Наталия Каплуненко - Поймать ведьму [СИ]

На том и порешили.

Я была первой и последней ученицей ведьмы Каары на закате ее жизни. До того, как все началось, она была главой шабаша — самой сильной и самой мудрой из всех. Ее привечали во всех домах высшей знати, к ней обращались за помощью главы соседних государств. Поэтому на нее первую и упал удар магов. Никто не заступился. Никто! Но старую ведьму побоялись убивать.

Как и у любой женщины, у нее были свои слабости: муж да двое сыновей. Ее долго держали на поводке, заставляя делать, что вздумается совету магов, плясать под чужую дудку, порой выполняя самые дурацкие прихоти знати. Но однажды ведьма не справилась: сын одного из генералов был при смерти, сгорая от подхваченной на болотах лихорадки, а ее позвали слишком поздно, не принимая отказ о том, что сделать уже ничего нельзя. Упиваясь вседозволенностью и желая ещё больше утвердиться во власти, запугав своих, чтоб чужие боялись, маги, отправив ведьму с очередным заданием, казнили ее семью.

С того задания Каара так и не вернулась. И, сколько бы ее не искали, найти так и не смогли.

Возможно, если бы не такая сложная система выбора учеников, если бы только нас было чуть больше, магам не удалось бы сломить ведьм. Но, увы, взять ученика — значит принять его в свою семью. Порой ученица для женщины была даже ближе ее родных детей.

Так издревле у ведьм рождались только сыновья, поэтому сила никогда не была наследственной. А какая женщина не мечтает о дочери? Отсюда и все условности: девочку не раз и не два проверяли, прежде чем назвать ученицей. И очень редко за всю ведьмину жизнь у нее было больше одной наследницы.

Я умирала. Лежала прямо в луже грязной воды на краю дороги и умирала. Располосованная батогом спина уже даже не болела, столько крови я потеряла за последние часы. Как глупо получилось! Мы с младшей сестрой возвращались от бабушки домой, когда у одного из жителей деревни сорвался с привязи огромный пес. Никто и опомниться не успел, как тот набросился на ребенка и укусил его прямо за лицо.

Что там творилось! Сколько крика было!

А мы с сестренкой, как увидели того мальчишку всего в крови, просто обомлели: как жить-то ему дальше? Искренние слезы словно дверцу во мне открыли: сама толком не понимая, что творю, я подошла к нему и, оттолкнув руки матери, положила ладони прямо на рану. Стало горячо-горячо, а когда меня оттолкнули, следов страшного уродства на лице ребенка больше не было.

«Ведьмы!» — первым закричал владелец собаки, и этот лесной пожар было не остановить. Лишь мать спасенного ребенка бросилась ко мне, но ее тут же утащил домой муж. А больше сочувствующих не было.

Соседи же, лишь вчера ужинающие у нас в гостях, сегодня бросались камнями и щедро награждали тумаками, не давая приблизиться нашим родителям. Может, и обошлось бы все. Все же убить детей, которые выросли у тебя на глазах… Но, как на зло, именно в тот день в деревне проездом был владетель земель — высокий лорд. Он и запорол плетью ни в чем не повинную сестренку, а затем и меня.

Я умирала. Лежала прямо в луже грязной воды на краю дороги и умирала. Перед глазами стояла картина окровавленной сестры. Я хотела умереть. Все, о чем молилась, чтобы не было больно запертым в холодной родителям! Мое лицо накрыла тень, и я встретилась взглядом с глазами Каары — единственной, кто решился на ослушание приказа лорда, и приблизился ко мне.

Она была так стара, что казалось невероятным уже то, что женщина способна стоять.

— Ты будешь жить, — твердо сказала она и на удивление легко подняла меня на руки. — Ты просто обязана.

Когда я вернулась, банька, прилегающая одним боком к избушке, уже была натоплена. Улыбнувшись такой заботе, я послала деду Деяну благодарность в виде легкого касания ветерка и тут же нырнула в теплое нутро.

Жаркий дух смыл усталость с моего тела, травы обласкали кожу, специальное зелье, втертое в кожу головы, сделало волосы шелковистыми и послушными.

В моей избушке не было зеркал. Ни одного. Сначала это было опасно: через зеркала маги могли заглядывать в жилища. А потом стало не надобно. Какая разница, как я выгляжу? Кому какое дело? Уж мне-то точно все равно. Потому я и не знала толком, как выгляжу. Запястья тонкие, пальцы длинные. Черные волосы до талии. Кожа вроде смуглая. Дед Деян говорил, что глаза у меня тоже черные — отличительный знак вошедшей в силу ведьмы. Но сама я даже в воду никогда не смотрелась. Ну, его — только расстраиваться.

«Идут», — пришел зов от травинок под ногами путников, вовсю цепляющихся за их одежду.

«Идут», — вредная сосна метко сбросила на селян несколько шишек.

«Идут, окаянные», — цепкий кустарник вовсю мешался, то и дело своими корешками заставляя спотыкаться незваных гостей.

«Боятся», — фыркнул волк и злорадно завыл неподалеку, заставляя людей сорваться на бег, за что те тут же поплатились, споткнувшись через очередной корень и кубарем покатившись по земле.

Я лишь покачала головой — не любит деревенских живой лес. Люди, как саранча, привыкли брать, ничего не давая взамен, уничтожая то, что не пригодилось. Охотиться, потому что это весело, а не ради еды. Рубить деревья, но не сажая новые. Разрушать гнезда и муравейники просто потому, что могут это.

Ничему их жизнь не учит!

— С чем пожаловали? — Я, метнувшись тенью на крыльях попутной птицы, через миг была перед дрожащими от страха деревенскими.

Они, с трудом преодолев всего несколько сотен метров, были готовы поворачивать назад. И вот ведь всегда удивляюсь: другой конец материка, а люди все те же, словно никуда из родного края и не переезжала.

— Прокляли меня! — с воплем отчаяния под ноги бросилась молодка лет семнадцати.

— Помоги, ведьма, что хочешь сделаем. — Рядом рухнула ее мать.

Та-а-ак, девушка симпатичная, за собой ухаживает. Одежда на всех троих добротная, сразу видно, что из зажиточных. Перешла на второе зрение: неужто и правда прокляли?

Проклятие таки было: неумелое, эмоциональное, но, что называется, от души.

— Так и ты, милая, не раз и не два парням головы кружила, от невест уводила, да и бросала, наигравшись. Вот твои деяния тебя и догнали. — Покачала головой я. — Помогать не стану. Хватит выть! — припечатала. — Как за всю свою придурь ответишь, так и замуж выйдешь. — Зачерпнула силы, вдохнула-выдохнула. — Вижу через пяток лет и мужа, и ребятни полон дом.

Растворилась сизой дымкой прямо перед ошарашенными лицами и велела лесу гнать их домой. Конечно, от мага так не спрятаться, но чтобы с деревенскими разговор завершить — самое то.

Над головой собирались легкие тучки, грозящие через несколько часов превратиться в тяжелые ливневые облака. Ног коснулась рыжая шерстка: проворная белка, спрыгнув на землю, подбежала прямо ко мне. Да не просто так, с подарком: в зубах у лесной красавицы был орешек.