Джеймс Клеменс - Буря ведьмы

Через окна башни Грешюм увидел, что солнце едва поднялось над горизонтом.

Он слегка поклонился, в душе проклиная нахальство молодости, которое позволяет так обращаться со стариками.

— Что-то случилось, — ответил он. — Неужели ты не слышишь рева?

— О чем ты болтаешь? — раздраженно ответил Претор. — Я не слышал ничего, кроме слишком раннего стука в мою дверь!

А в Грешюме по-прежнему продолжали сотрясаться и ныть все кости, и он на секунду поразился тому, как Претор, гораздо более сильный маг, чем он сам, ничего не слышит. Впрочем, Претор, все-таки не был хайфаем и никогда раньше не слышал зова Рагнарка.

Он не обладал магией элементала и не знал ни одной из тайн, ведомых секте.

У Грешюма промелькнула мысль оставить все, как было, и промолчать, но... Если действительно случилось нечто ужасное, ему потребуется мощная поддержка Претора.

— Ты еще многого не знаешь об этом замке, хоть ты и Претор, — обиженно проворчал старик.

В глазах молодого человека вспыхнул черный огонь. Горячее упрямство юности продолжало кипеть в Преторе даже после стольких веков. Любимец Черного Сердца терпеть не мог возражений и сомнений в своей избранности. И в словах его прозвучала угроза.

— Я знаю гораздо больше, чем ты думаешь, Грешюм.

— Тогда скажи мне, почему именно этот остров был выбран из всех островов Архипелага, чтобы построить здесь Алоа Глен?

Смятение промелькнуло в глазах Претора.

— Так не знаешь? — победно воскликнул Грешюм, не дожидаясь ответа. — Так и обо мне ты еще много чего не знаешь! А знаешь, что когда-то я был хайфаем?! И только мое предвидение дало возможность сотворить Кровавый Дневник?!

— Я не нуждаюсь в уроках истории, старик.

— Нет, нуждаешься! Ведь ты никогда даже не поинтересовался, чем на самом деле занимались хайфаи! Да, к тому времени они были высланы, а ты, будучи простым маленьким магом, просто принял на веру эдикты старейшин, по которым они объявлялись еретиками и колдунами, а не достойными наследниками духа Чи. И ты никогда не узнал, чем же на самом деле они занимались!

— Я знал достаточно. Они занимались прорицанием будущего.

— Да. Но как? Как?

Претор пожал широкими плечами.

— Какая разница — как. Хайфаев давно нет.

— А вот и не совсем! — радостно воскликнул Грешюм, наслаждаясь замешательством молодого человека. — И хотя я повернулся спиной к моим бывшим братьям, я все же хайфай. Это у меня в крови.

— Что ты несешь, старик?

— Я говорю о том, что, по крайней мере, один из хайфаев все еще бродит по коридорам Эдифайса.

— Это ты?

— Да, я! Примкнуть к хайфаям нельзя — им можно только родиться. Родиться с определенным даром элементала в крови, с магией, которая привязывает тебя к пророчествам и снам.

Претор сдвинул густые брови.

— Ты хочешь сказать, что хайфаи являлись одновременно и магами, и созидателями снов?

— Да. Мы использовал наши способности элементалов, чтобы входить в сновидения и видеть через них будущее.

Претор стал медленно мерить шагами пушистый ковер.

— Разумеется, собственно энергия элементала не может позволить приподнять завесу времени, — раздражено ответил он. — Поэтому вы использовали силу Чи, чтобы усилить свои способности. Ничего удивительного.

— Ты ошибаешься, — ответил Грешюм и снова с наслаждением заметил, как Претор остановился. Он очень любил замешательство на этом красивом молодом лице. Проклятый дурачок всегда считает, что знает все. — Нет, мы никогда не пользовались энергией Чи. Чи там было делать нечего. И некоторые из нас даже не были магами, а были просто созидателями снов.

— Это невозможно, — Претор равнодушно пожал плечами. — Но все же — как?

— Нам помогали, — нехотя ответил старик.

— Кто?

— Тот, кто позвал меня и продолжает звать по сию секунду.

— Но я никого не слышу.

— Только созидатели снов могут слышать этот зов. Рагнарк зовет нас на встречу.

— Но кто... кто такой этот Рагнарк? Никогда о таком не слышал.

— Он причина тому, что это место стало местом рождения Алоа Глен. Это его дом, он жил здесь еще до того, как была построена первая башня.

— Но кто он?

— Это создание чистой магии элементалов, средоточие энергии созидателей снов, таящейся в сердце острова. Его сила, как магнит, притягивала магов, которые и начали строить город. И никто не знал о его существовании до тех, пока в один прекрасный день он не созвал всех магов-элементалов. Там, глубоко под островом и была по его зову создана секта хайфаев.

— Но как именно он выглядит?

— Точно не знаю. Наполовину зарытая в вулканическую породу острова, высится грубо высеченная из камня фигура дракона. Он спит, свернувшись кольцом. Кто-то говорит, что Рагнарк — это дух, заключенный в этой фигуре, другие утверждают, будто он и вправду спящий дракон, заснувший так много тысячелетий назад, что и сам позабыл, кто он. Дракон существует в постоянном сне, и дух его живет вне времени, улетая далеко в будущее. И когда мы соединялись с ним, то могли видеть проблески будущего, равно как и прошлого.

Претор опустил глаза.

— Почему ты ничего не говорил мне раньше?

— Мы давали обет молчания. После падения Алоа Глен я думал, что Рагнарк умер, утонув в волнах. А кому нужны древние сказки?

— Тогда зачем ты рассказываешь их сейчас?

— Оказалось, что Рагнарк жив. Он снова сзывает нас. И голос его будит древнюю магию в моей крови.

— Тогда надо его найти, — отвернулся Претор. — Он сможет сослужить нам полезную службу во имя Гульготы.

Грешюм смотрел на алую робу Претора и думал о том, насколько отвратительной показалась ему последняя идея Претора. В нем взыграли непонятные чувства. А что если дракон и так уже поглощен Темным Лордом? Но он отогнал от себя эту мысль.

— Это... Этого сделать нельзя. Проходы вниз затоплены и замурованы. Добраться до Рагнарка невозможно.

— Ничего, я найду дорогу. Если ты отведешь меня туда, то я уверен, что смогу проторить новую тропу. — Черная энергия язычками заметалась по подолу алой робы. — И хозяин отблагодарит меня так, как еще никого не благодарил.

Грешюм отвернулся от Претора и вытер руку о белое одеяние, словно пытаясь очиститься от какой-то грязи. Зов дракона все еще продолжал бушевать у него в сознании, и он жестоко пожалел, что вообще пришел сюда. По многим причинам он не хотел, чтобы Претор добрался до Рагнарка. И поэтому язык его не выговорил последнее обстоятельство, касающееся спящего дракона — он умолчал о другом пророчестве, связанном с ним.

На самом деле это было скорее обещание, чем провидение. Было сказано, что когда он будет нужен, как никогда, спящий дракон очнется от вечного сна, потрясет скалы острова и снова оживет. И его пробуждение ознаменует начало Великой Войны, возвестив о первом ее сражении — битве за Алоа Глен.