Светлана Гольшанская - Нетореными тропами. Часть 1 [СИ]

Ночевали вблизи большой речки Плавны, что катила свои воды на запад к океану и отбрасывала повсюду болотистые притоки. Йорден остыл за время пути, уже не мог дождаться, когда на горизонте вырисуется зубастая тень отцовского замка. Лениво перебрасывался шутками с наперсниками, пока вокруг суетились слуги, разбивая лагерь.

Покончив со своими обязанностями, Микаш ушёл на речку. Сбросил одежду и нырнул с высокого берега в тёмную воду. Глубоко — до дна не достать. Холод продрал до костей, остудив гудевшие мышцы. Микаш вынырнул на поверхность и поплыл против течения, вспарывая прозрачную гладь мощными гребками. Скользили по ногам водоросли, летели брызги, глотки воздуха — затяжные и сладкие. Усталость уходила, просветлялось в голове, тело полнилось бодростью. Наплававшись вдоволь, Микаш вылез на берег и обсыхал под лучами заходящего солнца. Лепота! Аж зажмуриться захотелось.

Микаш скорее почувствовал, чем увидел. Волоски на теле встали дыбом: приближалась знакомая ржаво-зелёная аура, грузная и раздутая, как и её хозяин. Микаш распахнул глаза: на фоне пылающего заката вырисовались тёмные силуэты всадников. Микаш натянул одежду и помчался обратно.

Всадники уже были там. Спешивались. Лагерь мигом опустел, будто в преддверии урагана. Один Йорден встречал отца, скинувшего с лысой головы глубокий капюшон. Микаш даже с большого расстояния чувствовал исходившую от лорда Тедеску ярость. С трудом удалось не поддаться искушению прочитать его мысли. Микаш замер, суматошно пытаясь восстановить дыхание.

— Какого демона ты там устроил?! — заорал лорд Тедеску, тыкая пухлым пальцем в сына.

— Да что я-то? Это нас оскорбили, не дав погулять на пиру! — оправдывался Йорден.

— А кто к служанке под юбку полез в разгар помолвки? Совсем умишком оскудел? Невестушка твоя вместе с братом на север сбежала, а отцу письмо оставила, где про тебя все рассказала. Лорд Веломри теперь рвёт и мечет. Требует, чтобы её вернули, а тебя покарали.

Надо же, всё-таки сбежала. Бесстрашная! Глупая… На севере даже вдвоём с братом не выживет.

А может, глупый на самом деле он, что боится шагнуть в неизвестность и не возвращаться больше на опостылевшие нахоженные тракты.

— Я что, виноват, что эта дура истеричная напридумывала всякого? — продолжал отнекиваться Йорден.

— Ты готов подтвердить это перед дознавателями-телепатами?

Йорден скис и опустил голову.

— Болван! — лорд Тедеску наградил его подзатыльником. — Ищи её теперь, где хочешь, но пока за косы ко мне не притащишь и не женишься, я тебя на порог не пущу.

— Но я…

— Молчать! Перед орденом я сам все замну. Где твой оруженосец?!

Микаш деликатно закашлялся у него за спиной. Лорд Тедеску резко обернулся и окинул его с ног до головы пристальным взглядом:

— Купаемся, значит. Веселимся, да? Свободу почуяли?

Радушие его тона не обмануло. Впрочем, Микашу было настолько всё равно, что он даже не стал отводить взгляд, как делал раньше. Лорд Тедеску ухватил его за шиворот и поволок подальше от лагеря. Остановились они на берегу речки, чтобы наверняка никто не подслушал.

— Что тебе сказано было делать, сучий сын?! — зарычал лорд Тедеску. — Решил подлянку под конец подложить? Почему ты не уследил за Йорденом?

— Вы хотели, чтобы я целовал его невесту и клялся ей в любви за него? — Ну да, Микаш мог внушить Йордену, чтобы тот хотя бы к служанкам не лез, но не пожелал этого. — Там было слишком много Сумеречников, меня бы засекли.

— Только не надо врать, что ты струсил. Я вспорю тебе брюхо, как бунтовщику, а потом заставлю медиумов призвать твой дух и всё равно не отпущу!

— Думаете, так будет хуже, чем сейчас?

Лорд Тедеску замахнулся, чтобы отвесить ему затрещину, но Микаш перехватил его запястье, впервые бросив ему вызов.

— Передайте лорду Веломри, я верну его дочь целой и невредимой.

Микаш отпустил старого шакала и, не попросив дозволения уйти, направился обратно в лагерь. Лорд Тедеску догнал его с небывалой стремительностью и вцепился в плечо:

— Всё будет прилично. Йорден вернёт лорду Веломри его дочь и восстановит честь нашего рода, а ты проследишь, чтобы на этот раз у него все получилось.

Снова обуза? Снова отдать заработанный своей кровью трофей другому? Быть может, оно и к лучшему. Принцесске и нищему вместе не бывать.

«Я спасу тебя чужими руками, а ты никогда не узнаешь, как сильно я люблю тебя».

В Безмирье нет ничего, кроме серых клубов предрассветного тумана. Сюда приходят умирать отжившие свою ночь сны. Эта унылая обитель и есть его усыпальница, тюрьма и царство. Властелин Ничего, живущий созерцанием чужих грёз. Что за жалкая участь!

Он безотрывно смотрел вдаль, силясь увидеть хоть что-нибудь в зыбком мареве, но здесь всегда была лишь мёртвая пустошь. Звенящая тишина заглушала даже музыку сфер мироздания, усиливая ощущение полного одиночества.

Большую часть времени он забывался тёмным сном, иллюзорным несуществованием, о котором он мечтал с первого дня своего развоплощения. Но иногда он просыпался от кошмаров. Вставал, бродил сомнамбулой по бесконечным пространствам небытия и уговаривал себя снова заснуть. Чтобы не думать. Не ощущать.

На этот раз бодрствование вышло особенно долгим. Поднявшись с ледяного ложа, он уселся, скрестив лодыжки, сотворил из тумана зеркало и пристально вгляделся в отражение. Лицо скрывала овальная белая маска с прочерченными по левой стороне глубокими красными царапинами. Он уже забыл, как выглядело его настоящее лицо. Кажется, смертные зовут его Безликим. Не худшее из прозвищ, учитывая, что имени он тоже лишился.

Раздались хлопки крыльев и отрывистое уханье. На горизонте вырисовался светлый птичий силуэт. Безликий провёл рукой, и место зеркала заняла шахматная доска с фигурками из слоновой кости и чёрного дерева — точная копия той, что была у него в детстве.

Белая неясыть приземлилась рядом, выросла размером с Безликого и превратилась в Тень.

— Зачем звал, братишка? — по привычке смешливо начал он.

— Скучно, — Безликий кивком указал на доску: — Сыграй со мной.

— Терпеть не могу шахматы. Ничего более нудного не придумал? — сварливо ответил Тень, доказывая, что радушие было поддельным, как и всё, что он делал.

— Странно, в детстве тебе нравилось.

— Только потому, что в других играх я победить не мог.

Безликий раньше не обращал на такие мелочи внимания, а стоило, очень стоило.

— Сыграем, всё равно здесь больше нечего делать.

Безликий, не глядя, протянул фигуры. Помедлив мгновение, Тень сел у противоположного края доски:

— Нет уж. Сегодня белыми ходишь ты. И это уже не будет излюбленная тобой партия в поддавки.