Мария Сакрытина - Никаких принцесс!

— Именно… — Вейл не видит в этом ничего смешного. Вместо этого он зачем-то подцепляет пальцем мою прядь и сжимает в руке. — Значит, Виола? — Он снова улыбается, и его совершенное очарование возвращается. В ответ у меня в голове прямо-таки грохочет сигнал тревоги. Но это же глупо — встать, развернуться и уйти… Или нет?

— Ты, конечно, любишь мед? — глубоким, чувственным голосом говорит вдруг Вейл. — Позволь предложить тебе медовые руле…

— Что ты делаешь с моими волосами? — Мой вопрос похож на вскрик. Или, скорее, на визг.

Идея сбежать — и даже через окно, и даже не посмотрев, есть там карниз или нет, — уже не кажется такой бредовой.

Наоборот, она мне с каждым мгновением все больше нравится.

А Вейл все наклоняется и наклоняется ко мне… слишком близко… и эта близость как будто лишает меня сил, приковывает к дивану, не дает двинуться. Уверена, Вейл это как-то чувствует, но продолжает:

— Ниммерия славится своими лугами, так что мед у нас на любой вкус… Тебе понравится… Фея…

— Ты знаешь… — Пытаясь сбросить с себя оцепенение, я отодвигаюсь, но Вейл тянется следом, сползает на подушки. Так мы «путешествуем» к другому подлокотнику, где я оказываюсь зажата между Вейлом, этим самым подлокотником и спинкой дивана. — Вообще-то… Я на самом деле… не очень люблю мед… И луга тоже… Вейл, что ты делаешь? Отпусти мои волосы!

Но он только берет меня за плечи, поворачивает к себе, и слабость усиливается. Дурея от нее, я поднимаю руку — на это у меня еще сил хватает — и прижимаю палец к губам Вейла, которые уже непозволительно близко.

— Прекрати сейчас же… И… имей в виду: у меня очень ревнивый парень. И он о-о-очень злой. Так что если тебе дорога жизнь…

— Это ты про бастарда, что ли? — удивляется Вейл и на мгновение отстраняется. Достаточно, чтобы мне стало легче.

— Да. — Я пытаюсь встать, но этот… ниммерийский принц меня так прижал к подлокотнику, что я могу только бесполезно дергаться. Как пришпиленная бабочка. — Его зовут Дамиан. Вейл, отпусти меня немедленно.

Но он только усмехается и снова тянется ко мне.

— Не сопротивляйся… фея… Поверь, оно того стоит…

Дальше я эту чепуху не слушаю — потому что нахожу рукой на столике сбоку подсвечник и, недолго думая, опускаю его Вейлу на голову. И пусть благодарит свои звезды за то, что свечи в нем не горели, а я не могла как следует размахнуться.

А потом смотрю — подальше, у окна (нет карниза!), — как он морщится, потирая ссадину у виска… Вспоминаю, что мама говорила помочь принцу… А не подсвечниками бить.

Это было бы очень по, хм, феевски — помочь парню, зацеловав его до невменяемого состояния, — успокаиваю я себя. А именно это с Вейлом бы случилось. Или со мной? У меня же до сих пор голова кружится.

— Не подходи! Или я… я буду защищаться! — предупреждаю, выставляя перед собой подсвечник, когда Вейл поднимается с колен.

— Виола, это не смешно! — огрызается он. — Сейчас пробьет полночь. — Я нервно оглядываюсь на часы — да ладно, уже? Нет, еще только десять. А Вейл продолжает: — И после полуночи без моего поцелуя ты умрешь, и у меня даже не будет надежды когда-нибудь тебя оживить.

Ага. Кажется, мы потихоньку приближаемся к той проблеме, из-за которой я здесь. Всего-то надо было разок двинуть парня подсвечником.

— А можно подробнее? Желательно с того места, где я должна умереть.

