Николай Иванов - Элвуд Роклан. Возвращение домой [СИ]

- Встать сможешь? - спросил Роклан.

- Попробую.

Гном дотянулся до своего молота, упер тяжёлую его часть в пол и опираясь на рукоять одной рукой, придерживаемый за другую Элвудом, хотя с трудом, всё же сумел подняться на ноги. С пол минуты постоял, ожидая пока пройдёт головокружение, затем кивнул воину, давая понять, что готов идти. Только теперь воин посмотрел в сторону, молчаливо наблюдавших эту сцену, отца с дочерью. Улас сидел, всё с тем же надменно - безразличным выражением на лице. В глазах Иллианы читалась явная растерянность и целая прорва вопросов. Стараясь не встречаться с ней взглядом, Эл обратился к магу:

- Приношу свои извинения за случившееся, - произнёс он. И видя, что единственной реакцией на его слова, стала презрительная усмешка, чуть скривившая губы чародея, добавил: - Хотя, судя по всему, вы в них не особо нуждаетесь.

- Поразительная проницательность! - иронично заметил маг.- В память о дружбе с вашим отцом, я постараюсь забыть о произошедшем, и не буду требовать у властей наказания для вас, за учинённое вами здесь безобразие. Но можете навсегда забыть сюда дорогу! Думаю, больше нам не о чем разговаривать!

Чувства хозяина дома было не трудно понять. Ещё не известно как бы сам Роклан повёл себя на его месте. Немного пригибаясь, что бы Олио было удобней опираться на его плечо, Эл повёл гнома к выходу из комнаты.

- А мне ты ничего не хочешь сказать? - раздался за спиной воина взволнованный голос Иллианы.

Не оборачиваясь, он на секунду, приостановился. Воин понимал - никакие слова не смогут загладить подобный чудовищный промах, чуть не приведший к страшной трагедии. Какими бы вескими доводами он не пытался объяснить свои подозрения, едва ли это может послужить достойным оправданием в глазах дочери, по его вине только что чуть не лишившейся отца. Опираясь на, пусть и логические обоснованные, как до этого виделось, догадки и умозаключения, пойдя на поводу у жгучего желания найти и покарать виновника в смерти Ринка и Сонии, Эл совершил непростительную ошибку, собственноручно вырыв непреодолимую пропасть между собой и дорогой ему женщиной. После того, как чародей подробно опишет Иллиане произошедшее, можно не сомневаться, она вряд ли захочет с ним даже разговаривать. Сознавая, что поступает малодушно, но не в силах перебороть себя, Роклан лишь мотнул головой, и глухо ответил:

- Думаю, господин Хаундер тебе сам всё расскажет. - Затем, поддерживая, до сих пор не твёрдо стоящего на ногах подгорника, двинулся к дверям.

Девушка сделала движение, словно собираясь последовать за ним, но посмотрев на сурово - непреклонное лицо отца, остановилась в нерешительности, растерянно и одновременно вопросительно глядя на мага.

- "Вот так вот,- обожгла Элвуда горькая мысль, когда он примериваясь к коротким шагам Олио, словно в каком-то оцепенении, выйдя за калитку, передвигал ногами, следуя по улице в направлении своего дома.- Оскорбил почтенного и весьма уважаемого человека, лишился любимой женщины и каков итог? Ситуация с неизвестным "доброжелателем", только ещё больше запуталась, и на счёт дальнейших действий - никаких идей! Прекрасное начало, прекрасного дня!"

До самого вечера Роклан пребывал в жутком душевном состоянии. Приступы лихорадочного возбуждения, когда хотелось ломать и крушить всё, что попадалось под руку, сменялись безразличной подавленностью, во время которой наоборот, тянуло зарыться куда-нибудь поглубже, отгородившись от окружающего, и главное выкинув из памяти утреннее происшествие. Естественно, жизнь давно научила Элвуда в любых обстоятельствах не выставлять свои чувства напоказ и глядя со стороны, вряд ли кто-нибудь догадался бы о буре эмоций, бушующей в груди воина.

