Екатерина Бэйн - Краути [СИ]

Наконец госпожа Томин легким жестом проверила сохранность своей прически и оправила платье.

— Пойдем.

— Госпожа… куда?

— К ней.

— Она умерла, госпожа. Я не мог ошибиться.

— Я знаю. Пойдем, — ее голос стал тверже.

Илли машинально развернулся и отправился за ней следом, сосредоточенно глядя прямо перед собой. Он не понимал, для чего госпоже понадобилось смотреть на мертвое тело, но выяснять это считал напрасной тратой времени.

Однако, когда они дошли до комнаты Аурин, то сразу поняли, что опоздали. В комнате, помимо двоих охранников, находилось еще четверо. Госпожа Томин огляделась и увидев сына, стоявшего у постели умершей, направилась к нему. Она выглядела так, словно шла прямиком на эшафот.

— Сын мой, — пролепетала женщина.

Князь не сразу повернул к ней голову. Но когда она видела его лицо, все слова застряли у нее в горле.

Окинув ее пустым взглядом, князь повернулся к остальным.

— Илли, — проговорил он.

Доктор схватился за сердце и рухнул на пол. Равнодушно понаблюдав за его корчами, князь велел стражникам:

— Уберите его.

— Да, господин.

— И всех остальных тоже.

Кие поняла быстрее всех, что это означает и завыла.

— Нет, господин, не надо! Я не виновата, клянусь богиней, я не виновата, я не знала, я думала…

Но господину, видимо, было совершенно неинтересно, что же она думала, потому что он отвернулся и увидел мать. Пару секунд вспоминал, откуда она здесь.

— А, это вы.

— Илли не причем, сын мой, — торопливо заговорила она, — кое-кто просто воспользовался его именем, чтобы передать яд.

— Кто?

— Хилле.

— Кто такая Хилле?

— Служанка Рэкти, — уже гораздо громче и тверже отозвалась госпожа.

Она ожидала какой-нибудь реакции, но ничего не заметила. Князь только едва заметно кивнул головой и продолжал:

— Вы знаете, что вам нужно делать. Займитесь. Все должно быть так, как полагается. И я уверен, что вы не пренебрежете ни единой мелочью.

— О да, — поспешно согласилась госпожа Томин.

Князь развернулся и направился к двери.

— Куда вы, сын мой? — сдавленным голосом спросила она.

— Есть одно незаконченное дело.

Мать не стала допытываться, какое. В данный момент она была во власти самого элементарного страха за собственную жизнь, поскольку еще ни разу не видела его в таком состоянии. Поэтому, женщина была готова согласиться с любым утверждением, которое он изречет, даже если князь велел бы ей встать на голову и пройти в таком положении до ворот и обратно. Она не стала бы возражать.

Комната опустела. Госпожа Томин отвернулась от двери, почувствовав, что ей стало гораздо легче дышать и медленным шагом подошла к постели Аурин. Несколько минут она молча смотрела на нее, а потом покачала головой. Смерть все-таки добралась до нее. Как не пытались они отсрочить этот визит, он все равно наступил. Жаль. Госпожа почти привыкла к невыносимым манерам девушки и искренне считала, что они куда лучше, чем ледяная вежливость Рэкти. Что ж, Рэкти своего добилась. Вот только поздравить ее с этим не поворачивается язык. Сейчас госпожа Томин даже немного посочувствовала бедной наложнице, поскольку ее участи не позавидуешь. Лучше б она оставила Аурин в покое.

Хлопнув в ладоши, она призвала слуг и принялась отдавать им необходимые распоряжения насчет похорон и всем, что с этим связано. Это требовало полной сосредоточенности и хорошего знания обычаев, чем госпожа Томин обладала в избытке. Тем более, что опыта у нее было хоть отбавляй. На своем веку ей пришлось похоронить пятерых родственников со своей стороны и еще семерых — у мужа, а также самого мужа.

Какое именно незаконченное дело было у князя Тэнмира, госпожа Томин узнала гораздо позже. Об этом ей поведала бледная Норити. Часто оглядываясь через плечо, словно опасаясь, что ее могут подслушать, девушка шепотом сообщила:

— Госпожа, это ужасно.

— Что? — безучастно спросила госпожа Томин.

— Разве вы не слышали? Вы знаете, что сделали с Рэкти? Ей отрубили голову, представляете? А Хилле, бедная Хилле…

— Что? — женщина заинтересовалась, — отрубили голову? Рэкти? Но ведь…

— Да, госпожа. Потому что ее признали виновной в смерти госпожи Аурин, а значит в убийстве. А Хилле, вы знаете, что с ней сделали?

Госпожа Томин молча покачала головой. Она предполагала, что все будет именно так, но слышать об это все же было не очень приятно.

— Ее вместе с остальными отправили по дороге смерти вместе с госпожой.

Женщина прекрасно знала, что это значит и заметила:

— Значит, четверо. Говорят, хорошее число.

Норити сглотнула и поспешно кивнула.

— Бедная Хилле, — повторила она.

— Бедная Хилле? — повторила ее госпожа, — эта бедняжка знала, на что шла, когда передавала яд.

— Она не могла ослушаться приказа своей госпожи.

— Брось. Я прекрасно знаю, что из себя представляет эта Хилле. Представляла, — поправилась та, — затрудняюсь сказать, кто из них обеих был хуже. Ловкая особа.

— Но госпожа, этот приказ ей отдала именно Рэкти. И очень настаивала на этом, — возразила Норити.

— Вполне возможно.

Более она не стала ни спорить, ни что-то доказывать, просто махнула рукой и добавила:

— Довольно. Я больше не желаю об этом слышать. Ясно?

Служанка кивнула и поклонилась.

— Ступай. Когда ты мне понадобишься, я тебя позову.

Для госпожи Томин тоже наступили тяжелые времена. Ее ни в чем не обвиняли, не было никаких оснований. Но князь недвусмысленно заметил, что более не нуждается в ее назойливой опеке. А это значило, что госпоже Томин пришла пора отправляться в путь. Проще говоря, это была ссылка. Ее отправляли на окраину провинции, в небольшой дом, с четырьмя слугами и немногочисленной охраной. Отныне именно там и было ее место.

Она очень плохо соображала, перед глазами плыл туман, в ушах шумело, а к горлу подкатывала тошнота. Хотела поднять руку, но это было так сложно, что ей пришлось затратить огромное усилие. Тошнота после этого стала еще сильнее. А еще через мгновение стало совсем невмоготу.

Превозмогая себя, она повернулась, приподнялась на руках и свесила голову вниз. Ее рвало так долго и так сильно, что девушке стало страшно. Она просто сотрясалась от судорог и чувствовала, что ее в прямом смысле слова выворачивает наизнанку. Но все когда-нибудь заканчивается. Когда Аурин поняла, что извергать из желудка уже нечего, рвота понемногу сошла на нет.

Девушка выпрямилась, как могла и потрясла головой. В глазах немного прояснилось и она нашла возможность оглядеться. И то, что она увидела, ей не понравилось.

Вокруг, куда ни кинь взгляд, простиралась пыльная, унылая степь. Ветер шевелил травой с неясным шорохом, изредка поднимая клубы пыли. Солнце стояло высоко над горизонтом. Аурин глубоко вздохнула и опустила глаза ниже.