Евгений Гаглоев - Ларец, полный тьмы [litres]

– Главное, чтобы в комнате Степановой и Соловьевой никого не оказалось, – проговорила Поветруля. – Остальные меня мало волнуют.

– В комнате?! Ты же говорила, что хочешь оставить это на пороге! – возмутился Сергей, встряхнув бумажным пакетом, в котором лежало что-то тяжелое.

– На пороге не так интересно, – протянула Милана. – А вот подложить этой поганке в кровать – самое то! Чего ты боишься, болотник? Если нас застукают, просто растечешься грязной лужей, как ты уже не раз делал.

– Кто бы говорил, пускательница ветров, – не остался в долгу Бельцев. – Я-то скроюсь, просочусь в любую щель, а ты? В окно выбросишься, если тебя поймают с этой гадостью?

И он снова взмахнул пакетом.

– Ладно, не злись, – смягчилась Милана. – Мы друзья, а значит, должны всегда друг друга поддерживать.

– Вот и хватит надо мной издеваться. Кстати, как ты собираешься попасть в их комнату?

– Да у нас тут редко двери запирают. А даже если и заперто, ты сам сказал, что можешь просочиться в любую щель. Пролезешь под дверью, а затем отопрешь ее изнутри.

– Так вот почему ты меня с собой позвала! – вспыхнул Сергей.

– Не бесись. Не только поэтому. Не могу же я сама тащить в руках дохлую крысу.

Сергей заглянул в пакет и брезгливо поморщился.

– Не хотел бы я оказаться в одной постели с этим…

– Зато в следующий раз Степанова трижды подумает, прежде чем наезжать на меня, – злобно сказала Поветруля. – Да еще перед всеми, тоже мне, актриса!

– Степанова – неплохая девчонка. К тому же обычно ты первая все скандалы затеваешь.

– Если сейчас же не заткнешься, следующая крыса будет твоей!

– Фу, гадость! – поморщился Сергей.

Они поднялись по лестнице и двинулись по коридору второго этажа, тщательно прислушиваясь и стараясь не шуметь. Из-за некоторых дверей доносились приглушенные звуки музыки или девичьи голоса, но в большинстве комнат стояла тишина.

– Я слышал, недавно кто-то подбросил змею в постель Зверева, – тихо сообщил Сергей. – Не ты случайно?

– С какой стати? – обернулась к нему Милана. – Зверева я тоже не перевариваю, но он мне ничего плохого не делал. Не за что мстить…

– Значит, он перешел дорогу кому-то другому?

– И я даже догадываюсь, кому именно. Обещай, что никому не расскажешь!

– Могила! – заверил ее Бельцев.

– Я в тот вечер ушла с вечеринки раньше остальных. Еще тогда пыталась найти крысу на помойке, но ничего не вышло. Тогда я решила вернуться в академию и возле вашего корпуса увидела Ирину Звереву. Она шла с каким-то черным пакетом в руках. А потом я услышала о змее… И знаешь, я вот просто уверена, что это она подкинула гадину своему сводному братцу!

– Вот так новость! – вскинул брови Сергей. – Не знал, что она его так не любит…

– Да она вообще никого не любит. Сама та еще змея… Даже у меня от нее мурашки по коже. Ты тоже держись от нее подальше, а то мало ли…

– Да я и так обхожу ее за километр. Странная она какая-то. И живая змеюка это только подтверждает. Наша крыса хоть дохлая…

– Верно! Эх, посмотреть бы на лицо Степановой, когда она откинет одеяло! – Милана тихо хихикнула. – Надеюсь, она при этом копыта от страха не откинет!

Поветруля на цыпочках подкралась к комнате, в которой жила ненавистная ей Женя Степанова, и вдруг резко остановилась. Сергей удивленно на нее уставился.

Из-за соседней двери доносилась какая-то возня. Раздался звонкий девичий смешок, затем кто-то хрипло прошептал:

– Дверь запри. Вдруг войдет кто-нибудь?

– Да никто не войдет, – послышался голос Дарьи Киселевой. – Я в этой комнате одна живу… Лучше поцелуй меня еще раз.

– Ох, зайка, какая же ты красивая!

Щелкнула задвижка.

Милана открыла рот и покачнулась.

Она узнала этот голос. Сколько раз этот человек говорил ей те же самые слова… Называл ее своей любимой зайкой. Сергей тоже узнал говорившего и похолодел. Потом настороженно взглянул на Милану.

Поветруля снова качнулась, уперлась рукой о стену. По ее щекам ручьями потекли слезы. Затем она резко развернулась и бросилась прочь, громко стуча каблуками.

– А с этим что делать? – громким шепотом спросил Сергей, взмахнув пакетом с дохлой крысой.

Но Милана его уже не слышала. Всхлипывая и содрогаясь, она быстро сбежала по лестнице, едва не полетев с деревянных ступенек, пересекла гостиную и пулей вылетела на улицу.

Сергей понесся за Миланой, опасаясь, что его застукают в женском корпусе с дохлой крысой в пакете. Тогда проблем не оберешься!

Выбежав на лужайку перед зданием, Милана запрокинула голову к темному небу и издала дикий вопль. Вокруг нее мгновенно взвился вихрь, всколыхнувший все ближайшие деревья и кустарники. На землю посыпались листья и сухие отломленные ветки. Порыв ветра ударил в лицо выбежавшему из корпуса Бельцеву, едва не опрокинув его на спину.

– Да ну тебя к черту! – разозлился Сергей, отшвырнув пакет с крысой в сторону. – Чтобы я еще хоть раз тебя послушал!

И он быстро зашагал к мужскому корпусу.

Ветер за его спиной стих так же внезапно, как и начался. Милана Поветруля упала на колени и, залилась слезами обиды и бессильной ярости.

– Итак, я хочу знать все в мельчайших подробностях! – жестко сказала Елена Федоровна. – И лучше вам не врать, а не то хуже будет!

Женя, Луиза и Тимофей сидели в ее кабинете, понуро опустив головы. Грязные, избитые, израненные, с всклокоченными волосами. Им даже не дали возможности привести себя в порядок. Тимофей сидел почти голый, обернутый лишь грязной Жениной толстовкой. Чтобы соблюсти хоть какие-то приличия, Елена Федоровна бросила ему короткий шерстяной плед, который нашелся в стенном шкафу. В кабинете также находились Лариса Аркадьевна и Марат Закревский. Они заинтересованно смотрели на притихших учеников и хранили молчание.

– С чего лучше начать? – осторожно спросила Женя.

– С начала! – резко ответила директриса.

– Это Устинья напала на мою маму, – тихо произнесла Луиза и тяжело вздохнула. – Но об этом мы узнали совсем недавно… Она ударила маму палкой по голове, а бабушка нашла в маминых волосах щепки от этой палки… Карина Кикмарина посмотрела и сказала, что это фрагменты того же дерева, из которого сделана клюка старухи. И мы отправились к Устинье, чтобы заставить во всем признаться.

– Не предупредив никого! – гневно кивнула директриса, скрестив на столе изящные руки. – Причем уже не в первый раз, хотя пора бы запомнить, что ничем хорошим это закончиться не может!

Все трое молчали, разглядывая замысловатые узоры на ковре.

– И как же вы хотели заставить ее говорить? – поинтересовался Закревский.