Стивен Кинг - Волки Кальи

Во время этой беседы мнение о Тауэре сложилось у Эдди самое негативное. Нет, конечно, он проникся к нему определенным уважением (как проникся бы к любому, кто сумел продержаться двадцать секунд против громил Балазара), но в принципе Тауэр ему не нравился. Чувствовалась в нем какая-то сознательная глупость. Эдди подумал, что к этому приложил руку психоаналитик, который говорил Тауэру, что тот должен сам заботиться о себе, быть капитаном собственного корабля, ковать собственное счастье, уважать собственные желания, и так далее, и так далее. Полный набор дежурных фраз и терминов, призванных убедить человека, что быть эгоистом это очень даже хорошо. Более того, благородно. Так что Эдди не удивился, когда Тауэр признался ему, что Эрон — его единственный друг. Удивляло как раз наличие этого друга. Такие люди никак и никогда не могли войти в ка-тет, стать его частью, и Эдди тревожило, что их судьбы оказались так крепко повязаны.

«Ты просто должен доверять ка. Для того ка и существует, не так ли?»

Так-то оно так, но Эдди это определенно не нравилось.

Эдди спросил, есть ли Тауэра перстень-печатка с надписью «Ex Liveris». На лице Тауэра отразилось недоумение, потом он рассмеялся и сказал Эдди, что тот, должно быть, имеет в виду «Ex Libris». Порылся на полках, нашел нужную книгу, показал надпечатку на титульном листе. Эдди кивнул.

— Нет, — ответил Тауэр. — Но такой перстень мне бы очень подошел, не так ли? — он пристально всмотрелся в Эдди. — А почему вы спросили?

Но Эдди сейчас не хотелось говорить Тауэру, что в будущем ему придется спасать человека, который в тот самый момент странствовал по тайным хайвеям множества Америк. Во-первых, такой рассказ мог бы свести Тауэра с ума, во-вторых, ему хотелось вернуться через ненайденную дверь до того, как Черный Тринадцатый причинит Роланду непоправимый вред.

— Неважно. Но, если увидите такой перстень, купите его. Еще один момент, и я ухожу.

— Какой?

— Вы должны пообещать мне, что уйдете сразу же после моего ухода.

Тауэр заартачился. И вот это упорное нежелание предпринять хоть какое-то действо, сдвинуться с места, что-то изменить в заведенном порядке вещей страшно не нравилось Эдди.

— Ну, по правде говоря, я не знаю, получится ли у меня. Предвечернее время для меня самое жаркое. Люди частенько заходят в магазин после работы. Вот и мистер Брайс обещался зайти за первым изданием романа Ирвина Шоу «Растревоженный эфир», о сотрудниках радиостанции во времена Маккартни… Я должен сначала заглянуть в ежедневник, посмотреть, какие у меня назначены встречи…

— Вам нравятся ваши яйца, Кел? Вы так же привязаны к ним, как они — к вам?

Тауэр, который размышлял о том, кто будет кормить Серджио, если он вот так резко сорвется с места и укатит в Новою Англию, недоуменно вскинул глаза на Эдди, словно впервые услышал это простенькое, из четырех букв слово.

Эдди кивнул.

— Ваши яйца. Яички. Кокушки. Камешки. Ваши cojones [66].

— Я не понимаю…

Чашка Эдди опустела. Он налил в нее кофе. Пригубил. Отметил про себя отменный вкус и крепость.

— Я же сказал вам, что оставшись, вы рискуете превратиться в инвалида. И это никакая не шутка. А начнет они наверняка с этого, с ваших яиц. Чтобы преподать вам наглядный урок. А когда это произойдет, зависит исключительно от транспорта.

— Транспорта? — повторил Тауэр лишенным всяких эмоций голосом.

— Совершенно верно, — Эдди маленькими глоточками, словно коньяк, пил кофе. — От того, сколько времени уйдет на то, чтобы Джек Андолини доехал до Бруклина, Балазар собрал команду и, загрузив в минивэн, прибыл сюда. Я надеюсь, что Джек слишком потрясен, чтобы воспользоваться телефоном. Или вы думаете, что Балазар будет дожидаться завтрашнего дня? Соберет тупоголовых Кевина Блейка и Чими Дретто, чтобы обсудить сложившуюся ситуацию? — Эдди поднял один палец, потом второй, с пылью другого мира под ногтями. — Во-первых, у них нет мозгов, во-вторых, Балазар им не доверяет.

Он, Кел, поступит точно так же, как и любой деспот, добившийся успеха и не желающий терять власть: как можно быстрее нанесет ответный удар. Пробки в час пик их немного задержат, но, если в шесть вечера, самое позднее, в половине седьмого вы еще будете здесь, можете распрощаться с вашими яйцами. Они отхватят их ножом, а потом стерилизуют рану огнем, скажем, факела из одной из ваших особо ценных книг…

Перестаньте, — Тауэр не побледнел — позеленел. — Я могу снять номер в отеле в Виллидж. Там есть дешевые отели, в которых живут художники и писатели, которым пока не удается продать свои творения. Номера, конечно, ужасные, но жить там все-таки можно. Я позвоню Эрону, и рано утром мы уедем на север.

— Отлично, но сначала вы должны выбрать город, в который поедете. Чтобы я или кто-то из моих друзей смог вас найти.

— Откуда я знаю, куда мы поедем? Я не знаю никаких городов в Новой Англии севернее Уэстпорта, штат Коннектикут.

— Наведите справки, как только доберетесь до отеля в Виллидж. Выберите город и рано утром, до того, как вы уедете из Нью-Йорка, отправьте вашего приятеля, Эрона, к пустырю. Пусть напишет почтовый индекс на заборе, — тут в голову Эдди пришла неприятная мысль. — У вас есть почтовые индексы? Их уже изобрели?

Тауэр посмотрел на него, как на чокнутого.

— Разумеется, есть.

— Отлично. Пусть напишет его со стороны Сорок шестой улицы, там, где заканчивается забор. Вы поняли?

— Да, но…

— Они, возможно, не оставят засаду в вашем магазине, сообразят, что вам хватило ума и вы сделали ноги, но, если и оставят, за пустырем наблюдать не будут, а если и будут, то лишь со стороны Второй авеню. Если возьмут под наблюдение и Сорок шестую улицу, то будут высматривать вас, а не его.

Тауэр, несмотря на охвативший его страх, заулыбался. Эдди расслабился, тоже улыбнулся.

— Но..? Если они будут высматривать и Эрона?

— Пусть оденется не так, как всегда. Если отдает предпочтение джинсам, пусть наденет костюм. Если носит костюм…

— Пусть наденет джинсы.

— Точно. Не помешают и солнцезащитные очки, при условии, что утро выдастся ясным, и они не будут вполне уместны. Индекс пусть напишет черным маркером. Скажите ему, чтобы вел себя, как можно естественней. Он прогулочным шагом идет вдоль забора, останавливается, вроде бы его заинтересовал какой-то постер, пишет индекс и уходит. И предупредите его, чтобы он, не дай Бог, не ошибся.

— А как вы найдете нас, зная почтовый индекс?

Эдди подумал о магазине Тука, о долгой беседе с местными жителями, которую они вели, сидя в больших креслах-качалках. Позволяя всем, кто хотел, посмотреть на себя, отвечая на вопросы.

— Загляните в местный магазин. Поболтайте с жителями городка, расскажите всем, кто будет слушать, что вы приехали, чтобы написать книгу или нарисовать с десяток пейзажей. Я вас найду.