Александр Ульянов - Годы гроз (СИ)

— Вроде того. Не знаком ли тебе тайный проход в одну из башен Кроунгарда?

— В к-какую?

— Башню Наместника, — улыбнулся Коррин.

Смотритель нервно рассмеялся и тут же осекся, услышав тяжелый вздох Пьеррига.

— Н-нет, добрые сиры, простите меня. Я не знаю.

— Не ври мне, тварь, — Дюг схватил его за запястье и резко дернул. — Не смей мне врать!

— Я говорю правду, сир! Я не знаю туда пути!

— Дюг, пожалуйста… — сказал Корр.

Но Пьерриг его не услышал. Одной рукой он зажал Кельду рот, второй схватил указательный палец, и следом раздался мерзкий хруст. Коррин безотчетно сделал шаг назад. Глаза Кельда расширились, и он издал отчаянный вопль в ладонь Пьеррига.

— Ты что творишь? — охнул Гиральд.

— Какого хрена, Дюг?!

— Он все расскажет. Да?

Кельд быстро закивал.

— Будешь орать — сломаю все остальные пальцы, и руки тоже. Ты понял?

Пьерриг убрал ладонь от лица Кельда и освободил жалостливый стон.

— Я правда не знаю дороги, — сказал он, морщась от боли и стараясь не глядеть на покалеченный палец.

Коррин тоже старался не смотреть. Гиральд сопел за спиной, явно недовольный таким поворотом событий. Коррин тоже был не в восторге — но что поделать, Пьерриг уже взял дело в свои руки.

— Не знаешь? Ну ладно, кусок дерьма, сейчас я помогу тебе вспомнить, — процедил Дюг и взялся за средний палец.

— Нет-нет-нет сир подождите!

— Говори, — Пьерриг выгнул палец в обратную сторону.

— Я заблудился там! Заблудился лет пять назад! Спустился в подземелья в западной части дворца, а вышел в южной! Прямо в той башне!

— Хорошо! — похвалил его Пьерриг. — Ты покажешь дорогу?

— Я не запомнил, сир, я был напуган! Но я попробую рассказать!

— Отпусти его палец, Дюг, он уже говорит, — Коррин зря попытался ослабить накал.

— Так у него лучше получается. Продолжай!

— В-вам надо спуститься под угольное хранилище, там есть узкий коридор, где всегда пахнет тухлыми яйцами. И затем, затем идти прямо до развилки, повернуть направо, и потом опять направо, и прямо-прямо до самого конца! Я не знаю, у меня не было света! Я там чуть с ума не сошел! Я старался идти только прямо, а когда упирался в стену, поворачивал направо!

— Ладно, нам этого хватит, — сказал Коррин. — Правда, Дюг?

— Наверное, — бросил Пьерриг, отпуская палец Кельда. Смотритель прижал руку к груди.

— Ты не видел там ничего странного?

— Там были письмена серокожих, вырезанные на стенах. Иногда они начинали светиться. И я слышал странные звуки из глубины…

— Главное, что никто не пытался тебя сожрать, — улыбнулся Коррин.

— Люди там все равно пропадают, — сказал смотритель и шмыгнул носом. — Лучше б вы не ходили.

— За нас не беспокойся, — сказал Коррин и развязал кошель на поясе. — Прости за вторжение. Вот, смотри сюда…

— Да, — сказал Пьерриг и схватил Кельда за голову. — Посмотри сюда, — он резко повернул его шею вправо. — Теперь сюда, — и он резко рванул ее в другую сторону.

Раздался громкий хруст, и Кельд обмяк. Его глаза остались в ужасе распахнуты. Дюг поддержал тело, не дав ему упасть.

Коррина прошиб холодный ужас. Он так и застыл с монетами в руках, а Гиральд за спиной вдруг начал молиться, а потом выпалил:

— Ты сумасшедший, Пьерриг! Как тебя вообще взяли в инквизицию?!

— С еретиками по-другому нельзя.

