Артур Кларк - Девять миллиардов имен Бога

[1] Перевод П. Ехилевской.

Вы, люди, даже не представляете, насколько сложные проблемы нам пришлось решать и какие трудности преодолеть, чтобы усовершенствовать радиотранспортер, — впрочем, его нельзя назвать абсолютно совершенным даже сейчас. Сложнее всего, как и с телевидением за тридцать лет до того, было разобраться с четкостью, и мы около пяти лет бились над этой маленькой проблемой. Если вы зайдете в Научный музей, то увидите там первый предмет, который мы переслали, — деревянный куб, собранный вполне качественно, хотя он представлял собой не единое плотное тело, а состоял из миллионов крошечных сфер. На самом деле он смахивал на нечто вроде твердой версии одного из ранних телевизионных кадров, поскольку, вместо того чтобы передать предмет молекула за молекулой или, еще лучше, электрон за электроном, наши сканеры брали его по маленьким кусочкам.

В некоторых случаях это не имело значения, но, если мы намеревались транспортировать предметы искусства, не говоря уже о человеческих существах, необходимо было значительно усовершенствовать процесс. Добиться желаемого результата мы ухитрились, используя сканеры с дельта-лучами, окружив ими объект со всех сторон — снизу, сверху, справа, слева, сзади и спереди. Синхронизировать все шесть, это, скажу я вам, была еще та задачка! Но в конце концов мы ее решили и обнаружили, что передаваемые элементы приняли ультрамикроскопические размеры, а этого в большинстве случаев было вполне достаточно.

Затем без ведома биологов с тридцать седьмого этажа мы одолжили у них морскую свинку и переслали ее с помощью нашей аппаратуры. Она прошла через нее в великолепном состоянии, не считая разве что мелочи: к концу эксперимента свинка умерла. Поэтому мы вынуждены были вернуть ее владельцам и вежливо попросили сделать вскрытие. Поначалу биологи выразили некоторое недовольство, заявив, что несчастному созданию были привиты особые микробы, которых они месяцами выращивали в пробирке. Наши соседи зашли настолько далеко, что позволили себе категорически отвергнуть нашу просьбу.

Подобное неуважение со стороны каких-то там биологов казалось, разумеется, прискорбным, и мы немедленно генерировали в их лаборатории высокочастотное поле, на несколько минут устроив всем лихорадку. Результаты вскрытия поступили через полчаса. Заключение гласило, что свинка пребывала в удовлетворительном состоянии, но погибла вследствие шока, вызванного перемещением, и если мы хотим повторить эксперимент, то наши жертвы придется транспортировать, предварительно лишив их сознания. Нам также сообщили, что секретный замок был установлен на тридцать седьмом этаже, чтобы защитить его от вторжения всяких вороватых механиков, которым в лучшем случае следовало мыть автомобили в гараже. Мы не могли оставить выпад без ответа, поэтому немедленно сделали рентгенограмму замка и, к ужасу биологов, сообщили им пароль.

В этом главное преимущество нашего положения: можно творить что угодно с другими людьми. Химики с соседнего этажа были, пожалуй, нашими единственными серьезными конкурентами, но мы взяли верх и над ними. Да, я помню то время, когда через дырочку в потолке они запускали в нашу лабораторию какое-то гнусное органическое вещество. Пришлось в течение месяца работать в респираторах, но наша месть не заставила себя ждать. Каждый вечер, после того как персонал расходился, мы засылали слабые дозы космического излучения в лабораторию и замораживали их драгоценных микробов. И так продолжалось до тех пор, пока однажды вечером там не остался старый профессор Хадсон, которого мы едва не прикончили.

Но возвращаюсь к моему рассказу.

Мы достали другую морскую свинку, усыпили ее хлороформом и отправили через трансмиттер. К нашему восхищению, она выжила. Мы немедленно умертвили ее и для блага потомков сделали из нее чучело. Вы можете увидеть его в музее рядом с нашими первыми приборами.

Однако разработанный нами способ ни в коем случае не годился для обслуживания пассажиров — он слишком походил на операцию и, естественно, не мог устроить большинство людей. Тогда мы сократили время пересылки до одной десятитысячной секунды, чтобы таким образом ослабить шок, и в результате посланная нами морская свинка не пострадала ни умственно, ни физически. Она также была превращена в чучело.

Что ж, пришло время одному из нас испытать аппарат на себе. Но, осознавая, какую потерю понесет человечество, если что-либо пойдет не так, мы нашли подходящую жертву в лице профессора Кингстона, преподававшего не то греческий, не то еще какую-то ерунду на сто девяносто седьмом этаже. Мы заманили его в трансмиттер с помощью копии Гомера, включили поле и, проследив за показаниями приборов, убедились, что он прошел через ряд передатчиков, сохранив все свои физические и умственные способности, какими бы скромными они ни были. Мы с удовольствием сделали бы чучело и из него, но осуществить замысел оказалось невозможным.

Затем и мы по очереди прошли сквозь трансмиттер, удостоверились в абсолютной безболезненности ощущений и решили выкинуть прибор на рынок. Я полагаю, вы помните, какое волнение в прессе вызвала первая демонстрация нашей маленькой игрушки. Нам пришлось приложить чертову прорву усилий, убеждая общественность, что это не газетная утка. Однако нам не поверили, пока сами не прошли через трансмиттер. Линию протянули до владений лорда Росскасла, однако попытка загнать в трансмиттер его самого вполне могла привести к тому, что у нас полетели бы все предохранители.

Эта демонстрация сделала нам такую рекламу, что проблем с организацией компании не возникло. Мы с неохотой распрощались с Фондом исследований, пообещали оставшимся ученым, что, возможно, однажды отплатим добром за зло, выслав им несколько миллионов, и приступили к изготовлению наших первых передатчиков и приемников.

Первое торжественное перемещение состоялось десятого мая 1962 года. Церемония прошла в Лондоне, в конце линии трансмиттера. У парижского приемника тоже собрались толпы жаждущих стать свидетелями прибытия первых пассажиров, хотя, возможно, большинство надеялось, что те так и не появятся. Под приветственные возгласы тысяч людей премьер-министр надавил на кнопку (которая ни с чем не соединялась), главный инженер повернул выключатель (именно он и играл решающую роль), и огромный британский флаг исчез из поля зрения, чтобы вновь появиться уже в Париже, к вящему возмущению некоторых патриотически настроенных французов.