Евгения Спащенко - Терновая ведьма. Исгерд

— Поведай мне об этой Изольде. Кто она? — тем временем пропела собеседница, привычно облекая королевские повеления в светский любезный тон.

— Моя невеста… — ответил королевич машинально и тут же исправился: — То есть моя жена.

— Она красива?

Таальвен кивнул, изучив проступающие под полупрозрачной тканью ключицы и сомкнутые с досадой губы.

— И ты любишь ее? — Изящная ладонь начертила невидимую полоску на кремниевой поверхности.

— Люблю… Но она не любит меня.

— Как же так? — искренне огорчилась принцесса. — Ты обидел ее, заставил страдать?

Лютинг по-волчьи стиснул челюсти, заглушив протяжный вздох.

— Знаешь, Таальвен Валишер, мне чудится, я тоже чем-то оскорбила Этельстана… и теперь он сердится на меня, заставляя ночь за ночью искать его в тишине… Но дорогой брат простит меня, иначе и быть не может. И твоя Изольда простит…

Горько и тяжело сделалось от ее утешительных слов. Пусть спящая не понимала, о чем болтает, уста ее были устами Изольды, оцепеневшие плечи — плечами той, которую хотелось согреть, укрыть от холода.

— Я вижу седину в твоих волосах, хотя лицо у тебя молодое… — Она бесстрашно потянулась к нему, тронула темную с серебром прядь. — А я вот не поседею в срок, не состарюсь, как обычные люди… Мне суждено веками оставаться сильной и юной, чтобы править и защищать королевство.

Будто лишенные воли, руки поникли скорбными плетьми.

— Ах, если бы не власть терновника, Этельстан не злился бы на меня! Клянусь, я бы подарила ему колдовство, если б умела… я бы отдала его и тебе, чтобы не видеть зависти в любимых глазах. Мне думается, ты благородный человек, Таальвен Валишер. И поступил бы с терновыми чарами мудрее меня…

Принцесса осеклась расстроенно и дотронулась продрогшими пальцами до щеки Таальвена. В тот же час тело ее пронзила судорога, голубые глаза закатились, и девушка стала заваливаться на бок.

Лютинг метнулся, с тревогой подхватил ее, но оказалось, Изольда уронила обмякшую голову на плечо мужа, пребывая в глубоком сне. Дыхание было ровным, золотистые ресницы не трепыхались.

— Северный ветер, — тихо позвал королевич.

Верховный выскользнул из укромной тени, в мгновение ока оказавшись рядом. И заключил, бросив взгляд на колдунью:

— Она спит.

— Как спала все это время. — Лютинг приподнял над землей драгоценную ношу.

— То есть это не была тьер-на-вьёр?

— Нет.

— Значит, Исгерд? Но как такое возможно — три сущности в одном теле? Не слишком ли много даже для чародейки?

В темноте колючки на коже колдуньи показались ветру чересчур густыми, и он безотчетно шатнулся назад.

— Не думаю, что терновая принцесса реальна. — Лютинг перешагнул тощую вязанку хвороста, уцелевшую с вечера. — Она, как призрак, живет в разрозненных воспоминаниях…

— И понемногу сводит Изольду с ума? — Неприятное предположение давно витало в воздухе, Хёльмвинд лишь высказал его вслух.

Мак Тир сдвинул брови. Он размышлял об этом с того самого момента, как понял, что исковерканные осколки чужой памяти заставляют принцессу становиться кем-то другим. Не оттого ли теряли рассудок предыдущие жертвы тьер-на-вьёр? Или их вконец изматывала сокрушительная сила, селившаяся в теле благодаря присутствию ведьмы?

Склонившись над лежанкой, Таальвен бережно опустил девушку на покрывало и завернул в ветряной плащ. Тонкие черты были безмятежны. До рассвета много времени — пусть отдыхает.

Где-то вдалеке ухнула в сонных кронах птица, да так и забылась, убаюканная теменью. Северный ветер сунул в костер щепку сухой коры, подул на остывающие угли. Секунда-другая, и древесина потихоньку занялась, освещая поляну.

— Ну? — Он скользнул взором по лицу Мак Тира, будто высеченному из гранита.

— Я не стану ей говорить. — Принц пристроился у огня, стянув на груди полы небрежно накинутой куртки. — Возможно, это больше не повторится.

Мятежные искры тщетно пытались взметнуться ввысь — слабые тлеющие точки в необъятной глубине ночи.

— Ты многое не спешишь рассказывать собственной жене. — Верховный уперся локтем в колено, подперев кулаком подбородок. — Может, не зря она тебя сторонится?

— А что ты предлагаешь ей поведать? — насупился Таальвен, намеренно игнорируя едкий намек. — Историю о том, как Изольда превращается под луной в Исгерд? Думаешь, новость ее порадует? Не хватало только этого в придачу к ведьме с терновником! Какая мысль, по-твоему, первой придет принцессе в голову?

Хёльмвинд разжал пятерню, позволяя драгоценному подарку Вей Эрны соскользнуть в золу.

— Верно… — раздалось в ответ. — Она не должна его носить.

— Вижу, на что ты надеешься, Мак Тир. — Острый сучок, зажатый в пальцах северного владыки, поворошил горящие угольки. — Успокаиваешь себя мыслью, будто рядом с тобой она никогда не поддастся натиску колдуньи? Сумеет удержать чары в узде? А если нет?

Лютинг устало смежил веки.

— Тогда мы зря потревожили поверхность волшебного зеркала…

Он по-прежнему считал, что терновая магия неотделима от естества Изольды, пусть и проклюнулась стараниями ведьмы. Правда, игнорировать разрушительное влияние тьер-на-вьёр на принцессу не мог — слишком остро чуял, как вцепилась она в мятущуюся душу. Едва ли слабее он удерживал ее сам, но доверять подобное Хёльмвинду не собирался. Вместо этого спросил сосредоточенно:

— Ты признаешься ей?

— Нет, — откликнулся ветер после паузы. — Но если подобное случится вновь, ты расскажешь ей сам.

Требование показалось Таальвену справедливым, и он согласно кивнул, скрепляя уговор. Обсуждать больше нечего, мнилось этим двоим, не желавшим посвящать друг друга в личные секреты.

Спустя двое с лишком суток путники достигли главного рукава Огненной реки — и в этом рыжий Видар не ошибся. Судя по древней ветряной карте, теперь надлежало прошагать версту или две вдоль русла и выйти к равнинному острову, который Дахана-Пламен огибала правильным плавным кольцом. На этом пятачке земли и находилась южная цитадель. Роза Ветров предусмотрительно отметила ее затейливой завитушкой.

Пейзаж из холмистого давно сменился равнинным, так что углядеть на горизонте высокую, черную от копоти башню сумела даже Изольда, попеременно вертевшая головой во все стороны.

— Выглядит негостеприимно. — Она поежилась, натягивая капюшон. — Будто крепость темного колдуна.

— Единственная колдунья здесь — ты, — напомнил Северный ветер. — И если проклятия пока не искрят на кончиках твоих пальцев, бояться нечего.

— В Гладан-Къёль мы тоже так думали. — Девичьи руки нащупали под плащом ветряной клинок. — Но оказалось, что тьер-на-вьёр — не худшее из здешних чудовищ.

«Да и чудовище ли вообще?» — мысленно задала себе вопрос Изольда, пытаясь припомнить, почему так тоскливо сжималось ее сердце. Будто она забыла о чем-то важном, потеряла близкого человека и не может воскресить в голове ни его имени, ни лица.