтобы сделаться фейланом.

— Ты обещал задать свои вопросы, — неуступчиво твердил он. — А затем отпустить нас на все четыре стороны, дав взаймы лошадей…

При этом желваки на его скулах вспухли так красноречиво, что дальнейшие доводы душелова заглохли, не успев сорваться с языка. Возражать на досадную правду было нечего.

— Будь ты неладен, глупый щенок! — в сердцах сплюнул мастер Кетиль, отчаявшись донести свою правоту. Терять такого способного юношу — расточительство, но ведь не посадишь его под замок, не посвятишь в таинства ордена силой.

«Ничего, побегает за строптивой добычей и сам возвратится на порог, — рассудил душелов, выплескивая остатки вина в свой кубок. — В конце концов, впереди у юного фейлана куда более долгая жизнь, чем у обыкновенного человека».

И жадно хлебнул из чаши, смиряясь с несправедливостью судьбы.

— Твоя взяла… Коней найдешь в последнем стойле. Не забудь вернуть, когда придет час. И вот еще что…

Отступивший в пустоту коридора Лютинг остановился на полушаге, готовый пробиваться за стены крепости с боем, если придется.

— Смени перед дорогой одежку. — Тонкие губы восседавшего во главе стола мастера растянулись в хитрой ухмылке. — Твоя будто в болоте стирана…

К вящему его удовольствию, Западный ветер смирно кивнул. Вот и славно… Черный дублет с плащом и форменными сапогами сделают его хоть немного похожим на волчонка, авось дорастет и до братского перстня…

Ехать пришлось недолго — от силы дюжину верст. А после на горизонте столбом взметнулась пыль, земля дрогнула от лихой необузданной скачки.

— Всадники, — могильным голосом доложил Северный ветер. — Больше десяти.

— Поздно править в сторону — кругом степь, куда ни поворотись. — Таальвен Валишер выпрямился в седле, чуть натянув поводья.

— Ох, не от скуки они здесь ошиваются. — Сияние льда в прозрачных глазах на мгновение сделалось ярче. — Гонят по чью-то душу.

Правота северного владыки раскрылась спустя минуту. Вдалеке затрубили воинственно горны, звякнула тяжелая конская сбруя, и зычный бас глашатая резанул по ушам.

— Именем будущей терновой королевы, остановитесь!

Несколько дальнобойных арбалетов тут же ощерилось будто по недосмотру позабытыми в ложах болтами.

— Ее высочайшим указом, по закону королевства Тьер-на-Вьёр, вы двое арестованы и отныне пробудете под стражей вплоть до вынесения приговора на главном тьер-леранском суде!

— За что? — возмущенно вздыбился ветер, забывая о том, что до бесславия уязвим в слабом человеческом теле.

— Обвинения вам зачитают на судилище. — Рысцой заходя против солнца, речник подал знак отряду, и бравые вояки замерли наизготовку. Жилистые их кони, привычные к погоне и звону клинков, разгоряченно пофыркивали.

— Теперь понимаю, почему нам следовало сторониться людских поселений. — Ладонь Хёльмвинда досадливо шлепнула по бедру. — У их жителей мозги набекрень: от нечего делать ловят на трактах случайных путников и сажают под замок.

— Не случайных, — подмигнул зачитавший обвинение всадник, пока кольцо его провожатых смыкалось вокруг мнимых преступников. — А только тех двоих, которых можно узнать по белым, что снег, волосам и очам, лютым от зелени…

Обреченно дожидаясь, пока на запястья накинут петлю из прочной веревки, северный верховный процедил сквозь зубы:

— Чтоб мне провалиться! Еще недавно мгновения бы хватило, дабы обернуть этих недомерков в закоченевшие ледышки! А теперь предстоит волочиться за ними на поводке, как побитой собаке… Болотник дернул тебя врачевать свою слепоту, Мак Тир! Пожил бы недельку-другую с бельмами, глядишь, не помер…

— Разве не понимаешь, кто повелел тащить нас в темницу? — отозвался спокойно Лютинг. Для отпора у него не было ни меча, ни должных намерений.

— Терновая ведьма? — рыкнул ветер.

— Изольда, пусть она и пребывает в забвении. — Приморский принц невольно дернулся, когда путы слишком туго врезались в кожу.

— Тогда очень скоро вы встретитесь. Аккурат перед тем, как она накажет тебя четвертовать!

Лошадь Хёльмвинда, насильно взятая под уздцы, тревожно всхрапнула. Еще немного, и хозяин ее свалился бы под копыта, накрепко обездвиженный.

Чтобы показать свою покорность, Таальвен обмяк в седле, окончательно сдаваясь на милость королевских конников.