Придя домой, он первым делом, не слушая протестов гнома, уложил того в комнате для гостей, а сам отправился за знакомым ещё по до военным годам, лекарем, жившим в соседнем квартале. Довольно бодрый, для своего почтенного возраста старичок, без долгих уговоров согласился отправиться на дом к больному, прихватив уже собранный, видимо как раз на такой случай, не большой саквояж, в котором мелодично позвякивало какие-то пузырьки и склянки. Тот факт, что его пациентом оказался подданный Подгорного Королевства ни сколько не смутил почтенного доктора. Быстро осмотрев устрашающих размеров синяк, он поводил перед физиономией Олио оттопыренным указательным пальцем, попросив пострадавшего, не вертя головой, последить за ним одними глазами. После чего, достал из своей сумки небольшую бутылочку с красноватой жидкостью, смочил чистую, сложенную в несколько раз тряпку и приложив её на рану, ловко прибинтовал. Оставил лекарство, с указанием менять компресс каждые три часа и настойчиво порекомендовал больному покой, хотя бы в течении следующих нескольких дней. Затем прибавив к бальзаму ещё одну маленькую баночку с настоем, и наказав пить его по столовой ложке четыре - пять раз в день, он поднялся, собираясь уходить. Плата, запрошенная лекарем за свои труды, оказалось более чем скромной. Эл удвоил её и, оставив без внимания возражения старичка, почти насильно всунул монеты ему в ладонь.

По всей вероятности, оставленная микстура обладала снотворным действием. Выпив первую порцию сразу после ухода доктора, гном вскоре мирно засопел, время от времени забавно похрапывая.

Роклан, с завистью посмотрев на него, тихонько вышел из комнаты, аккуратно прикрыв за собой дверь. Какое-то время он бесцельно слонялся по дому, не находя себе места от тяжёлых мыслей, упорно лезущих в голову. Затем, развалившись на кровати в своей спальне и закинув руки за голову, пролежал примерно с час, разглядывая потолок и почти не шевелясь. Потом поднялся и снова принялся мерить шагами комнату за комнатой. Выйдя во двор выпустил Шустрого и пони Олио побродить по двору, третий постоялец конюшни, старый мерин, покидать стойло не пожелал. Засыпав животным овса и налив в поильник воды, Эл дал им ещё немного времени размяться, после чего завёл обратно и сам вернулся в дом, опять принявшись бродить из угла в угол, не замечая ничего вокруг. Лица разгневанного Уласа, растерянной Иллианы постоянно стояли перед глазами, вперемешку с рисуемым воображением образом ещё кого-то, неизвестного, одетого в длинный тёмный плащ с глубоким капюшоном. Воин, понимая что сделанного уже изменить нельзя, снова и снова пытался собраться и трезво оценить сложившуюся ситуацию, но ничего толкового не выходило - чувства и эмоции, рвавшие грудь из нутрии, мешали сосредоточиться.

Наконец, изведённый хаосом мрачных мыслей, царящем в уме, решив хоть как-то встряхнуться, Роклан прибегнул к неоднократно испытанному средству. Прихватив своё оружие, воин в очередной раз вышел из дома, что бы с помощью интенсивных физических упражнений прояснить мозги и попытаться хотя бы отчасти обрести утраченное душевное равновесие. Не меньше двух часов, проводя бой с воображаемым противником, он в бешенном темпе вращал, колол и рубил попеременно то короткими мечами, то своей боевой секирой, стремительно и в то же время с непередаваемой, присущей только опытнейшим бойцам, плавностью, перемещаясь по двору в разных направлениях и не останавливаясь ни на секунду. Когда руки налились тяжёлой усталостью, а пот сбегал с обнажённого торса буквально ручьями, Эл действительно почувствовал себя несколько лучше. Горечь и злость на собственный промах никуда не делись, но словно немного отступили, освобождая сознание, вытесненные ощутимым утомлением. Прекратив занятие, Роклан направился к колодцу. Не успел он закончить с водными процедурами, как на крыльцо вышел Олио. С повязкой на голове, из-под которой топорщились густые брови, гном выглядел слегка комично.