Сьюзен Коллинз - Голодные игры. И вспыхнет пламя. Сойка-пересмешница

Вглядываюсь сквозь ветки в просторную Луговину за ограждением, но вижу один только мокрый снег, подсвеченный кое-где огоньками из окон домов на окраине Шлака. В поле зрения — ни одного миротворца. Похоже, меня никто не разыскивает. Неважно, догадался ли Тред о моем преступлении или нет; нужно как можно скорее вернуться домой и прикинуться, что я даже не выходила.

Стоит коснуться колючей проволоки — произойдет замыкание. Займусь подкопом — заметят, да и земля промерзла. Остается один-единственный выход: перемахнуть через верх.

Иду вдоль опушки, подыскивая высокое дерево с длинной веткой. Примерно через милю нахожу, по-моему, подходящий клен. Ствол чересчур широкий и заиндевелый, неудобно взбираться, и ветки, нависшие над мотками колючей проволоки, растут слишком высоко, но что делать? С грехом пополам залезаю и медленно начинаю пробираться вперед.

Один взгляд вниз, и я вспоминаю, почему мы с Гейлом предпочитали пересидеть в лесу, нежели связываться с треклятым забором. Чтобы не поджариться, необходимо ползти по ветке, растущей в двадцати футах над землей, не ниже. Моя — в двадцати пяти футах. Рискованный трюк даже для человека, который годами скакал по деревьям, — а куда деваться? Можно было бы поискать еще, но ведь уже смеркается. И снегопад усиливается так, что скоро будет не различить ни рожна. Отсюда, по крайней мере, виден сугроб, который смягчит падение. А кто знает, куда я могу угодить в другом месте? Закрепляю сумку на шее и потихонечку опускаюсь. Пару секунд вишу на руках, собираясь с духом, — и разжимаю пальцы.

Головокружительное падение. Страшный толчок, отдающийся прямо в спину. И вот моя пятая точка приземляется. Лежу на снегу, пытаюсь навскидку оценить повреждения. Судя по боли в копчике и пятке, без них не обошлось. Вопрос только в том, насколько это серьезно. Надеюсь, одни ушибы. Заставляю себя подняться на ноги: нет, кажется, что-то сломано. Впрочем, ходить я могу и чуть не бегом пускаюсь домой, стараясь не выдать своей хромоты.

Мама и Прим не должны ничего узнать. Надо срочно придумать отговорку, хотя бы самую глупую. На площади еще не все лавки закрылись. Захожу в одну из них за белой материей для перевязки ран, а то наши запасы кончаются. В другой — покупаю пакетик сластей для сестренки. Бросаю конфетку в рот. Мятный сахар тает на языке, и тут до меня доходит: это первая пища за целый день. Хотела устроить пикник у озера, но Твилл и Бонни были в таком ужасном состоянии, что у меня не поднялась рука взять себе хотя бы крошку еды.

Впереди — наш дом. На пятку совсем уже не наступить. Скажу матери, будто вздумала залатать брешь на крыше старого дома и оступилась. Насчет пропавших продуктов — тоже навру что-нибудь. С трудом доплетаюсь до порога. Скорее бы расслабиться возле печки… Однако меня ждет серьезное потрясение.

У дверей нашей кухни застыли два миротворца, мужчина и женщина. Женщина сохраняет бесстрастное спокойствие, зато в глазах ее напарника мелькает искра удивления. Меня тут явно не ждали. Победительница из Двенадцатого дистрикта сегодня должна была сгинуть в лесу.

— Здрасте, — невозмутимо бросаю я.

За крепкими спинами появляется мама, но близко к ним не подходит.

— А вот и она, как раз к ужину! — В голосе чуть больше радости, чем положено.

И к ужину я непростительно опоздала.

Разуться? Нет, нельзя же показывать раны. Откидываю капюшон и стряхиваю с волос налипший снег.

— Чем могу помочь, господа?

— Глава миротворцев Тред велел передать вам сообщение, — говорит женщина.

— Они тут несколько часов прождали, — вставляет мама.

Ждали, что я не вернусь. Хотели удостовериться в моей смерти или исчезновении, чтобы забрать родных на допрос.

— Наверное, что-нибудь очень важное, — замечаю я.

— Можно спросить: где вы были, мисс Эвердин? — осведомляется женщина.

— Лучше спросите, где меня не было.

Утомленно вздыхаю, иду через кухню, не хромая, хотя каждый шаг дается с неимоверным усилием, и кое-как добираюсь до стола. Сбрасываю сумку с плеча, оборачиваюсь к сестренке, застывшей возле плиты. Рядом в креслах-качалках сидят Пит и Хеймитч, играют в шахматы. Интересно, они здесь по собственной воле или по специальному «приглашению»? Все равно, я рада видеть обоих.

— Ну так где тебя не было? — бросает Хеймитч скучающим голосом.

— Вообще-то, я собиралась поговорить с козоводом по поводу козочки Прим, но кое-кто, — говорю я с нажимом, пристально глядя на сестру, — назвал совершенно неправильный адрес.

— Неправда, — возмущается Прим. — Я верно все назвала.

— А зачем было посылать меня к западному входу на рудники?

— К восточному входу, — поправляет сестра.

— Нет, ты точно сказала: к западному. Я еще переспросила: у кучи шлака? И ты ответила: да.

— У кучи шлака возле восточного входа, — терпеливо упорствует Прим.

— Ничего подобного. Когда ты это сказала?

— Вчера вечером, — вмешивается Хеймитч.

— Тебе называли восточный вход, — прибавляет Пит.

Они с ментором переглядываются и заливаются хохотом. Я сердито сверкаю глазами. Нареченный жених напускает на себя покаянный вид.

— Прости, но я тоже сказал: восточный. Ты совсем не умеешь слушать.

— Наверняка тебе и сегодня несколько раз говорили: пастух живет не там, а ты все равно сделала по-своему, — произносит Хеймитч.

— Лучше молчи, — огрызаюсь я, давая понять, что на самом деле он прав.

Насмешники снова прыскают, и даже Прим позволяет себе улыбнуться.

— Чудесно. Теперь пускай другие беспокоятся о том, чтобы эту безмозглую скотину кто-нибудь обрюхатил, — цежу, вызывая взрыв хохота.

А сама в глубине души восхищаюсь выдержкой Пита и Хеймитча. Вот они, настоящие победители Игр!

Бросаю взгляд на миротворцев. Мужчина осклабился, но у женщины вид недоверчивый.

— Что в сумке? — резко спрашивает она.

Знаю, надеется обнаружить лесные травы, а лучше дичь. Какую-нибудь неопровержимую улику. Вытряхиваю содержимое сумки на стол:

— Сами смотрите.

— А, хорошо, — замечает мама, увидев белую материю. — Бинты уже на исходе.

Пит подходит к столу и открывает пакет со сластями.

— О, мятные! — восклицает он, проглотив конфетку.

— Это мое! — Пытаюсь отнять пакет, но тот уже летит в руки Хеймитча. Ментор набивает сластями рот и перебрасывает добычу хихикающей Прим. — Вы вообще не заслужили вкусного!

— Да? Потому что мы правы? — Пит обвивает меня руками. Притворяюсь, будто вскрикнула от злости, а не от боли в копчике. Судя по взгляду, он все понимает. — Ладно, Прим и вправду сказала: западный. И вокруг тебя одни идиоты. Довольна?

— Так уже лучше, — отвечаю я и принимаю его поцелуй. Потом оглядываюсь на миротворцев и словно теперь вспоминаю, зачем они здесь. — Вы хотели мне что-то передать?