Александр Белавин - Возрождение

Я посмотрел на своё оружие, и спрятал его за спину.

— На безрыбье и рак рыба, отче.

Жрец усмехнулся.

— Погоди, никуда не уходи.

Он скрылся в недрах своего храма и вернулся обратно через пять минут. Мне показалось, что с собой он нёс два серпа.

— Ну и что? — усмехнулся я, — мне, что ли в бой идти с серпами вместо вил?

Жрец грозно нахмурился и протянул их мне.

— На характеристики посмотри, неверующий….

— Фома, — закончил я, и взглянул на развернувшиеся передо мной характеристики оружия.

Хопеши «Яростный поток» мастера Кронвуда,

уникальные, 25 уровень.

+20 к владению холодным парным оружием,

+ 20 урон от магии Света

Прочность 100/100.

Холодное парное оружие, масштабируемое, тип урона — колющий, режущий, рубящий, урон 300–400.

Во времена нашествия демонов, мастер Кронвуд выковал это оружие для странствующего рыцаря Микаэля-победоносного. Выйдя драться против верховного демона Азарота, Микаэль-победоносный проиграл тому в бою, благодаря тому, что не умел пользоваться хопешами. Много лет спустя хопеши с места гибели Микаэля-победоносного подобрал неизвестный странник и принёс в храм Света. С тех пор клинки ищут своего истинного владельца. Для успешного применения хопешей найдите учителя, владеющего этим оружием.

— Спасибо, отче. Это поистине бесценный дар, — я покрутил в руках похожие на длинные вытянутые серпы клинки.

Клинки отозвались мне натужным гудением и внезапно вспыхнули красным огнём начертанных на них рун.

— Гляди ж ты, — хмыкнул себе под нос жрец, — признали они тебя.

Я поклонился жрецу.

Жрец простёр на хопешами свою длань и начал бормотать слова заклинания. Из раскрытой ладони на сталь полился белый свет.

На ваше оружие наложено великое заклинание «Праведник».

К постоянным характеристикам хопешей добавлен урон против оборотней и нежити +10.

А вот это очень полезная добавка.

— Беги на ту сторону деревни, там есть тропа, уходящая в лес. По ней и иди, и вскоре доберёшься до Лесного хозяина. Так мы завеем этот дуб.

— Спасибо отче, увидимся ещё, — я поклонился жрецу и бросился бежать к видневшимся неподалёку деревенским домам.

А в голове у меня была лишь одна мысль — надо успеть.

Я вихрем пронёсся через всю деревню.

Случайно выглянувшая из-за плетня какая-то старушка, завидя меня запричитала.

— Ой! Спасите, оборотень! — и стала оседать на землю там же, где и была.

— Поберегись, бабка! — гаркнул я старушке, и белёсой тенью, в полотняной рубахе и подштанниках, пронёсся мимо неё.

Понижена репутация с деревней «Лесной бор» на пять процентов. Состояние репутации «Недоверие».

Вот блин, померла, стало быть, старушка. «Инфаркт микарда, вот такой рубец! Вскрытие показало» — как говорил Сергей Юрский в роли дядя Мити, в фильме «Любовь и голуби».

Эка незадача, но я это не специально. Кто знал, что у бабки окажется слабое сердце. Обычно таких, без камня не утопишь.

Я с шумом вломился на тропу, продираясь через разросшийся кустарник, стараясь не потерять мелькающую под ногами тропу.

Ветки били меня по лицу, царапали кожу, но я этого не замечал. Струйки крови стекали из ранок по щекам, скатывались по подбородку и капали на рубаху.

Но вот я вырвался из кустарника, и помчался прочь от него по лесной тропинке, ясно виденной под ногами.

И вот он красавец дуб, который сейчас походил на разбушевавшегося великана. Его мощные ветви ходили ходуном, хотя никакого ветра и близко в помине не было.

Не связано ли это с нашим стычкой хозяином?

Об этом будем думать потом.

Я рванул вперёд, в спринтерском режиме пролетев открытый участок поляны, и нырнул в открытую дверь дома.

Из спальни хозяев доносился шум, как будто там прыгала стая макак.

Тремя глубокими вдохами я восстановил дыхание и, вытащив хопеши, вошел в спальню.

Что я могу сказать. За время моего отсутствия там практически ничего не изменилось. Голый Леголаз перебрался в щель за кроватью, и оттуда материл во всё горло Теда, жизнь которого девочки опустили уже до тридцати пяти процентов.

Сами валькирии, продолжали скакать перед хозяином дома, сверкая своими соблазнительными ножками и видными через прозрачную ткань сорочек, другими частями своих тел.

Хозяин дома был явно не в себе. Он не обращал внимания на обилие женской красоты, и не старался завлечь девушек к себе в постель, мстя неверной супруге, а просто тупо пытался их убить.

От топота мощных ног лесничего, дом встряхивало, но теперь меня заботило не это.

Ибо клинки, которые я держал в руках, ожили. Не в том смысле, что они стали разговаривать со мной, давая советы, как лучше ими ударить врага. Нет, просто слабая дрожь в рукоятках оружия передала мне о том, что где-то рядом возродилась иная, враждебная этому миру сила.

С Тедди нужно было кончать, и быстрее.

Благо сейчас лесничий не обращал на меня внимания, гоняясь по спальне за визжащими девчонками.

Улучив момент, когда гигант пробегал мимо, я резко рубанул хопешами ему по сухожилиям. Как бежал Тед, так запнувшись и рухнул лицом вниз.

Подскочив к лесничему, я с размаху вонзил хопеши ему в спину. Слава богу, прошёл крит, снявший с Тедди тридцать процентов жизни.

Тоненькая полосочка жизни Теда, величиной в пять процентов, говорила о том, что ещё чуть-чуть, и мы победим.

Девчонки не сговариваясь, бросились к лежащему на полу телу лесничего и стали всячески выбивать из него остатки жизни. Даже Леголаз осмелел и выбрался из своего укрытия.

А я стоял в растерянности, почему за время боя Тедди не превратился в медведя? Тогда бы нам точно не поздоровалось бы.

Неожиданно дверь в спальню распахнулась и на пороге показалась грациозная пума. Хищный зверь в холке достигал мне до пояса.

Издав хриплый рык, пума направилась к нам.

И в этот миг Леголаз ухитрился своей голой пяткой выбить из умирающего лесничего последний процент его жизни.

Надо же, какой бесславный конец, пришел самому могучему существу в этом богом забытом лесном уголке — погибнуть от босой ноги любовника своей жены. Поистине — ирония судьбы.

Пума, увидев смерть лесничего, жалобно завыла. По-другому я не могу назвать тот звук, который издавала её пасть. Из миндалевидных глаз хищника покатились большие, с горошину, слёзы.

И в этот момент мне стало её жалко.

Но минута слабости зверя быстро прошла. Пума, хлеща себя по бокам длинным хвостом, с рёвом пошла на нас.

Но та трагическая минута, когда зверь плакал, дала нам возможность построиться в боевой порядок.

Леголаз, обмотав бёдра хозяйской простынёй, стал в арьергарде, вооружившись большим медным подсвечником.