Вейл смотрит на меня — с подсвечником наперевес, — вздыхает, и уже не чарующе совершенный — обычный парень (хотя, признаю, внешность у него экзотическая) кивает в сторону неприметной дверцы:

— Идем, покажу.

… - Сначала я предупреждал каждую, чтобы она просто не заглядывала в эту комнату. Давал ключ и требовал, чтобы она им не пользовалась.

— Ну ты и садист.

Вейл смотрит на меня и вздыхает:

— Как скажешь — что бы это ни значило. Так вот, я давал ключ, а потом уезжал в школу. Девушки были довольны — я их из бедных в основном брал. Они жили во дворце, купались в роскоши — и всего-то за это нужно было не открывать дверь, к которой мой маг прикрепил это… проклятие. Но каждый раз, когда я возвращался — всегда, абсолютно всегда, даже когда я давал не тот ключ, — они уже были здесь. — Вейл грустно кивает на круглую залу без окон, пыльную и очень скромно украшенную деревянной резьбой на панелях у потолка… и полную хрустальных гробов. Их так много, что многие стоят друг на друге — в три ряда, а у порога уже растет четвертый. — Это было раньше. Сейчас проклятие стало еще сильнее: несчастной красавице удается продержаться со мной только до полуночи, а потом, если я ее не поцелую, у меня на руках остается ее тело. А если поцелую, то — вот, — он снова указывает на гробы.

— Печально. — На мгновение мне становится любопытно: он всех этих красавиц только целовал или… Настолько любопытно, что я даже собираюсь спросить. А потом встречаюсь с Вейлом взглядом и понимаю, что нет, мне неинтересно. Совсем.

И глаза его черные, как угольки на лице, мне не нравятся!

Совсем.

Кажется, это снова начинается: его очарование.

Я дышу глубже и пытаюсь себя отвлечь. А в голове бьется мысль: утром я на мужчин так же действовала? Хотя нет, они все очень живенько мне в любви признавались, а не соловели штабелями мне под ноги.

— Послушай, а в школе… — «у тебя есть такая же комнатка?» я спросить не успеваю, Вейл перебивает:

— А в школе проклятие не действует. Собственно, оно нигде не действует, кроме Ниммерии. И да, я знаю, что ты сейчас скажешь — я бы сбежал отсюда уже давно, но моя мама — вон она, кстати, в первом ряду лежит… И не надо на меня так смотреть, она просто поцеловала меня на ночь! А потом, — голос Вейла вздрагивает, и я против воли смотрю на пыльный гроб. — Вот поэтому я вынужден постоянно возвращаться в этот опостылевший дворец. Теперь и вовсе каждый вечер — подписывать горы бумаг, танцевать на балах, выбирать себе очередную… жертву и…

— А зеркало прилагалось к проклятию? — перебиваю я.

— Да. Оно появилось в первую же ночь. — Вейл поднимает с пола мой подсвечник и, размахнувшись, бросает. Я вздрагиваю, но… ничего не происходит. Осколки зеркала не брызжут, звона нет — ничего. Как висело, так и висит. Кстати, комната в нем тоже не отражается.

— Не бьется, как видишь, — отмечает Вейл. Потом смотрит на меня. — Твоя очередь. Что ты забыла в моем королевстве, фея? Ни одна красавица в здравом уме в Ниммерию не сунется, все знают про проклятие.

— Я не знала. Вейл, по-хорошему предупреждаю, не подходи ко мне близко. — Я на всякий случай отступаю к двери потайной комнатки. Оказаться зажатой меж этих гробов… Нет уж.

— Виола! — Вейл улыбается. Хищно. — Поверь мне, я хорошо целуюсь. У меня было столько девушек, что и не сосчитать.

— Угу, — отступаю за порог. — И каждая тебе говорила, что ты хорошо целуешься? Мне жаль тебя разочаровывать, но по крайней мере половина твоих… девушек просто не могла пошевелиться, когда ты… Вейл, я сказала: не подходи!