Дмитрий Тагунов - ВМЭН

Вдруг послышались чьи-то шаги, и из серой дымки появился Летрезен, идущий прямо к Лакетту. Увидев министра, герцог достал из ножен лёгкую эльфийскую саблю, украшенную камнями, и направил в сторону врага.

— Время остановилось! — заметил Лакетт. — Остались только мы двое.

— Думаю, у тебя ещё есть шанс всё исправить. — Летрезен и сам не верил в свои слова, но попробовать всё же стоило.

— Но мне нравится то, что происходит вокруг…

— Остановись!

Лакетт хмуро окинул эльфа взглядом и с угрозой сказал:

— Так помешай мне.

Прелюдии кончились, и выбора больше не осталось. Летрезен бросился вперёд, намереваясь покончить с этим делом как можно скорее. Лакетт так же подался навстречу, сокращая дистанцию и не давая герцогу возможности сделать замах для удара. Сабля со свистом вспорола воздух, описав короткую дугу, но министр уже сместился вправо, уклоняясь от удара.

Пируэт, поворот, выпад. Очередной удар министр отразил открытой ладонью, используя тайное боевое искусство людей. Этим искусством владел Джонсон, но генерал, в отличие от министра, регулярно тренировался. И всё-таки заложенные в сознание знания вкупе с магическими навыками, ускоряющими реакцию, позволили Лакетту успешно отразить несколько атак. Попытавшись же перейти в атаку, он тут же был ранен скользнувшей снизу вверх саблей, оставившей на груди глубокую царапину. И всё-таки его удар достиг лица герцога, пошатнувшегося и на миг потерявшего концентрацию.

Враги сошлись с удвоенной энергией. Сабля Летрезена стремительно порхала, пытаясь побольнее уколоть противника. Лакетт кружился вокруг, уклоняясь от атак и отражая выпады. Он уже трижды успел проклясть себя, что не взял по пути никакого оружия. Надо же так глупо попасться! Да, что самое обидное, магия на Летрезена не действует. Это не значит, что она бесполезна, но тут любое заклинание, скорее всего, будет во вред обоим.

Гудящий свист рассекаемого воздуха смешался с хрустящим шелестом гравия под ногами. Туман скрывал поле битвы, отгораживая последних сражающихся от всего прочего мира. Время всё так же отказывалось идти вперёд.

Лакетт отпрыгнул далеко назад, понимая, что рукопашного боя явно недостаточно для победы. Сплетя простейшее заклинание, он бросил в оппонента горсть камней и песка, отвлекая от следующей атаки. Вспомнив о зависшем в воздухе снаряде, Лакетт создал силовую петлю и бросил снаряд в эльфа. Последовавший взрыв разметал дерущихся в разные стороны. Магическая защита герцога выдержала удар, но сам он оказался не в силах быстро подняться и продолжить схватку. Лакетт же был готов к тому, что произошло, и тут же оказался рядом с эльфом. Летрезен, поднимаясь, попытался ударить, но министр ловко перехватил его руку, развернулся, выхватывая саблю и нанёс колющий удар в грудь герцогу.

— Ваше время истекло, — злобно прошипел Лакетт, поднимаясь над поверженным врагом. На лице Летрезена смешались боль и удивление. Он ещё пытался двигаться, но уже начал бессильно оседать на землю. Его руки судорожно пытались вытянуть застрявшее в теле лезвие, но пальцы соскальзывали, покрытые горячей кровью.

Лакетт нервно расхохотался, чувствуя, как на душе становится легко, как спадает груз ответственности, как исчезает неотступное ощущение угрозы. Один враг повержен. Остался ещё Джонсон, но его-то как раз Лакетт не боялся. Министру передалось слишком многое от генерала, даже тайный страх перед Летрезеном. Но теперь, когда Летрезен умирает, последний поединок будет напоминать бой с самим собой. Только не забыть подобрать какое-нибудь оружие, иначе оптимизм может сыграть злую шутку.

Лакетт почти радостно присел рядом с телом герцога, отдыхая от схватки. И не заметил, как эльф пошевелился, возвращаясь к жизни.

Летрезену казалось, что его голова тяжелеет, наполняется кровью. Сильная боль быстро распространялась по телу, убивая разум и рождая желание сжаться, свернуться, но на это не было сил. Мир после взрыва виделся герцогу горящим в огне, туман стал дымом, а земля пеплом. В этом месте время существовало только для Учеников, один из которых умирал, а другой собирался с силами.

И тут словно исчезла пелена перед остекленевшими глазами. Странный свет, идущий изнутри, из недр души, очистил сознание герцога и поманил за собой.

Умираю! — понял Летрезен с отчаяньем и облегчением. Но он не умирал. Что-то возвращало его к жизни. Что-то делилось с ним силой. Герцог зажмурился, ощущая боль в неподвижных сухих глазах, а когда снова взглянул на мир, он увидел её…

Нет, не смерть.

Ту, кто приходила к нему во снах. Ту, чьё существование отрицали все религии мира. Богиня, сестра великого Хроно, склонилась над ним, приковывая взгляд, заставляя любоваться и ненавидеть, бояться и любить. Герцог чувствовал её силу, но не мог поверить в то, что видит её на самом деле.

Богиня нежно провела ладонью по лицу полководца и мимолётно поцеловала.

— Поднимайся, смертный, — ласково приказала она. — Ещё не время умирать. Герои должны жить, иначе мир станет слишком скучным.

Она потянула Летрезена за собой, и тот легко поднялся, будто и не было страшной раны на груди. Сидевший рядом Лакетт почему-то ничего не замечал, сидя неподвижно и тихо.

— Я надеюсь на тебя, — улыбнулась на прощание Богиня и исчезла, воспарив над облаком тумана. И в очередной раз герцог понял, что на самом деле любит только её, хотя их мимолётные встречи всегда приносят ему только боль. Но это уже было неважно. Ведь разум всегда должен быть сильнее чувств, скрывавшихся в душе. Даже тех чувств, о которых не подозревал сам.

Лакетт вдруг дёрнулся и, наконец, заметил герцога.

— Ах, ты!.. — удивлённо вскочил министр, от неожиданности потеряв бдительность. Но дальше он уже ничего не успел сделать. Летрезен повалил его на землю и цепко схватил за горло. Лакетт захрипел и попытался ударить герцога, но не достал. И попытки разжать пальцы, безжалостно сдавившие горло, тоже оказались тщетными. Летрезен со всей силой, со всей ненавистью усиливал хватку, думая лишь об одном — этот человек хотел лишить его всего, что ему было дорого. Лакетт покраснел, из горла вырвался сдавленный хриплый крик, тело забилось в агонии.

И внезапно всё кончилось. Летрезен продолжал давить, уже понимая, что противник мёртв, но не в силах остановить свою ярость. Туман стал поспешно рассеиваться, как и тучи над полем боя, и мёртвые глаза министра с равнодушием и болью взирали на темнеющее сине-фиолетовое небо. Герцог отстранился от трупа и брезгливо вытер руки об одежду. Силы вновь стали его покидать, из груди по-прежнему текла кровь, а мир расплывался в пелене, окутывающей рассудок.

С чистого неба прямо в герцога ударил чёрный луч, который вознёс полководца над полем боя и пролетел вместе с ним через вязь измерений до большого полутёмного зала в центре Храма, освещённого багровым светом. Здесь, оказавшись на круглой каменной площадке, герцог уснул мирным сном, и ему снились леса далёкой Камии. И среди бесконечного леса, наслаждаясь солнцем, гуляла и смеялась его Богиня…