Дмитрий Манасыпов - Алая ярость [СИ (не окончено!)]

— Обожди-ка, что ты сказал, Квист? — Освальд непонимающе посмотрел на шпиона.

— Ага… — Гриф поковырялся в ухе мизинцем. — Милая, а попроси поджарить мне еще колечко колбасы. Ты опасаешься этого леска?

— Да, — охотник пожал плечами. — Из него очень редко возвращается кто-то из обычных людей, не живущих возле него с детства. А те возвращаются через раз. Оно мне зачем надо?

— Ну… — Гриф снял очки. — Потому что ты сам решил работать тем, кем сейчас являешься. Охотиться на обычных людей тебя тянуло, но не так, как на всяких нелюдей. У меня вот тут в сумке есть копия нашего с тобой договора, показать?

Свиток из кожи, тисненной по краям золотом, казалось, сам возник в его руках. Освальд хмыкнул.

— Я слово в слово могу рассказать о том, что там. Дело в другом. И вовсе не в том, что по договору мне полагается выбивать долги из мошенников.

— В чем?

— Квист очень опасное место. Говорят, что в горах Карваш есть Хозяйка.

— Говорят. — Гриф кивнул головой. — Я не встречал.

— Мне доводилось. — Освальд почесался. — Еле живой ушел с перевала и потом отправился через море в Сеенхавен, кажется… Живой наполовину. Сколько таких, как она живет в этом лесу, не знаю. Дыма без огня не бывает, ты же знаешь.

— Понимаю. — Гриф положил на стол глухо звякнувший кошель. — Здесь только на расходы, оплата будет больше. Некого туда послать, охотник. Ушли уже три отряда, проверенные люди, солдаты Северного номеда. Не вернулись.

— Понятно. — Освальд потянулся. — Знаешь, почему я не наплюю на наш договор?

— Потому что я приехал к тебе сам, надо полагать?

— Нет. Просто что-то неспокойно в последнее время повсюду. Странное ощущение, Гриф. Еще пять лет назад бабок-травниц в деревнях прятали от приезжих, и только в нескольких Вольных городах маги жили открыто. А сейчас наоборот, да еще как. Я вот только не понимаю, тебе-то какой резон выслеживать их?

— Хм… — Гриф покосился на Кайлигу, громко спорившего о чем-то с Кертом за соседним столом. Наемник, поймав взгляд командира, неторопливо, не теряя собственного достоинства, замолчал. — Резонный вопрос.

Освальд крутил в руке стакан. За время, прошедшее со схватки с Мясником, по поручениям Грифа ему приходилось делать многое. Сколько стерлось лошадиных подков и подошв с каблуками его собственных сапог, Освальд даже не хотел вспоминать. И кое-что он понял. Например, то, что кесарь-Солнце фанатик, ненавидящий магию в любом ее проявлении.

— Когда Тило в последний раз показался на северном берегу, там случилось много интересного. — Гриф отпил вина. Темно-бордовые капли повисли на аккуратно подстриженных усах и ухоженной бородке. — Например, погибло несколько рабочих карбасов рыбаков. С людьми, сам понимаешь. Одну из деревенек пришлось сжечь… вместе с оставшимися жителями. Какая-то непонятная эпидемия, до сих пор не могу разобраться, что и к чему.

— Как могли непонятно погибнуть пусть и маленькие, но суда? — удивился Освальд. — Это же очень оживленный кусок моря.

— Выживший мальчишка рассказал про странную тварь, помесь акулы и кого-то еще. Сил Тило на большое не хватило и он ушел. В Квист, куда его зажали конные разъезды.

— Он же наверняка там и помер. — Освальд зубами потянул кусок мяса. — Квист запретный лес, там более, для малефиков.

— Не скажи, друг охотник… Квист это, в первую очередь, загадка. Громадная часть суши северо-востока, ограниченная только горами у Доккенгарма и Абиссы, и останавливаемая выжженными каждую весну и лето полосами по остальным сторонам. Ну и море, не пускающее этот кусок страшной древности. Вот именно из-за этого я им и заинтересовался. После той деревни рыбаки дрогнули, некоторые начали сниматься и уходить подальше.

— Понимаю. То есть кусок суши освободился?

— Нет, наместник Номеда не дал Квисту такого шанса. Хотя и пришлось ослабить границы.

— Очень мало знаю про этот лес, Гриф. — Освальд откупорил вторую бутылку. — Практически ничего.

— Я тоже, Освальд. Из имеющихся источников в архивах Его величества вытянуть можно не многое. Куда больше мне рассказал наш с тобой общий знакомый из Сеенхавена.

— Старик один грустит?

— Да, спивается. Квист — странный и старый лес. В него стараются не заходить даже оставшиеся ночные эльфы. Что может тебя там ожидать, не знаю. Вот здесь описание нужного тебе проводника, не смейся, когда встретишь его. Говорят, что лучше не найти. Берет прилично, в других краях за эти деньги можно нанять банду головорезов.

— Я понял. Ты хочешь, чтобы Тило оказался у тебя живым? Для чего?

— Показательно казнить его в Северном номеде, на побережье. Чтобы рыбаки знали о том, что империя их защищает.

— Благородная цель.

— Очень. Кормить войско наместника чем-то надо, и лучше уж рыбой, чем солониной и сухарями. Каждый день, когда карбасы не выходят в море, наместник тратит золото на покупку провианта про запас. Перерасход казны кесарем не приветствуется.

— Понятно. Беспокоишься о территориях империи и их жителях?

— Какая разница? — Гриф пожал плечами. — Когда отправляешься?

— Поутру, как высплюсь. Ты заметил, что хозяин смотрит на нас испуганно?

— Сразу же, как остановился, так и заметил. Скорее… настороженно. Вряд ли ты тут поспишь. Спрятать талисманы с ворот он не успел, так что, скорее всего я найду причину и спалю это место.

— Ты жесток, Гриф.

— Не больше чем сам хозяин. На тракте уже пропало несколько небольших обозов, в основном с женщинами и детьми. А запах топленого человеческого сала ни с чем не перепутаешь. Порой можно сделать что-то благородное просто так, из хорошего настроения.

— Правда? — Освальд покосился на начавшийся во дворе гомон и стук копыт вновь прибывшего отряда. Выглянул в окошко. — Что, интересно, делает здесь местный инквизитор и его люди?

— Кто знает… — Гриф кивнул наемникам за соседним столом. В воздухе свистнула сталь, пробив горло бросившемуся к выходу золотушному кухонному мальчонке. — Наверное, какой-то добропорядочный поклонник веры Мученика и восставших Отцов отправил письмо с гонцом?

— И, правда, что это я? — Освальд усмехнулся кончиком рта. — А уж подружиться с инквизитором этому поклоннику сам Мученик велел.

Гриф не ответил, вставая и поворачиваясь к порывисто вошедшему внутрь высокому худому мужчине в плаще ордена Отца Петра поверх ребристой кирасы. Звякнули наплечники, украшенные алой эмалью и крестами, в тон отозвалась цепь с серебряным жетоном и длинный узкий меч у пояса.

Следом за ним внутрь втиснулись трое в плоских стальных шлемах и нагрудниках. У одного в руках, крепко стиснутое, смотрело вперед острым широким жалом с перекладиной копье. Его товарищи держали мощные арбалеты с двумя луками на каждом, широко разошедшиеся в последнее время. Освальд не удивился, заметив на льдисто поблескивающих наконечниках вязь надписей. Сталь для инквизиторов всегда делают с серебром, против нечисти и колдунов.