shellina - Прием у психотерапевта [СИ]

— Вы преподаватель?

— Был. Пока директором оставался эта истеричка Диппет, я преподавал и был деканом одного из факультетов, но это уже после того, как я Геллерта посадил.

— Куда посадил? — Кетти совершенно потеряла нить его рассуждений, но все еще пыталась вникнуть в диалог с клиентом.

— Как куда? В тюрьму, естественно.

— За что?

— Он был причастен к гибели моей сестры, за которую я был ответственен, когда умерла мама.

— Он ее убил?

— Нет… Я не знаю, — неохотно поправил сам себя Дамблдор. — Это был несчастный случай. Но мы с ним перед этим здорово повздорили, а она испугалась… Я говорил, что Ариана была больна?

— Нет, не говорили, — медленно проговорила Кетти. — Так может, это все-таки и есть ваша проблема? Отрицание чувств, которое, скорее всего, базируется на предательстве того, кого вы любили. Вы не признаете то, что он может быть в чем-то виновен. Как каждый человек, вы проходите несколько состояний. Отрицание, гнев и, наконец, смирение…

— Это не имеет отношения к моим теперешним проблемам, — махнул он рукой. — Это было так давно, что глупо теперь там копаться. С одним поругался, другого посадил, третий разбил мне нос и вправил мозги на место.

— И когда начались ваши теперешние проблемы?

— После того как я стал директором школы.

— Это в которой директором был Диппет?

— Да-да, именно в этой самой.

— А что случилось с Диппетом? Он тоже в тюрьме? — почему-то нервно хихикнула Кетти.

— Нет, почему вы так подумали?

— Да просто подумалось, продолжайте.

— Диппет умер, и, предупреждая ваш следующий вопрос, скажу сразу: это был истинный несчастный случай.

— И в чем же он проявился?

— Диппет перепутал свое средство от изжоги с сильнейшим ядом, они похожи внешне.

— Я не буду спрашивать, почему эти два средства хранились рядом, — Кетти почувствовала, что у нее начинается мигрень.

— А я бы и не ответил, потому что не знаю. Я не имею к этому никакого отношения. Я в это время Геллерта в тюрьму сажал.

— Вы же сказали, что сажали своего бывшего возлюбленного перед тем, как стали преподавать…

— Нет, вы не поняли. Я посадил его после того, как стал преподавать, но перед тем, как стал деканом.

— И долго вы были деканом?

— Почти семь лет. Видите ли какая штука — директора все это время никак не могли назначить, и его функцию выполнял заместитель.

— А кто был заместителем?

— Традиционно заместителем является декан того факультета, который достался мне.

— А-а-а… — Кетти захлопнула блокнот. — Давайте вернемся к вашим теперешним проблемам.

— Так вот, мои проблемы связаны с двумя моими учениками. Один у меня учился, когда я еще преподавал, а у второго я являюсь директором. Тот, у которого я преподавал, всегда был не очень чист на руку и слегка самоуверен. Совсем чуть-чуть. Представляете, он считает, что умнее меня. И, какая ирония, прежний директор хорошо к нему относился.

— Это который Диппет?

— Да.

— А второй?

— О, это такое невинное создание, правда, немного бесхребетное, но совершенных людей, к счастью, не бывает. Однако я очень хорошо к нему отношусь.

— К счастью? Вас радует, что в мире нет совершенства?

— Я воспринимаю это философски.

— И иногда используете в своих целях? — Кетти позволила себе улыбнуться.

— Не без того, — в голосе Дамблдора прозвучали нотки самодовольства.

— Давайте вернемся к вашим ученикам. Их разделяет довольно большой промежуток времени. Если я все правильно поняла, то больше десяти лет?

— Да, больше… — Дамблдор задумался.

— Так как эти два ученика могут быть друг с другом связаны? Если не считать того, что к ним хорошо относятся директора?

— У них возникли некоторые разногласия на почве интерпретации одного, ну, скажем, пророчества, и я почему-то оказался в центре их борьбы. Да, назовем это борьбой.

— А при чем здесь ваше детство, проведенное в… женском обществе?

— Так ведь я стараюсь быть добрым к мальчикам. К обоим. Они оба сироты.

— Вы только что сказали, что хорошо относитесь к одному мальчику, а другой был под покровительством Диппета?

— Ну так он же умер.

— Мальчик?

— Диппет.

— То есть вы пытаетесь заменить им родителей? — Кетти положила блокнот на стол и начала сожалеть о том, что не догадалась налить себе стакан воды.

— У меня это вряд ли получилось бы, но попытаться все же стоит.

— Вы относитесь так ко всем сиротам, или только конкретно к этим двум?

— Вы правы, меня иногда обвиняли в том, что я выделяю этих мальчиков, — осторожно заметил Дамблдор.

— А почему бы вам не предоставить им возможность разобраться со своими разногласиями самостоятельно? — Кетти хотела только одного: чтобы ее странный клиент убрался и больше никогда сюда не возвращался.

— Ну как же можно оставить их одних без моего мудрого наставления и руководства?

— Хм, а вам не приходило в голову, что если вы не прекратите их постоянно опекать, они в итоге либо окажутся в тюрьме, либо перепутают средство от изжоги?

— На что вы намекаете?

— Ни на что, просто прослеживаю некоторые закономерности.

— Я никогда об этом не думал, — старик нахмурился.

— А вы подумайте и попробуйте не вмешиваться в проблемы ваших протеже, возможно, это пойдет на пользу не только им, но и вам тоже.

— Мне нужно все как следует обдумать. — Дамблдор поднялся с кушетки. — Знаете, вы мне очень помогли, Кетти. Я обязательно посоветую обратиться к вам нескольким моим друзьям. Мне кажется, они очень нуждаются в помощи.

Дамблдор подошел к столу и положил на него пачку фунтов.

— Надеюсь, этого хватит? Всего доброго, — и он, коснувшись шляпы, вышел из кабинета.

Кетти несколько минут разглядывала лежащие на столе деньги.

— Вам не психолог нужен, мистер Дамблдор. Вам нужен психиатр, — она покачала головой. — Не дай бог, вы действительно порекомендуете меня своим друзьям.

— Добрый день.

Кетти подняла взгляд и увидела стоящую на пороге кабинета немолодую женщину, одетую в шотландку.

— Добрый день, — Кетти встала из-за стола и принялась удивленно разглядывать появившуюся из ниоткуда незнакомку. В том, что никто не стучался и не открывал дверь, она была уверена.

— Мне назначено на десять часов, — женщина прошла в кабинет и посмотрела на Кетти, поджав губы.

— Простите, но вы ошибаетесь. На десять часов у меня записаны мистер Смит с супругой, — Кетти взяла ежедневник и изумленно замерла при виде надписи, сделанной ее же собственной рукой:

Минерва МакГонагалл — с 10.00 до…

— Я никогда не ошибаюсь в таких вещах, дорогая, — более мягко произнесла женщина и, подойдя к кушетке, удобно на ней устроилась. — Давайте поступим так: вы быстренько говорите мне, что делать, и мы разбегаемся. Ни вам, ни мне это не нужно, и я не хочу быть кому-то в тягость.