Мария Чинихина - Музыкант и наследница

— Глупости, — Анри закрыл тетрадь. — Ты была права. Только удовольствия по жизни и никаких сомнений. Все равно не спасешь людей от того, что им уготовано кучкой безумцев, но приручить их на время вполне сможешь.

— Я попробую. Советники обязаны прислушаться к общественному мнению и дать отсрочку, пока головы народа не загрузятся чем-либо еще. Если потребуется, я закручу роман с Пеном. Хочу отомстить и за тебя, и за то, что унизил меня на овальных заседаниях. Обещаю, дальше поцелуев не зайдет. Я намерена воспользоваться его наглыми методами, а влюбленные мужчины иногда теряют голову и не могут отказать Элизабетте…

— Ты серьезно? — Анри Смит оттолкнул ее. Последние слова относились и к нему, но Элизабетта и бровью не повела, когда произносила их.

— Вполне.

Элизабетта вспомнила поцелуй за дверью этой комнаты, и как Кеннет Пен посмел расстегнуть две верхние пуговицы блузки, и как его рука почти добралась до груди. В тот момент она устояла, что будет дальше — вопрос. Подсознательно она хотела закрутить настоящий роман с советником по культуре, месть нашлась, как оправдание для… мужа. Это и пугало ее, она всегда хотела оставаться ему верной. Элизабетта испугалась собственных мыслей и не знала, что сказать.

— Лучше бы не озвучивала свои желания. Думаешь, приятно узнать, что мою жену будет целовать сынок Пена?

— Ты хочешь выиграть войну или нет? — спросила Элизабетта и взяла за руку. — Большой Совет на его стороне, советники тем более, позволь дословно повторить то, как они выразились — реформы Кеннета Пена соответствуют их целям, а тебя они назвали «занозой». Они поддержали идею корпорации убрать с дороги Анри Смита, несмотря на то, что ты мой муж. Меня поставили перед выбором. Как думаешь, что я скажу им на следующем заседании?

— Ты потеряешь меня…

— Знаю, поэтому я спрячу тетрадки до лучших времен и уничтожу Кеннета Пена его методами. И ты не станешь мешать.

— Ты можешь потерять меня и в этом случае, — сказал Анри и отвернулся.

— Эгоист, ты не один, слышишь, у нас есть двое детей, и будет третий! Или ты думаешь, что я позволю их безумному папаше потерять семью и смысл жизни? — спросила Элизабетта и поцеловала его.

«Кеннет Пен станет орудием мести и удовольствием, когда этого не сможет дать мне он. Люблю в последнее время получать удовольствия, можно о многом забыть и стать на минуту счастливой».

«Когда она целует меня, она получает, все что хочет. Пен стал не только музыкальной помехой, но и семейной. Я увезу ее на Остров, на фестиваль, уговорю одуматься и поддержать закон. Она не будет озабочена проблемами овальных заседаний и забудет о мести Пену. Только я, она и дети. Музыка все скажет сама за себя. Всегда найдутся не согласные, готовые идти против нелепых законов. И всегда можно прикрыться благовоспитанным гражданином, когда на самом деле это не так. Музыка вне времени всегда будет иметь право на существование. И никакой Кеннет Пен не сможет это искоренить. Росчерком пера моей жены!»

Элизабетта оставила Анри в гостиной с роялем, предварительно спрятав тетради в сейф, а он не стал удерживать ее, закрыл глаза и стал ждать, когда она уйдет. И Элизабетта вышла, хлопнув дверью.

Анри Смит поднялся с ковра, выключил магнитофон и сел на круглую табуретку. Он был не в состоянии думать, но мог играть и погружаться в виртуальную реальность, куда доступа не было ни у кого, в том числе и у Бетт Андре.

— Неплохая мелодия!

Анри услышал за спиной голос Эрона Конли и перестал играть.

— Как вы попали в эту комнату? — спросил Анри. Он не мог вспомнить, чтобы видел его фамилию в списке Клауса на получение пропуска во флигель…

Эрон Конли улыбнулся:

— Я видел вас и вашу жену, дождался, пока Элизабетта оставит вас и посмел войти. Мне нужно поговорить. Не спрашивайте, как я миновал многочисленные посты охраны, не хочу тратить время на ненужные объяснения.

Анри Смит взглянул на Эрона Конли, лесного магната, человека, с которым свела его судьба пару лет назад. Он являл собой образ настоящего джентльмена и не был похож на других влиятельных людей, с которыми Анри Смит был знаком. Раскосые глаза на морщинистом лице просили доверять ему. В памяти всплыла фраза Элизабетты, что после овального заседания она никому не может верить. Он точно помнил, что она произносила и его имя. Анри Смит отвел взгляд.

«Она ошиблась…»

— Я не обманываю вас и вашу жену. Я пошел на хитрость, и скоро все объясню. Обещайте, что придете в следующую пятницу по этому адресу. Мне нужно познакомить вас с моими друзьями, иначе время сыграет против нас.

Эрон Конли сделал шаг вперед… Нет, лесной магнат не пошел, а словно полетел к двери. Потом он исчез… Растворился в воздухе. Листок с адресом оставил на крышке рояля.

Анри подумал, что Эрон Конли появился в гостиной, как тень и постарался также уйти. А он не почувствовал сквозняка и не услышал стук закрывающейся двери. Он взял с крышки рояля лист бумаги и прочитал адрес:

— Городской Университет…

Миссис Смит приехала на Центральный вокзал Города субботним утром. Она купила билет на поезд, как только получила приглашение сына отметить его день рождения в кругу семьи. К тому же она хотела навестить внуков. Элизабетта позволяла видеться с Эдди и Альбертой только в Золотом Дворце и всегда делала вид, что не слышит, если миссис Смит просила отпустить детей на лето в особняк, полагая, что внукам перемена обстановки пойдет на пользу.

Анри встретил мать на вокзале и забрал у нее чемодан. Положил в багажник.

Миссис Смит обняла сына и о многом хотела спросить. Не хватило храбрости и духа. Севший в машину Анри выглядел счастливым, но что-то беспокоило его и не давало выговориться. Он много шутил, комментировал записи Группы и лучших, по его мнению, новичков, на которых стоит обратить внимание, а также похвастался, что к концу года Веста завершит сделку с покупкой радиостанции и музыкального еженедельника при спонсорской поддержке Эрона Конли.

— Нам нужно двигаться вперед, мама, — сообщил Анри. — Проекты студии давно переросли клубный формат. А действующие СМИ нас «игнорируют». Если помнишь изоляцию Стимми Виртуоза, то твой сын находится в таком же положении! О нас не пишут и не говорят, но мы имеем стабильную аудиторию и доход.

— Элизабетта… Почему она не может «надавить» на журналистов? — негромко спросила миссис Смит.

Замечание матери вогнало Анри в ступор. Он резко затормозил на светофоре и сказал:

— Я стараюсь не вмешиваться в дела Бетт, а она в мои.

Энергичность и веселость вмиг исчезли с лица Анри. Миссис Смит больше не делала попыток говорить с ним на «опасные» темы и ограничилась вопросами о службе Роджера в Золотом Дворце, или что ему известно о замужестве Мадлен.