Сергей Комяков - Посредник

— Так.

— А потом, — Академик перестал медленно качаться в кресле, — мы объединили бы технические знания Антарктиды и человеческий материал подземелья для создания нового мира. Мира свободного от власти денег, преступных правительств, лживых СМИ, низменных интересов. Так?

— Да, так, — охотно согласился Мельцер Фрис.

— Но, — усмехнулся Академик, — вы со своей задачей справились. Все делали правильно, рассчитали поведение властей и образцово провели военную кампанию. А трюк с Ермаком получился просто на загляденье. А мы? Мы поняли лишь одно — нельзя создать нового человека. Нельзя провести селекцию. Невозможно изменить человека, создав идеал для идеального мира, нарисованного учеными.

— Иначе говоря…

— Иначе говоря, и селекция, и евгеника это глупость. Человек таков, каков он есть. Каким его изобрела мать природа. Он не добр и не зол. Он человек. А ни мы, ни вы не сможете изменить миллионы лет эволюции. Все решено задолго до нашего эксперимента. Эволюцией человека обречен полный крах мечты наших прадедов.

Академик замолчал.

Мельцер Фрис усмехнулся, нервно потер пальцы:

— Вы хотите сказать, что наш план должен быть скорректирован, так? Необходимы изменения? Серьезные изменения?

— Нет, — Академик отрицающее покачал головой, — нет. Нет уже никакого плана. Если он и был. Теперь его нет.

— Как нет? — поразился Мельцер Фрис, — а как же объединение усилий? Как создание нового свободного мира?

— Не будет никакого нового мира, — убедительно сказал Академик, — это фантом. Он развеялся на суровом морозе, растаял как будто и не существовал никогда.

Генеральный контролер внимательно посмотрел на Академика:

— Вы можете выразить более конкретно?

— Могу. Я против озеленения Земли, — прямо заявил Академик.

— Вы понимаете, что говорите? — тихо выдавил Мельцер Фрис, после длительной и тягостной паузы.

— Понимаю, — как-то успокоено ответил Академик, — хорошо понимаю. Я считаю, что мы представляем разные миры. И по экономическому и по социальному укладу. Поэтому их слияние невозможно. Ваше производство сверхцентрализованно, а наше имеет сетевую структуру. Ваша экономическая модель направлена на достижение единой сверхцели, а наша на максимальное удовлетворение потребностей человека. Вы можете создать уникальное оборудование, а мы накормить всех голодных и вылечить всех страждущих. Мы принципиально полярны. Хотя и исходим из единого базиса — гуманизма.

— Это не так важно, — возразил Мельцер Фрис, — мы можем создать взаимодоплняемую систему. Она будет идеальной.

— Не будет, — покачал головой Академик, — решение о распределении ресурсов принимают люди. Поэтому вы будете тянуть к новым мирам, а мы к повышению комфорта своего дома. Такие системы не сливаются — их базисы принципиально противоречивы. Еще сложнее с политическими системами. У нас правит Координационный совет. Это представительский орган традиционного устройства. У вас сложная система назначения на участки деятельности наиболее видных ученых. Если мы их сольем, то будет с нашим политическим устройством и представить сложно. И я не вижу необходимости в изменении современной ситуации. Не вижу смысла в объединении наших усилий. Как бы заманчиво не выглядел конечный результат, я против соединения наших усилий. Иначе говоря, мы не дадим вам людей. И не пойдем на слияние наших социальных систем. В нынешних условиях слияние обернется гибелью наших обществ в гражданской войне.

— Так, вы хотите разорвать договор? — нервно выкрикнул Мельцер Фрис.

— Какой договор? — быстро отпарировался Академик, — не было никакого договора. Было разделение ученой элиты между Антарктидой и подземельем. И была мечта встретиться. Наивная, детская, очень романтичная. Но спасительная в начале жестоких заморозков. Эта мечта как огонь маяка помогла продержаться нам в самое трудное время…

— Вот мы и встретились, — отозвался Генеральный контролер Антарктиды.

— И зря встретились, — Академик замолчал.

Было очень тихо, лишь искусственный ветер нежно шевелил листья канадских кленов растущих у задней стенки зала.

— Хорошо, — Мельцер Фрис сжал губы в светлую точку, — почему вы так поступаете?

— А все потому, потому, что не будет золотого века, — Академик грузно положил локти на стол, почти бросил их, — в лучшем случае будет гражданская война. А в худшем будет всеобщая вакханалия потребления, окончательное падение нравов и всеобще разращение. А потом, живя на вечном двигателе люди, заберутся обратно на деревья, где и превратятся в мартышек. Вы, — ткнул он пальцем в Мельцера Фриса, — отберете у людей труд. А вслед за трудом исчезнет и человеческое сознание. И это закон природы. И мы его к несчастью подтвердили. То, что создали здесь мы, — Академик ткнул пальцем себе в грудь, — эта чертова модель показывает только то, что в условиях изобилия люди превращаются в гедоистов. А эти гедоисты не станут совершенствоваться, они будут только жрать, жрать, жрать и жрать.

— Уважаемый, — дернул шеей Мельцер Фрис, — вы городите ересь. Это смахивает на размышления властей перед оледенением.

— Да бросьте вы, — махнул рукой Академик, — бросьте. Те хотели сохранить свою видимую власть. Может быть, сохранить и доходы. А я думаю о сохранении человечества. С очагами, которого мы имеем дело сейчас. Поймите простую истину — без труда люди обречены. Мы это отлично проштудировали в своей подземной истории. За столетия наше население превратилось в никчемных потребителей, лишенных любых стимулов к творческой жизни. А это были лучшие, особо отобранные люди, имевшие доступ ко всем достижениям мировой культуры.

— Но, мы не говорим, что нужно отказаться от труда, — жесткое лицо Мельцера Фриса становилось все более свирепым, — об этом нет и речи. Мы только за начало озеленения Земли. За возвращение к ее нормальному состоянию. За прекращение людоедского эксперимента. И сейчас нам ничего не мешает начать озеленение.

— Конечно, — кивнул Академик, — конечно. Это ведь просто — переключил генераторы климата и все. Вы готовы включить генераторы хоть завтра.

— Даже сегодня, — едко заметил Мельцер Фрис, — даже сейчас.

— Вот вот, сегодня, — Академик криво усмехнулся, — и вы уже все просчитали, когда на Таймыре зацветут яблони и груши. Только совсем забыли о человеке.

— Ничего подобного, — Мельцер Фрис смотрел прямо на Академика, — мы спасем тех, кого еще можно спасти. На Земле еще около миллиарда людей. Их надо собрать, вылечить и они дадут импульс новому человечеству. Мы построим новые города, создадим гармоноферу, восстановим животный и растительный мир…

— А кто по вашему, — резко выкрикнул Академик, — будет управлять сем этим? Кто? Гармонолюди! Гармоносферой могу управлять только гармонолюди! А их нет! Нет, не было и не будет!