— Он не был еретиком! — прошипел Коррин, отодвигая занавеску. К счастью, в такое время никто не спускался за вином. — Зачем ты его убил?

— Чтобы заткнуть.

— Я бы заплатил ему!

— Так будет надежнее.

Дюг огляделся по сторонам и указал на флягу рядом с изголовьем ложа:

— Подай-ка мне. Что там?

— Гиральд, смотри за коридором, — сказал Коррин и завязал кошелек. Ругаясь про себя последними словами, он подобрал флягу и, открыв, понюхал.

— Вино.

— Давай сюда.

Дюг вырвал флягу из его рук, облил вином рубаху Кельда, а остатки выплеснул на пол.

— Напился, как вонючий бродяга, — сказал Пьерриг. — И пошел шляться по погребам. В коридоре никого?

— Нет, — буркнул Двухголовый.

— Он пошел, этот сраный пьяница, — Дюг вышел в коридор, неся тело смотрителя. — И зачем-то решил сходить в подземелья. А! Он решил поссать туда, оскорбить темную магию, живущую внизу.

Он распустил завязки на штанах Кельда и спустил их, обнажая плоский белый зад. Открыл тяжелую дверь, откуда сразу пахнуло чем-то спертым, давно заброшенным — если бы у тьмы был запах, она бы пахла именно так.

— Решил поссать, — продолжил Пьерриг. — И упал!

Он бросил мертвого вниз, и тело покатилось по ступенькам, исчезая в темноте.

Гиральд сотворил святой знак, и Коррин следом за ним. Он почему-то чувствовал себя использованным, и сейчас ему хотелось сделать две вещи — как можно быстрее попрощаться с Пьерригом и снова оказаться в объятиях Ритты. Он был готов на всякие вещи ради дела, но убийство, да еще и такое бессмысленное?!

Уже не впервые Корр пожалел, что рыцарь инквизиции стал их сообщником, но впервые он подумал, что вообще зря решился на эту затею. Он вдруг понял, что и в битве с паладинами кому-то предстоит умереть. Быть может, Двухголовому или ему самому. Вдруг захотелось разом от всего отказаться — но теперь это вряд ли было возможно. Слишком дорогая цена уплачена.

— Это страшный грех, — сказал Гиральд. — Я помолюсь за тебя, Дюг, но думаю, что Небытия ты все равно не избежишь.

— Это решит Просветитель, — закрывая дверь в подземелья, сказал Пьерриг.

— Идем отсюда, пока нас не увидели! — бросил Коррин и первым зашагал вперед.

Южная Лотария

Баргезар

Своего жеребца Эльтон оставил с остальными, в быстро сооруженном строителями загоне. Для Розы поставили отдельный маленький загончик — она была здесь единственной кобылой.

Лавеллет сам проверил подковы, вычесал длинную гриву и хвост Розы, накормил ее и только почистить доверил грумам. Старостой у них был человек с длинной жидкой бородой и грубыми, как лопата, руками.

— Не волнуйтесь, господин, за лошадьми я слежу как за детьми родными, — пообещал он, кланяясь.

Эльтон вытащил из подкладки пояса серебряную монету и протянул ему.

— Проследи, чтобы за лошадью принцессы ухаживали еще лучше.

Грум посмотрел на деньги и помотал головой.

— Церковь и так хорошо платит, милорд. А принцесину лошадь я б и даром почистил.

— Почему же?

— Все знают — дар у нее, — грум сотворил святой знак. — Бог на нее смотрит. Стало быть, и лошадка эта Божья. Никогда такой не видел.

Лавеллет усмехнулся и спрятал монету.

— Я попрошу принцессу помолиться за тебя.

— Благодарю, господин, — поклонился грум и взялся за щетку.

В лагере кипела работа. Солдаты расставляли палатки, разводили костры и готовили ужин. Пахло ржаными лепешками и мясом — по дороге солдаты настреляли вдоволь куропаток.