Екатерина Бэйн - Краути [СИ]

Когда князь вошел, Аурин низко наклонила голову, надеясь, что это сойдет за поклон и понимая, что надеяться глупо.

— Добрый день, господин, — сказала она, — прошу меня простить, что я не могу встать и поприветствовать вас, как подобает.

— Не надо, — он махнул рукой, — я всего лишь пришел узнать, как вы себя чувствуете, гимин.

— О, очень хорошо, господин.

Князь подошел ближе и сел на то место, где некоторое время назад сидела его мать. Аурин сидела, сложив руки поверх одеяла с таким чинным видом, словно находилась на каком-нибудь высоком сборище. Неоконченный рисунок лежал рядом.

— Вы рисуете?

— Да, господин, — подтвердила девушка очевидную вещь, — я подумала, что в этом нет ничего плохого.

И тут же подумала еще об одной вещи: как глупо звучит то, что она сказала. Князь, вероятно, подумал о том же, но вслух сказал:

— Ничего плохого. Но что это?

Он взял лист бумаги в руки и принялся его внимательно рассматривать. Аурин тем временем раздумывала, что же ответить на этот вопрос. Она и сама точно не знала, что это

— Что это? — повторил князь.

— Камни, господин.

— Я вижу, что камни. Но почему они летают?

— Не знаю. Мне показалось, что это будет интересно, господин.

По-видимому, это объяснение его не удовлетворило.

— Ваш рисунок слишком мрачен. Все черное.

— Но там нет солнца.

— Где?

— Ну… там, — девушка указала на рисунок.

Хмыкнув, князь вернул ей лист бумаги.

— Вы очень странная девушка, гимин. Где вы это видели?

— Во сне, — ответила Аурин, — я летела в полной темноте, а навстречу мне летели огромные валуны.

Он ничего не сказал на это, но подумал, что после укуса трескучки может присниться и нечто похуже.

— Очень хорошо, гимин, — князь поднялся с места, — я рад видеть, что вы поправляетесь. Надеюсь, что совсем скоро вы будете здоровы.

Аурин поклонилась в ответ на это и проводила его взглядом до двери. Потом снова посмотрела на рисунок. Этот сон в последнее время снился ей с пугающей регулярностью. Но она предпочитала видеть его, чем тот, другой, в котором слышится потрескивание огня, крики, а потом страшный грохот и полная темнота. Почему-то от этого сна ее трясло, как в лихорадке.

Принесенный служанкой обед не вызвал в ней энтузиазма. Она вяло ковырялась в тарелке и через силу проглотила несколько кусочков, но зато выпила две полные чашки чаю. Кие, увидев, что почти все осталось на подносе, всплеснула руками и помчалась за доктором.

Запыхавшийся старичок осторожно присел на циновку, расправив спину и покачал головой:

— Нужно есть, госпожа. Нужно поддерживать силы.

— Но мне не хочется, — возразила Аурин, — я совсем не голодна.

Вздохнув, доктор задумался, а потом сказал:

— Я приготовлю вас настой из трав, улучшающих аппетит.

Кряхтя, он поднялся на ноги, приговаривая:

— Не нравится мне это. Совсем не нравится. И все же, госпожа, попробуйте съесть еще что-нибудь. Проглотите через силу, как лекарство.

— Ну хорошо, — согласилась Аурин, — я попробую.

Она почти не жуя, проглотила два кусочка мяса, потом, поймав укоризненный взгляд доктора, еще один.

— Уже лучше, госпожа, — кивнул он, — если у вас нет аппетита, это очень плохо. Но будет гораздо хуже, если вы будете потакать этому желанию. Лучше будет, если вы попробуете съедать хотя бы половину принесенного, даже если чувствуете, что совершенно сыты. Считайте это лекарством, госпожа и моей настоятельной рекомендацией.

— Хорошо, доктор, — кивнула девушка в ответ, — вы считаете, что это все еще действие яда?

— Я не знаю, как действует яд трескучки, госпожа. У меня не было возможности его изучить. Все укушенные умирали спустя несколько минут. Сперва наступало полное оцепенение, а потом смерть, надеюсь, безболезненная. Я не понимаю, почему вы остались живы.

Аурин пожала плечами, словно хотела сказать: «Кто из нас доктор?»

— Но вполне возможно, что действие яда еще не закончено, госпожа. Поэтому вам следует быть очень осторожной.

Девушка приняла все его рекомендации к сведению и перед ужином выпила кружку настоя, который должен был повысить ее аппетит.

Возможно, доктор неправильно рассчитал дозу. Еда после настоя показалась Аурин еще более отвратительной. Но она все же осилила половину, помня о словах врача. Хотя бы потому, что поддерживать и без того слабые силы все же было нужно.

После ужина Кие помогла ей принять ванну и уложила в постель. Девушка была еще слишком слаба, чтобы делать это самостоятельно. К тому же, Кие считала свои действия вполне обычными, по ее мнению, господа не делали этих вещей сами даже будучи здоровыми.

Сны на сей раз пощадили Аурин. Ей ничего не приснилось и наутро она чувствовала себя бодрой. Настолько бодрой, что решила встать и самостоятельно умыться, не призывая Кие.

Она откинула одеяло и поднялась, но в это время почувствовала, что с нее посыпалось нечто мягкое, легкое, почти невесомое. В недоумении замерев, Аурин оглянулась.

Сначала она ничего не поняла, но потом ее взгляд уперся в подушку. Там лежал ворох золотистых волос. Пока девушка смотрела на это расширенными глазами и недоуменно моргала, еще несколько прядей упало с ее плеч.

— Что это такое?

Холодный ужас наполнил ее, у Аурин даже перехватило дыхание. Неужели и это — действие яда? У нее уже волосы начали выпадать. Что дальше будет? Обеими руками она схватилась за голову.

Волосы были на месте. Точнее, то, что от них осталось.

Вошедшая Кие с грохотом выронила из рук поднос и вскричала не своим голосом:

— О госпожа, госпожа, что это с вами?

Аурин, позабыв о своей слабости, кошкой прыгнула к зеркалу. Ее глазам представилось нелепое зрелище. Одна половина головы была нетронутой, длина волос обычна, зато со второй случилось нечто ужасное. Волосы едва прикрывали мочку уха.

— Я не понимаю, — изумленно спросила Аурин, — как это? Это ведь не болезнь, нет?

Она не заметила, что осталась одна. Кие убежала. Правда, ненадолго. Спустя несколько минут она вернулась с доктором.

Тот сперва застыл на пороге, отшатнувшись от увиденного, но потом заинтересованно прищурился:

— Ну-ка, ну-ка. Любопытно. Госпожа, позвольте.

Он осторожно взял ее за руку и медленно повернул из стороны в сторону.

— Так, так. Госпожа, я понимаю ваш испуг. Но здесь медицина бессильна.

— Я понимаю, но… — она осеклась и уже более внимательно посмотрела на себя в зеркало.

— Это не яд, — хмыкнул доктор, — это острый кинжал, госпожа.

Только теперь Аурин увидела, что с правой стороны ее волосы безжалостно отрезаны.

Покусав нижнюю губу и раздумывая, она повернулась, заметила Кие и велела ей принести острый кинжал. Доктор понимающе кивнул головой и вышел.