Vereteno - Девять сердец бога

Доктор созвал помощников и долго потешался, ведь к нему еще ни разу не приносили такого пациента. Не знаю, что разжалобило его сердце: то ли мои горькие слезы, то ли жалкий вид ежика. Доктор согласился помочь, но еж сворачивался в колючий клубок и не давался чужим добраться до больной лапы. Тогда я сам пришел на помощь и взял питомца в руки. Он чувствовал мой запах и не закрывался. Доктор обмотал каждую лапу зверька бинтами и привязал их по углам стола. Бедный ежик лежал привязанный и не мог пошевелиться. Врач начал резать больную лапку, снимая впившиеся нитки и вычищая нагноения. Ежик так сильно и громко пищал, как маленький ребенок. Очень страшно! Я спрашивал у доктора, неужели нельзя чем-то обезболить? Зачем мучить животное еще больше? На это мне ответили, что никто не знает чем можно обезболить ежа. Если ошибиться с лекарством зверек умрет. Как бы мне ни было жаль ежика, я хотел, чтобы он выжил, и другу пришлось все вытерпеть. Зато он потом полностью поправился, - закончил свой странный рассказ Наэль.

Я смотрел на него и не мог выдавить ни слова. Эта история поразила меня своей дикой аналогией, а еще потому что была рассказана именно Наэлем. Парень понимал гораздо больше, чем я мог предположить. Он одновременно и ребенок и старик. За юным, прекрасным лицом скрыта измененная душа, которая оставалась загадкой для меня. Кем он сам себя считает? Что твориться у него внутри? Эта детская история пробирала до мозга костей, заставляла шевелиться волосы на голове, словно самый жуткий кошмар, рассказанный на ночь.

- Как звали твоего героя?

- Солька, - пьяно улыбаясь, сообщил Наэль.

Он глубоко вздохнул и склонил голову на бок. Отблески костра плясали красными оттенками на нежных щеках, скрывая бледность кожи. Не знаю, каким видели его остальные, но для меня Наэль раскрывал свою истинную красоту постепенно, слой за слоем. И каждый раз сжималось сердце от счастья и восторга. Наэль пил мои силы, а я не мог насытиться его близостью, запахом, голосом. Никогда не смогу оторваться от этого источника, он мой, только мой.

- Тебе ничего не мешает? - я все-таки решился развить скользкую тему.

- Нет.

Наэль поймал прядь моих волос и стал накручивать их на палец, задумчиво рассматривая меня.

- А ты красивый, Найт, - тихо проговорил он.

Я чуть не вскочил, вовремя успокаивая сердцебиение. Наэль пьян и плетет, сам не зная что. Хотя с другой стороны, что у трезвого на уме, то у пьяного на языке. Может, я ему хоть немного нравлюсь? Было бы неплохо. Потому как, мне Наэль даже больше чем нравится, гораздо больше. Я сам себе боялся назвать это чувство, чтобы не спугнуть.

- Если ты думаешь, что обязан чем-то отплатить, и терпишь мое вторжение через силу, то…

- Я догадался, что питаюсь на тебе, - перебил меня Наэль, накрыв ладошкой мои губы. - Тяну из тебя силы и энергию, поэтому так быстро восстанавливаюсь. В принципе, я такой же вампир, как и тот, что издевался надо мной, там в школе. Я боюсь превратиться в подобного кровавого монстра. И когда об этом думаю, мне хочется умереть, закрыть глаза и больше не проснуться. Но, знаешь, сейчас мне банально страшно сделать это с собой самому. Там, в школе, ожидая пыток, я не боялся и даже накинул петлю на шею. А сейчас боюсь, странно правда?

- Поверь, котенок, я повидал в жизни разных вампиров. Ни на одного из них ты не похож. И если ты станешь моим персональным вампиренышем, я ничего не буду иметь против. Мне сложно сейчас объяснить тебе, кто ты на самом деле. Все слишком запутанно и намешано в одну кучу. Но, обещаю, что расскажу обо всем. Мы вместе во всем разберемся. Ты мне веришь? Пожалуйста, Наэль, никаких мыслей о смерти. Я тебя очень прошу.

Он заерзал, устраиваясь поудобней, а я закусил губу, потому что по телу пробежали мурашки возбуждения. Я безуспешно пытался взять себя в руки.

- Наэль, солнышко, лежи спокойно. Я и так еле контролирую себя. Мне бы не хотелось делать что-то без твоего согласия. А ты сейчас не вполне понимаешь, что делаешь и какие чувства вызываешь во мне.

- А что с тобой? Почему ты не контролируешь себя. Тебе плохо? - обеспокоенно спросил Наэль. Его проход судорожно сжался, а у меня буквально искры посыпались с глаз. А, была ни была!

- Хочешь, почувствовать тоже, что ощущаю сейчас я?

- Хочу, конечно. Только как? - заинтересованно уточнил Наэль.

- Просто доверься мне и расслабься. Закрой глаза…- шептал я в розовое ушко.

Мои шиты полностью упали, и я погрузился в сумбурный поток сознания Наэля, передавая ему свои ощущения. Бескрайняя нежность, когда сердце стремится биться в унисон, когда едва открыв глаза, ищешь дорогие черты, когда каждое слово, как ласковая музыка и ты стремишься быть рядом каждую минуту. Все это я чувствовал сам и хотел показать Наэлю. Он дернулся и сжался вновь, а у меня напрочь снесло крышу от его тесной глубины. Яркий, неповторимый оргазм накрыл нас неистовой волной. Конечно, НАС, потому что я разделял сознание и ощущения со своим Наэлем.

Я так глубоко в нем и не только физически. На мгновение показалось, что я вижу сеть трещин в прочной защите, вокруг божественной сути. Призрачный силуэт цветка светлого огня, едва-едва уловимый, показался на какое-то мгновение внутри Наэля. Что-то происходило с нами одновременно. Это как выбить из насыпи маленький камушек, из-за которого придут в движение огромные валуны.

Глава 7. Трещины в скорлупе.

Наэль

Я плавал в темном тумане, невесомый, как пушинка. Здесь так хорошо, спокойно и тихо. Больше всего на свете пугало остаться в полном одиночестве, но здесь, в этом странном месте я был не один. Невидимые руки держали меня. Они оставались единственной опорой и связующей нитью с жизнью. И я позволял им удерживать себя, мог оттолкнуть, навечно остаться в этом тумане, но не делал этого. Сильные ладони моего темнокожего бога стали единственно важными для меня. Мир сузился до их теплых нежных прикосновений. Я чувствовал себя еще живым, только там, где они касались моей кожи. Они причиняли боль, но я привык терпеть ее и даже готов делать это снова и снова, лишь бы чувствовать родное тепло.

Мое тело, моя душа – холодная глыба, пропитанная слезами и кровью, и тот огонь, который пытался меня отогреть, манил и звал прислониться. Иногда из темноты выплывало озабоченное, а порой и отчаявшееся лицо и я всем сердцем тянулся к нему разгладить напряженный лоб, убрать тревогу из невероятных глаз. И все смотрел, смотрел, пытаясь запечатлеть этот образ навсегда. Бог что-то говорил, а я слышал и не мог уловить смысл слов. Просто впитывал его голос, как сухая земля воду.

Я тянул тонкие прозрачные руки, и страшней всего казалось потерять контакт. А потом приходили подаренные богом сны. Они были так не похожи на все, что я видел. Никаких сомнений, страданий и разочарований. В них была любовь, такая, которую мне не дано было испытать никогда за все бессчетные века.