Оксана Алексеева - Отрава Их Величества [СИ]

— Нас было всего четверо, — сообразила Отрава, чтобы еще сильнее не нагнетать обстановку. — И пусть Подземная Тьма отомстит за убитого этим мерзавцам!

Хозяева очень сочувствовали незваным гостям, но в дом почему-то не приглашали. Тогда Отрава перебила очередные излияния женщины:

— Можем ли мы надеяться на ночлег и ужин в вашем доме? Нам нужен отдых после недели скитаний по лесам! — и тут же добавила тише, не уверенная, что не нанесет этим оскорбление: — Я заплачу.

Мужчина с женщиной переглянулись еще более недоуменно, а потом ответила хозяйка:

— Тут? У нас? Да куда ж мы вас… Вам в поместье нужно! Это совсем рядом, я провожу! — кажется, она подобную просьбу впервые слыхала, потому и стушевалась.

Судя по всему, гостеприимство тут было не то что не принято, такая традиция полностью отсутствовала. Любые путники останавливались в доме господ. Только теперь Отраве и стало понятно, почему в дом Иракия пару раз заходили странники, о которых она только из кухонных разговоров узнавала. То есть если в путешествии требовалась передышка, то благородные господа шли прямиком в ближайшее поместье, где для этих целей специально выделялись комнаты. А уж простолюдины и вовсе могли путешествовать без передышек.

Понимая, что иного пути нет, Отрава серьезно кивнула:

— Это было бы очень мило с твоей стороны. А самописки у тебя не найдется? Я заплачу! — поскольку теперь у них еще и челюсти отвисли, когда они услышали, что госпожа после таких трагических испытаний первым делом попросила именно эту вещь, Отрава пояснила: — Я мемуары пишу. Надо срочно вписать, с какими замечательными людьми познакомилась, пока не забыла!

Перо, изнутри заправленное чернилами, ей вынесли и даже мнение свое оставили при себе. Похоже, списали ее умственное состояние на голод и холод. Медную монетку приняли с радостью, позволили сумасбродной госпоже отойти подальше и написать на коленях эти свои мемуары. Буква «а» в документ вписалась замечательно, вот только по цвету немного отличалась. Со временем и она выцветет, а пока и так сойдет.

— Госпожа Лада, — осторожно спросил Лю. — А нам точно нужно в поместье?

Она уверенно кивнула, понимая его опасения. С одной стороны, они сильно рисковали. Но без карт или хоть каких-то ориентировок двигаться дальше не могли. Рискованный путь — всегда самый короткий, чем бы он ни обернулся.

Пожилая возвращенка была простодушной и болтливой, поэтому по дороге без стеснения рассказывала об их быте:

— Вот тот участок — наш с братом. От родителей в наследство остался. Его дети в город жить уехали, не хотели на земле оставаться, потому-то мы с ним другой надел у помещика просить не стали. И без того хватает. Правда, тяжко приходится, если неурожай. Но господа у нас добрые — в такие годы и оброк меньше просят. К таким и в рабы не грех отдаться — теплое местечко! Ну, разве что мы с братом уехать можем, когда пожелаем, хотя куда мы на старости лет поедем? Тут все родное! Да и есть ли труд честнее, чем хлеб выращивать?

Отрава слушала, но сейчас ей нужна была совсем иная информация, а не подробное описание системы сельского хозяйства в Правоморье. Но на вопросы о Мирале крестьянка только плечами пожала, она всю жизнь на одном месте прожила и другими не интересовалась.

Дом был почти таким же большим и красивым, как у господина Иракия. Перед дверью Отрава пригладила волосы и запахнула шубу сильнее, чтобы ее размер не слишком бросался в глаза. Им открыли слуги и после коротких объяснений тут же сопроводили в столовую.

— Сегодня у нас дом полон гостей! — радушно встретил их хозяин, а госпожа сначала приветливо помахала рукой, а затем нахмурилась, рассматривая Отравину шубу явно с чужого плеча. — Заходи, госпожа Лада. Дом Океана рад приветствовать тебя!

Он тут же махнул слуге, чтобы взял верхнюю одежду, да проводил рабов гостьи в другую комнату и там накормил. Отраве стало немного не по себе оттого, что теперь она осталась без молчаливой поддержки друзей.

В столовой, кроме супружеской четы, присутствовал еще один мужчина и восседал во главе стола, на почетном месте. Довольно молодой и приятный на вид, но черты его лица сильно портило суровое выражение. Длинная коричневая ряса, перевязанная толстой веревкой на поясе, подсказывала вид его деятельности. До сих пор Отрава о монахах слыхала многое — и мало приятного, но воочию видела впервые.

— Познакомься, Лада, это клирик Камыш из Зеленокамского монастыря.

Отрава уселась на предложенное место и уже через короткое время поняла, почему хозяева ее появлению так искренне обрадовались. Похоже, занудный клирик успел испортить им аппетит, а теперь хотя бы изредка можно было переключаться на гостью.

— Я все-таки закончу предыдущий разговор, потому что оставлять недоделанное — грех! — говорил монах. — Ваш слуга — тот, что открывает дверь, не выглядит счастливым. Бьете ли вы его?

— Никак нет! — почти хором отозвались хозяева, а госпожа еще и добавила: — Корень — раб с самого рождения, практически член семьи!

Клирик Камыш неожиданно резко ухватился за свой посох, который до сих пор стоял возле стула, и треснул им женщину по плечу. Та ойкнула — то ли от боли, то ли от неожиданности. И возроптала:

— Так ведь не бьем же! Никого из рабов не бьем! А уж Корень вообще живет припеваючи! Его моя матушка и грамоте обучила — хотите, провожу вас в его комнату, сами посмотрите, как он живет?

— Не надо, — неожиданно благодушно протянул монах. — Я тебе верю.

— Чего ж тогда бьете? — буркнула та.

И за это получила еще один удар. На этот раз сообразила промолчать.

— Чтобы ты, возвращенка, не забывала о своем месте. Мы все в этом мире только гости, сейчас ты купаешься в роскоши, а в следующий раз родишься рабыней. И во всех жизнях должна быть добра и ответственна! Потому что когда твои жизни закончатся, там уже будет поздно сожалеть.

Муж пострадавшей подпевал монотонной речи монаха:

— Небесный Свет не делает различий по рангам! Только по поступкам, как правильно заметил уважаемый клирик.

Тот довольно кивнул. Надо сказать, что к трапезе он относился довольно сдержанно. Из аппетитных явств, выставленных на столе, выбирал что попроще: обжаренную шлячку да листья салата. К вину и мясу не притрагивался. Похоже, что их аскетизм не выдумка, да и по телосложению об этом было несложно догадаться: сухое, худощавое тело, впалые щеки, и руки, способные в мгновение подхватить посох и ударить им любого, кто глазу не мил покажется.

Господин же пытался перевести разговор на Отраву:

— Мы прямо с утра отошлем в ближайший город голубя, — так правоморцы называли почтовиков. — Только тебе, милая Лада, придется сообщить все подробности — где и когда произошло нападение! Внутренняя армия быстро с этими преступниками разберется!