Владимир Атомный - Ингви фон Крузенштерн [litres]

– Присядь, Ингви, – мягким голосом произнесла София.

– Сначала налью нам чаю.

Травяной отвар греется возле тлеющих углей в камине.

– Знаешь, София, все так вышло, что-о…

– Не надо, – покачала головой женщина и благодарно приняла чашку. – И не вздумай давать волю угрызениям совести. Твой путь не должен закончиться здесь. Я вижу, какой он. И тебя многое ждет на нем.

– Что?

– Нет, Ингви, – тихо рассмеялась ведунья, – даже если бы знала, то скорее всего утаила бы. Жизнь имеет смысл, пока в ней есть тайна, пока присутствует неопределенность. А своему любимому человеку я желаю иметь смысл для жизни.

– Смыслом моего бытия стала месть, София. Ради этого я сейчас живу.

– Ты еще молод, Ингви. Возможно, жертвование собой ради воздаяния это не лучший выбор. Жернова тех сил, что сталкиваются на наших землях, сейчас страшны. И для них ты не более зернышка. Твоя семья погибла не потому, что была личным врагом напавшим, а просто мешала. Мешала корысти и подлости прокладывать себе дорогу.

Ее голос полон горечи и сострадания. Наверное, только поэтому я не разозлился и не вспылил. Отстраненно сделал глоток, вернул взгляд на лицо Софии.

– Я должен остановить эти жернова.

– Один человек не может противиться тысяче.

– Признаться, – усмехнулся я, – даже двум магам не смог. Побили. Но это пока.

– Выбор за тобой, – печально улыбнулась София. – Просто мне бы очень не хотелось потерять тебя, а я это почувствую. Даже если случится за тысячи верст отсюда.

Я внимательно посмотрел в темные глубины ее глаз. Зубы заныли от того, как сильно их сжал.

– Спасибо. Твои слова верные. Я понимаю… И мне было бы, конечно, значительно проще, будь жажда мести прямой, как мачта. Приплыл, убил, отпраздновал. Как в старину, когда наши предки ходили на прибрежные поселения и грабили их, а порой и друг друга.

На лице появилась кривая улыбка.

– Да, мне хотелось так же. Наброситься на спящий город англов. Убить всех, кто причастен к нападению. Выжечь их рода, повесив всех детей. А женщин забрать в рабство. Вино и золото стали бы дополнительной наградой.

Я подмигнул Софии, и хозяйка рассмеялась, прикрыв рот рукой.

– Но я оказался слабым, к тому же полным сиротой, которому грозит смерть, если враги прознают, что кто-то выжил. Был вынужден покинуть Родину, отказаться от имени и рода… Да, казалось бы, почему бы не отказаться от поистине невыполнимой задачи? Где теперь я и где англы, с каждым днем только увеличивающие мощь?.. Все верно.

Повисло молчанием. Не дождавшись моего «но», София говорит:

– И все же ты хочешь попробовать вмешаться в грядущую войну?

– Войну… – проговорил я, словно пробуя на вкус. – Да, наверное, она неизбежна, но пока Российская Империя слишком сильна для Англии. Если Туманные острова выступят в открытую, то войска русских, во главе с архимагами, выжгут и размолотят водой всё. Поэтому стоит ждать подлостей. И мне нужно как-то выкарабкаться из корыта простолюдина, чтобы меня хотя бы слушать стали.

– Ты говоришь, как истинный наследник рода. Но почему думаешь, что среди русской знати, и уж тем более среди Императорского Совета, нет схожего понимания? Наверняка они еще и предметно знают проблему.

София отставила кружку и встала открыть окно – в гостиной стало душно от камина, несмотря на высоту потолка и общие размеры. Я подошел следом и обнял женщину сзади, поцеловал в шею.

– Давай выйдем на улицу. Я хочу покурить.

Мы вышли. Вейко как в воду глядел – оставил уже показывающий дно кисет и трубку. Белёсый дымок поплыл к кроне березы и запутался в ней.

– Вполне возможно, что они понимают ситуацию. Но знаешь, София, мой отец и дядя Хротгейр тоже во многом разбирались. Общались с конунгом на ты. А сейчас Свейское Королевство осталось без сильнейшего рода. Мы ведь были опорой войск. Но мне сейчас кажется, что свеям даже воевать не придется. Во всяком случае, не с англами, ибо предали нас. Конунг и кто-то из ярлов сговорились с врагом.

Я сплюнул с досады. Женщина взяла за руку, что удивительным образом помогло успокоиться.

– Русь шире и богаче. Думается мне, что главы ведущих родов тут соперничают друг с другом похлеще наших. Накал страстей может затушить только император, но не всегда, не всегда. Да и он сам не факт, что государственник до мозга костей. Почва для интриг хорошая. И если диверсия удастся, то объятую гражданской войной страну можно взять и малыми силами.

– И что ты хочешь с этим делать? – ожидаемо спросила она с грустной улыбкой.

– Еще не знаю. Надо смотреть изнутри.

Она продолжает смотреть.

– Да все я понимаю, София! – не выдержал я. – Но не могу иначе. Это мой долг.

– Понимаю, Ингви. Как я и не могла не попытаться тебя отговорить.

– Ты просто уникальна! Спасибо! – вымолвил я и поцеловал ее.

– Это называется зрелость, – рассмеялась она.

– Твое ведовство и чувство эфира тоже? – хмыкнул я.

– Всё, пошли в постель, дурачок. Хватит время на разговоры расходовать…

Справедливость этих слов сложно переоценить. Обняв за талию, я потянул Софию в дом. Эту ночь следует посвятить любви. Жаркой, смелой и багровой от страсти.

Проснулся я вовсе не утром, а во второй половине дня, когда повозка отъехала от Ярси на несколько верст. Приподнялся, сквозь зевок пытаясь разглядеть, кто где. Вейко с Иваном спереди, о чем-то беседуют. А вот Марина села на задний край телеги и смотрит на удаляющееся поселение.

– Ну наконец-то! – тут же обернулась она.

Я помахал мужчинам и подсел к девушке.

– За-а-ауа-скучала? – снова одолел меня зевок.

– Не особо. Я вообще люблю путешествия. Просто ты тут бесстыдно дрыхнешь, после того, как всю ночь кувыркался с госпожой Софией, и это бесит.

Я не сдержал смешка. Голос Марины не был особо раздраженным, потому говорю:

– А ты чего, подглядывала? Или подслушивала?

– Свечу держала, дурак! – пихнула она в бок и рассмеялась.

– Вот ведь! Надо было сказать, а то мне порой хотелось лучше, знаешь ли, рассмотреть процесс.

Мы захохотали. Марина в шутку поколотила меня.

– Ну и? – лукаво глянула она. – Кто лучше?

– Смотря где, – лихо дернул я бровью.

– Сейчас начну уточнять и в голос!

– Ладно, ладно, – замахал я руками. – Скажу как есть, без утайки – невозможно сравнить. Обе хороши.

– Это как же так?! Кто-то должен быть лучше! – возмутилась Марина.

– Вот ведь! – картинно отвечаю я, словно тоже возмущен. – Спрашиваешь у меня, а отвечаешь сама. Так не пойдет.

– Ну, мне же надо знать!

Я медленно взял за шею и, приблизив лицо, говорю:

– Тебе нужно знать, что с тобой мне было необыкновенно. Ты странная, удивительная и желанная. Всё.

На щеках девушки проступил румянец, возмущение исчезло, словно его и не было. Быстро заморгав, Марина произносит: