Евгения Спащенко - Терновая ведьма. Исгерд

Когда же и они остались позади, новая печаль омрачила задумчивые черты: вдруг Вея Эрна не внемлет просьбам о перемирии? Опасение это затмевало все другие раздумья и страхи. Его отражение крылось в волчьих очах Мак Тира во время вчерашнего совещания.

«Кто из них двоих тебе дороже — Изольда или Вея Эрна?»

Вспоминая зарево неистовых порывов владычицы, то, как жадно она тянула жизнь из его напряженных жил, верховный все сильнее колебался. Положим, Роза лгала своим вызволителям из страха перед давней соперницей. Потому подсунула ей смертоносный медальон, умолчала о событиях древности, не открылась Хёльмвинду. Где гарантии, что она станет благоволить колдунье теперь?

Изольде они мнились в стойкости, красноречии Хёльмвинда, но он ставил их силу под сомнение. И все же понукал скакуна, сверяясь на ходу с аккуратной картой окрестностей из королевской библиотеки. Вопреки еканью сердца и недавним предупреждениям тьер-на-вьёр, что ветряная владычица иссушит его род дотла… Почему?

Интуиция подсказывала: ветру просто не дано поступить иначе — после того, как благоденствие нового дома принцессы Мак Тир оказалось в его руках. Отговорить Вею Эрну от войн, возвратить собратьев в терновые края и бесследно исчезнуть — такова роль северного владыки, отведенная ему вместо счастья.

Поначалу они ехали верхом — под покровом вечера, по дуге огибая высоченные стены Тернового дворца. Затем, когда дорогу преградило сплошное решето шипастых веток, спешились, стреножили пританцовывающих коней. Углубляться в непроходимые заросли животные отказались. Не помогли ни шлепки, ни окрики.

— Давай оставим их здесь. — Изольда, предпочитавшая ненадежной конской спине размеренную и куда более безопасную прогулку, сдалась первой. — Все равно роща слишком густая, чтобы передвигаться в седле.

Спорить Лютинг не стал. Во-первых, цель похода была ему неизвестна, во-вторых, намного приятнее сопровождать принцессу, чувствуя землю под подошвами сапог. Открытие показалось королевичу занятным, и он принялся выяснять, в чем причина удовольствия.

Неприглядная истина обнаружилась почти сразу: идя за Изольдой по пятам, можно было ощутить себя ее тенью, постепенно отдаться во власть азарта, подогревающего кровь, заставить чужое сердце трепыхаться в возбуждении.

— Проклятье! — чертыхнулся сквозь зубы Таальвен Валишер, рывком нагоняя колдунью, чтобы пресечь всякий охотничий соблазн.

Сосредоточенное ее лицо недоуменно выглянуло из-под капюшона и снова спряталось.

— Без чар сквозь терновник не пройти… Возьми меня за руку.

Колючая стена перед путниками и верно срослась непролазно: сунешься — выцарапает глаза, невзирая на призывное благоухание. Но чем поможет прикосновение душелова в борьбе с древней магией?

Подступая к сливовому лабиринту вплотную, он поймал обтянутые перчаткой пальцы, сжал несильно.

— Что ты задумала?

Изольда с предосторожностью повернулась назад — поглядела на темно-зеленую гряду сияющего дворца. Из высоких окон лился свет, расплескиваясь по ухоженному саду. Шпили и острые коньки чернели на фоне звездного неба.

Вряд ли из башен видно что-то кроме смазанных пятен, в которые слилась Пустошь. Да и жилых комнат, за исключением королевских покоев, в этой части замка нет.

— Я собираюсь снять ветряной амулет, — она освободилась от прикрывающей голову ткани, — и побеседовать с Исгерд… Спрячемся в гуще кустарников. Вдалеке от любопытных глаз не так рискованно ее призывать.

Свободной рукой принцесса подцепила шнуровку и с наслаждением стряхнула цепкое ветряное украшение. Тут же живительное тепло заструилось по венам, заполнило легкие. Горечь, царапавшая нёбо, бесследно растворилась.

— Дорогу!

Словно по волшебству, шипастые дебри разомкнулись, пропуская путников. Тоненькая тропинка, как шелковая лента, прильнула к их ногам.

— Нужно укрыться поглубже, на случай сопротивления. — Пошатываясь от прилива сил, Изольда повлекла приморского королевича в ветвистую темноту. — Я постараюсь любой ценой сохранить спокойствие. Но если станет понятно, что мне не выстоять…

Кулон с чертополохом лег в ладонь Таальвена. О молчаливой просьбе ему предстояло догадываться самостоятельно.

— Ты правда хочешь испытать это опять? — спросил он без обиняков, разворачивая колдунью, чтобы оказаться лицом к лицу на узкой тропе.

— Нет. Но иной возможности безопасно потолковать с тьер-на-вьёр не придумать. — Она замялась, не отваживаясь поднять подбородок.

— Безопасно? — Отголоски томительного гложущего вожделения от охоты накрыли Лютинга жаркой волной. Поведать ли Изольде, что в качестве жертвы душелова она рискует не меньше, чем в поединке с терновой ведьмой? Или пускай верит, будто он без труда сумеет сдержаться, осадить себя?

— Я имела в виду сохранность жителей города, — в замешательстве пояснила принцесса. — Не желаю подвергать их нападкам разъярившейся колдуньи повторно.

— О чем ты будешь с ней говорить?

Не уверенная до конца в успехе собственного замысла, она потопталась на месте.

— Постараюсь донести, что вовсе не обязательно класть жизнь на алтарь мести Вее Эрне. Это не принесет ни облегчения, ни радости…

— Судя по воспоминаниям Исгерд, иного смысла у ее существования нет.

— Пока… Но есть шанс отыскать его заново.

В глазах королевича проскользнуло удивление, затмившее раздумья о неуемных фейланских инстинктах.

— Постой, ты намереваешься… спасти тьер-на-вьёр?

— Если получится… Ты верно подметил по поводу тернового колдовства: каким-то чудесным образом оно прижилось во мне. В Тьер-Леране я особенно остро чувствую, как прибывает, распускается могучая невидимая сила. Что для Исгерд, боюсь, означает погибель — бесповоротную, поскольку магию, чтобы возродиться, черпать будет неоткуда.

— Зачем же щадить злодейку? — Таальвен все еще пытался уловить суть сбивчивых рассуждений.

В ответ Изольда вскипела с внезапным негодованием.

— Но ведь тебя я помиловала, хотя соблазн навсегда покончить с оковами был велик! — Шины на висках вздыбились бунтующе. — И Стефан благородно простил бесчестные мои деяния… и Хёльмвинд не держит зла за обиды…

При звуке имени Северного ветра вспышка гнева угасла. Последняя фраза прошелестела тоскливо, словно приглушенная виной за все злоключения верховного.

— Не сердись, северинская принцесса, — попросил Лютинг, теряясь, как в дыму, в ее зыбкой печали. — Я лишь человек, чающий защитить что дорого. Но как и прежде, душа моя и тело в полном твоем распоряжении.

Откровение, поминающее давние свадебные клятвы, сдавило Изольде грудь. Зачем он повторяет их снова и снова, будто ставя в укор свою несгибаемую верность? Чтобы не выказать смущения, она рывком устремилась в гущу колючего леса, едва поспевая расчищать себе дорогу.