Сергей Комяков - Посредник

Жаров снова сделал вид, что этого не заметил. Этот Петренко год назад попал в тяжелую аварию. Возвращаясь с саммита большой четверки в Минске, его буер неправильно перелетел торос. Теперь у Петренко часть черепа из пластика и небольшая эпилепсия. Так что на закинутые, на стол ноги внимание лучше не обращать. Тем более что Министр иностранных дел все-таки очень дельный мужик.

— Чего ты на прием записался — то, — снова поинтересовался у Петренко Жаров.

— А чаю попить, — усмехнулся Петренко.

— Ладно, — Георгий Константинович приказал, — секретаря.

На экране коммутатора появился секретарь.

— Чаю нам, — коротко бросил Президент России и отключился.

— Что еще твоей душеньке угодно, — Георгий Константинович с усилием отодвинулся от стола.

— Теперь можно и о делах поговорить, — министр иностранных дел посмотрел в окно, — дела у нас не очень.

— Хватит тебе-то ныть, — Жаров заерзал в кресле, — у Сергеева нет металла, у Матвеева людей, у меня ума нет, а Сенкевича столько раз разбили, что волос у него на жопе меньше и чего, мы-то не паникуем. Все правительство России в такой ужасной и глубокой пропасти, что можно идти и вешаться, но мы держимся, держимся и будем держаться. Так нам завешал первый Великий Президент, и мы не отойдем от этого плана. Никогда не отойдем.

— Понятно, — Петренко ослабил узел галстука, — все у вас просто. Опять агитация и пропаганда.

— Что просто? — снова взъелся Георгий Константинович, — чего просто? О чем ты мне талдычишь, как мозгоклюй.

— Ваши проблемы системные, — спокойно ответил Петренко, — ну еще раз Сенкевича расколотят, ну поголодаем пару месяцев, ну тебя обсмеют как Буша-младшего и что?

— Что? — не понял Президент России.

— И ничего, — веско заметил Министр иностранных дел, — ничего, ничего. Все это мы уже проходили и всегда с этим справлялись.

— Верно, справлялись, — убежденно поддержал министра Жаров.

— Сколько их было, — Петренко покачал головой с пластиковой вставкой, — и бунтов и голодовок и поражений и другого кала? Так ведь и не перечесть. Справились.

— Справились, — широко улыбнулся Георгий Константинович и глаза его зажглись небывалым оптимизмом.

«Чего он сожрал? Инсулин — М или гидрокартизол?», — подумал Петренко.

— А за все время одной проблемы мы не решили, — Петренко покривлялся в своем кресле.

Президент плотно сжал губы, потом пожевал ими, словно старушка и тягуче произнес:

— Не мути. Чего ты хочешь?

— Что хочу, — Петренко ухмыльнулся, — я собственно пришел поговорить за спонсорские деньги. Европейские.

— Да? Слушаю, — внимательно посмотрел на министра Президент.

— И внимательно слушай, — Петренко извлек из кармана пилочку для ногтей и принялся ей обрабатывать ногти, — не так давно. Третьего дня вернулся я с заседания Еврокомиссии. Там мне сказали, что мы дармоеды и воры, не держащие своих обещаний. Сам Розештайнер заявил мне, что деньги мы не получим, пока не заглушим этот сигнал. Так то.

— Им что делать нечего? — возмутился Жаров, — что им до этого сигнала?

Петренко пожал плечами:

Сигнал ведь как шел, так и идет. Им там не нравиться, что сигнал идет.

— Идет, — согласился Жаров, — идет. Идет этот сигнал уже тридцать или сорок лет. И ничего страшного нет.

— Нет, пока нет, — Петренко почесал пилочкой свой длинный нос, — но сигнал меняет модуляцию и скачет по частотам.

— Чего ты ноешь, — Георгий Константинович замотал головой и негодующе прошипел, — сначала считали, что это сигнал какого-то корабля, потом города. Может одного из призрачных городов. И только потом поняли, что он идет из Антарктиды. Потом поняли это. А еще позже поняли, что он меняет модуляцию и частоту. Так установили, что это сигнал живых людей. Вот сейчас расшифруем и будем все точно знать. Чего панику устраивать? Тем более трудовые деньги у нас отнимать?

Петренко спокойно выслушал все, что сказал Президент России, выдержал долгую паузу и заметил:

— Это все хорошо, но сигнал явно настраивается на модуль и частоту наших мониторов. Кто бы они не были, возможно, что они хотят пообщаться с нашим населением напрямую.

— Да, чтоб тебя, — разозлился Президент, — да это я все знаю! Знаю и то, что сигнал не удалось ни заглушить ни расшифровать. Пока не удалось. Знаю и то, что если он пробьется на мониторы хорошего будет мало! Знаю! Я это знаю и даже моя жена знает и последняя секретутка в Правительстве знает! Все знают! Все в нашем убогом Правительстве, вершине сраной вертикали власти знают о сигнале! Все!

Министр иностранных дел спокойно положил пилочку на стол и деловито поправил запонку:

— Мы это знаем, а сейчас и они это узнали.

— Кто? — опешил Жаров.

— Евросоюз, — спокойно посмотрел в глаза Жарова Петренко.

— Как узнали? — тихо выдавил Георгий Константинович, — он не проходил на Европу, там не их частота и акцентуация иная.

— Не знаю, — Петренко глубоко вздохнул, — но на последнем саммите Еврокомиссии они передали мне диск с записью сигнала. И им в Европе это очень не понравилось. Вот они нам диск и вручили.

— Этот? — показал диск, полученный от секретаря утром Президент министру иностранных дел.

— Да этот, — тихо сказал Петренко, — по приезду я передал его копию в секретный комитет зачистки. Так мне приказали в Европе.

— И что, — Жаров пожал плечами, — в чем сыр-бор? Ну, смотрел я его. На нем ничего нет, так фигня какая-то.

— Да, — кивнул Петренко, — так же сказали и спецы. Но сегодня утром из Европы пришли шифры. Их переложили, и появилась картинка.

— Какая? — с испугом посмотрел на Петренко Жаров.

— Не знаю, — помотал головой Министр иностранных дел, — совсем не знаю. Это не моя компетенция. Тебе сообщат все в секретном комитете зачистки.

— Так, а зачем ты здесь мне все это говоришь, — Георгий Константинович снова сжал губы.

— Мне передали в Европе, — начал Петренко, — что им это не понравилось. И что у нас только один выход совместного решения этой проблемы.

— То есть? — Жаров уставился на своего министра иностранных дел.

— А то и есть, — Петренко легонько почесал голову, — они видимо уже тогда знали суть сигнала и боялись его. Но их предупреждение было простым и ясным. Или мы вместе победим или они все равно утащат нас с собой. Я решил тебя об этом предупредить. Это на случай того если сегодня в комитете зачистки станете принимать решение по этому хренову сигналу. Европа желает, что бы оправили армию и заткнули этот передатчик.

— Армию, — переспросил Жаров, — да ты что, Олежек? Одумайся. У нас нет армии.

— Я это знаю, Жорушка, — тихо ответил Петренко Петренко, — у нас и правительства нет. Вернее наше правительство это правительство откатов, оно создано на откаты и для откатов.