Светлана Гольшанская - Нетореными тропами. Часть 3. Исход [СИ]

— Всё в порядке? — встревоженно спросил Ульрих, спешиваясь. — Ух ты!

— Сотый! — возликовал Микаш и насадил голову на копьё. — Можем возвращаться.

Только бежал по хребту озноб и недобро следили с опушки глаза-озёра. Да пускай хоть эту собачью жизнь возьмёт!

Хотя Ульрих волновался всю дорогу, успели они вовремя, даже раньше немного, особенно для того, кто ни часу не хотел ждать.

Ильзар убрали нарядней, чем когда Микаш был здесь впервые на помолвке своего хозяина. Сверкал на огнистом солнце ведьминого лета белый мрамор, трепетали на ветру знамёна гостей. Замковая гора утопала в пёстрых цветах. Стены украшали венки из дубовых и еловых веток, шелестели гирлянды из монет и лоскутов ткани. Лужайки выкосили, изгороди фигурно подстригли, аккуратные дорожки вымели.

У подножья стояло множество экипажей, на лугу вдалеке пасся большой табун. Неужели столько людей на свадьбу помойной дворняги собралось? Как будто последний пышный праздник пропускать не хотели, даже если повод был совсем не радостный.

Едва отряд вступил на ведущую к замку дорогу, как опустились ворота. Навстречу вышли герольды в голубых сюрко и, встав по обе стороны от входа, затрубили в фанфары, словно приветствовали парад победителей в Эскендерии. Микаш стушевался и натянул поводья, но уловив на себе внимательный взгляд Ульриха, подтолкну коня вперёд. Нельзя показывать слабость, нужно воспринимать всё как должное.

Отряд въехал во двор. Частоколом его окружали копья с головами демонов.

— Ваша невеста приказала, — улыбнулся на его недоуменный взгляд старый управляющий Матейас. — Хотела, чтобы все знали о вашей воинской удали.

У Микаша забрали копьё с головой дэдрейки и поставил к остальным.

Зачем? Он же не для этого! Просто хотел… уже и сам не знал, чего именно.

В выделенных покоях Микаш переоделся в парадный бело-зелёный костюм. Оказалось, что его вычистили до бьющей в глаза белизны, подновили серебро так, что оно блестело на солнце. Микаша тщательно отмывали и брили, драли волосы, чтобы заплести их в церемониальную причёску. Всё равно получилось с петухами. Парикмахеры только горестно вздыхали, глядя на растрёпанную гельерку.

Не выдержав, Микаш сбежал. Но куда бы он ни шёл, всюду его встречали надоедливые слуги, поздравляли гости, восхищённо присвистывали воины из отряда. В поисках уединения он случайно забрёл на женскую половину. Приоткрытая дверь гардеробной манила знакомой аурой.

Микаш заглянул внутрь и обомлел. Он странно относился к красоте, восхищаясь тем, чего другие не понимали и даже не видели. Но этот тёплый свет был настолько ярким, что не заметить его мог лишь слепой. Изящная, безукоризненная красота сквозила в каждой мягкой, нежной черте. Лёгкая, как пушинка, положишь на ладонь, дунешь, и она полетит, сверкая, навстречу солнцу. И так хотелось лететь следом, обнимать крепко, впиваться в сладкие губы, гладить шелковистую кожу, дышать цветочным ароматом. Заклеймить своей и не выпускать, пока он жив. Как же больно осознавать, что это чудо не будет принадлежать ему никогда!

Но ведь раньше он был частью её светлого мира. Или это тоже обман? Сказка, которую так нравилось рассказывать себе перед сном, упиваться верой, что тёплые улыбки и изысканные ласки предназначались ему. Теперь он всегда видит у неё за спиной тень, которую раньше едва чувствовал. Соперник, самый худший из всех, даже не тем, что идеальный бог, а тем, что неосязаем.

Как бороться с тем, кого даже на поединок вызвать нельзя? А так хочется сразиться, пускай и до своей смерти! Разодрать на клочки, загнать и откромсать голову, как дэдрейке сегодня, вырвать сердце и растоптать его, а может и своё заодно, чтобы не чувствовать этой агонии. Так жаждать любви и не получать, что бы ни делал, как бы ни старался. Почему она так жестока?

— Капитан Остенский, — позвали над самым ухом. Рядом встала немолодая темноволосая служанка. — Нельзя смотреть на невесту в свадебном платье до церемонии. К большому горю!

— Я не верю в приметы, — отмахнулся Микаш, не в силах оторвать взгляд от неземной девушки в воздушном белом наряде.

— Погодите до церемонии! Она уже ваша — никуда не сбежит. Каждый вздох до конца жизни вы будете делить с ней.

Прелестная головка в обрамлении забранных в высокую причёску локонов цвета лунного серебра обернулась. Микаш спрятался за дверью.

«Нет, не моя, никогда не была и никогда не будет».

Церемония приближалась. Смахнув с него несуществующие пылинки, слуги пригласили Микаша в празднично украшенную рощу. Там уже ждали многочисленные гости, ни одного из которых Микаш не знал. В беседке стояли седобородый жрец с рунным посохом, по левую руку лорд Артас, по правую — Ульрих, которого Микашу насильно впихнули вместо отца. Раньше он мечтал увидеть лорда Комри на этом месте, но теперь благодарил небеса, его кумир далеко и не знает, каким он стал. Высокие слова оказались ложью, стоило им столкнуться с суровой реальностью. Отпустить — непереносимо, простить — невозможно. Получается только злиться и крушить всё вокруг. Мир будто сузился до неё, себя и его — ненавистного соперника.

Микаш встал возле дубового алтаря в виде распустившей крылья Белой птицы. Гости смотрели на усыпанную лепестками дорогу из замка, ожидая увидеть неземное создание в одеждах из воздуха. Но время шло, удлинялись тени, солнце спешило к лесу на западе, а её всё не было.

Бродил по гостям неясный шёпот, ощущался на затылке недобрый взгляд из лесного сумрака.

«Заплатишь! Потеряешь! Пожалеешь!»

Микаш прикрыл глаза, отрешаясь. Нельзя потерять то, что никогда ему не принадлежало.

Назойливый гомон сложился в нечто осмысленное:

— Лорд Гедокшимска, хозяин Будескайска, пожаловал. Да-да, тот самый, говорят, с детства в неё влюблён был. Сбежала, говорю вам, сбежала, он ведь не женился — столько лет её ждал. Такой видный, богатый. А что этот, ну сильный, так ни родства, ни манер, обрюхатил высокородную и думает, подадут ему теперь весь мир на блюдечке. Вот не дождётся! Позор!

Микаш распахнул веки и вгляделся в надменные лица гостей. Совсем как тогда на помолвке, и чувства те же. Сколько лет прошло, сколько подвигов и должностей сменено, а ничегошеньки не изменилось. Глупцы! Что ему высокий лорд, когда у него в соперниках сам Безликий ходит.

— Может, случилось что? Разыскать её? — беспокоился Ульрих.

Лорд Артас покачал головой:

— С ней остался Арсен и слуги. Они позвали бы, если бы случилось что-то серьёзное.

— Нельзя, — прохрипел жрец. — Она должна пройти по тропе невесты одна в знак того, что сама выбрала этот путь и этого мужчину. Если что-то не даст ей явиться сюда вовремя, значит, сами боги против этого союза.