Евгения Спащенко - Терновая ведьма. Исгерд

«Все верно! — возликовало глухо из самого сердца колдовского ненастья. — Возвращайся ко мне, Северный ветер, ступай к своей повелительнице!»

В следующий миг стебелек на растопыренной змеиной лапе взъерошился, из тонкого браслета превращаясь в узел хватких ползучих лоз и стягивая окровавленные перепонки. И дракон, лишенный последней возможности удержаться на лету, рухнул в дворцовый ров, как скомканная тряпица.

— Гад убит, повержен! — Гвардейцы, сгрудившиеся на стенах, победно затрясли флагами. Отголосков жуткого ветряного эха они не слышали, а яростную борьбу верховного с чертополоховыми путами приняли за предсмертные судороги.

Но Изольда видела, как проникают сквозь рваную рану, оплетают гибкую шею цветочные лозы, пока змей, и в падении сопротивляясь колдовству, хлещет хвостом, зубами вгрызается в сухую кору. И выдернутая из бездумия грез этим ужасным зрелищем принцесса очнулась, вняла кличу своих солдат, от потрясения превращаясь в изваяние.

— Хёльмвинд, — вымолвили посеревшие губы. — Мой бедный Северный ветер, что я наделала!

— Изольда, очнись, посмотри на меня! — Бледный Таальвен Валишер тряс колдунью и, глядя на ее запрокинутую белокурую голову, каменел от страха.

Что именно приключилось с принцессой, приморский королевич не ведал. Около получаса, пока белокрылый дракон крутился над Терновым дворцом, он пытался добраться до узкой каменной площадки, с которой тьер-на-вьёр командовала обороной. Но протиснуться через толчею по занятым арбалетчиками крутым ступеням оказалось невозможно.

Подобное положение дел вряд ли было случайностью. Иначе куда запропастилась терновая ведьма, воспользовавшись кутерьмой тревоги? С самого начала она планировала бросить приморца в тылу и улизнула, едва выдался шанс.

Благодаря способностям душелова Лютинг напал на след колдуньи, но на вершине северной башни, в окружении гвардейцев, она была недосягаема. Пришлось смириться и занять ближайшую позицию для наблюдения за змеиными атаками. Впрочем было непонятно, считать ли умопомрачительные виражи нападением. Ведь при желании когтистый зверь мог нанести сколько угодно урона, но не тронул ни единого своего обидчика.

Да только праздно размышлять приморскому королевичу было некогда. Окриком разгоняя бестолково сгрудившихся солдат, он прорвался на тесный каменный пятачок и с замиранием сердца глядел на Изольду, кляня себя за то, что позволил тьер-на-вьёр властвовать в ее измученном теле.

— Почему… — донесся сквозь гул голосов и лязганье доспехов созвучный внутренним укорам приморца шепот, — ты не разбудил меня?

— Тьер-Лерану грозила беда, тебе грозила…

— И, подзуживаемый тьер-на-вьёр, ты предположил: она лучше справится с врагами? О, Тааль… — Скорбь в ее стоне проступала так четко, что у Лютинга похолодело в животе. — Разве лоснящаяся льдом шкура, легкость полета мнимого нашего недруга не напомнили тебе о ком-то другом? Как же ты не углядел Хёльмвинда за пеленой звериного облика?

Приморский принц пошатнулся, краска отлила у него от щек. Плененный колдовством Северный ветер! Головоломка перед мысленным взором обрела последние фрагменты! Но каким образом верховный утратил людское обличье и отчего стены Тернового дворца залило алым светом, если на уме у него не было лихих помыслов?

Вместо ответа неистовый черный буран дохнул из поднебесья, хлестнул наотмашь своды тысячелетнего чертога плетью проливного дождя — Вея Эрна. Буря — плод ее стараний, как и чешуя на теле северного владыки.

— Опусти, меня, Таальвен Валишер. — Изольда зашевелилась, пытаясь подняться. — Я должна идти.

Куда? — В зеленых фейланских очах по-прежнему полыхала неодолимая решимость уберечь, оградить ее.

— К Хёльмвинду.

— Тебе не успеть — Роза Ветров уже близко! Взгляни на мрак, затянувший столицу.

— Я пойду коротким путем. — Колдунья уперлась руками в камень парапета, напрягая пальцы.

По спине, сквозь кости и плоть заструилась первозданная всемогущая сила. Под ее напором прямо из булыжника проклюнулись терновые побеги, поползли вниз, словно лента живых древесных ступеней. Секунда, и колючая крутая тропа готова была вести напрямик — минуя коридоры бесконечного замка, к берегам крепостного рва.

Не мешкая Изольда вспрыгнула на переплетение ветвей, закачалась, пытаясь найти равновесие. И, не дожидаясь, пока лестница прорастет прочными перилами, очертя голову ринулась вперед. Таальвен Валишер поспешил следом, инстинктивно пригибаясь от перекатов грома.

— Подожди!

Ему было жаль Северного ветра, но тревога за Изольду не давала предаться иным заботам. Час признавать ошибки наступит после.

Сливовая дорожка вилась, прочнея прямо под подошвами сапог. Но принцесса не думала замедлять шаг. Чары не позволят ей упасть. Следует только всецело на них положиться.

Однако, как бы Изольда ни старалась двигаться скорее, понадобилась дюжина минут, чтобы спуститься по скользкой тропе до места, куда, по предположению колдуньи, свалился Хёльмвинд. И даже после того, как ступни ее окунулись в раскисшую грязь, поиски не увенчались успехом.

— Где же он, где? — Изольда смотрела по сторонам, жмурясь от штормовых порывов, швырявших в лицо пыль и крупные дождевые капли.

Оглядевшись, Лютинг кивнул на ложбину за косогором.

— Думаю, нам туда.

И почти сразу они услышали рыдания.

— Старый пропащий дурак — я навеки проклят! И тебя привел к гибели, мой повелитель!

— Ирифи! — Принцесса узнала всхлипывания.

До катавшегося по земле старца оказалось рукой подать. Но приблизиться сквозь густое ураганное крошево она не сумела. Наконец заплаканное лицо вихря обернулось на зов, выражение раскаяния на нем сменилось вновь вспыхнувшей надеждой.

— Терновая ведьма! — Воронка песка взвилась, наседая на колдунью. А затем что-то мягкое ткнулось в ее отяжелевшие от воды юбки. — Прошу, умоляю, спаси! У подножия северной ветряной цитадели, подле берегов Звездного моря, спрятано последнее драконье озеро. Переправь туда моего владыку, пусть окунется в зеркальные воды и благополучно вернется домой!

— Так он жив? Я должна взглянуть на него! — Выдернув подол платья у Ирифи, крепко обвившего ее лодыжки, Изольда устремилась к песчаной насыпи.

Но то, что узрела она за грядой наметенного вихрем бархана, уничтожило все радостные ожидания. Северный ветер — перепачканный, опутанный чертополоховым колдовством, — качался в грязи, пытаясь одновременно выбраться из злополучного рва на сушу и перекусить сухие цветочные стебли. Льдисто-хрустальный его панцирь покрывали бурые и сапфировые потеки, которые оставили струйки ветряной крови, хлещущей из порезов и ссадин. Больше всего ее виднелось на вспоротом змеином боку и левом разорванном крыле.