Анастасия Баталова - Чтобы желания сбывались

— Эрн… — она пыталась держаться как можно более уверенно и деловито.

— Неужели ты не хочешь? — повторил он.

Кирочка пробежала взглядом вдоль завораживающе изящного изгиба его губ, сухих, совсем немного обветренных, бледно-розовых как перламутр.

— Хорошо, будь по-твоему, сам напросился.

Она притянула его к себе, каким-то порывистым, взволнованным движением, ощутив на миг сквозь тонкую синюю курточку на синтепоне всю его жалобную полудетскую хрупкость. Молния на курточке была застёгнута не до конца, и ей в глаза сверкнула, точно фары встречного автомобиля ночью, беззащитная белизна кожи в ямочке у основания шеи…

— Закрой глаза и открой рот, — скомандовала она. Ей тут же вспомнилось, что так давным-давно говорила бабушка, надеясь впихнуть в неё очередную ложку супа или каши. Ассоциация показалась ей нелепой и Кирочка досадовала на себя.

Эрн повиновался. Несколько мгновений она просто смотрела на него, невольно любуясь; чуть подрагивающие ресницы, нежные приоткрытые губки, как ракушка… «Неужели ты не хочешь?» — звучал у неё в сознании взволнованный голосок подростка, «Он же по уши в тебя втрескался!» — вторил ему насмешливый голос Крайста.

Бледно-розовая ракушка была уже так близко. Случайный блик качнулся на жемчужной поверхности округлого переднего зубика. «Неужели ты не хочешь?»

Кирочка зажмурилась и склонилась, теперь уже она не видела ничего, а только осязала мягкое тепло чужого доверчивого дыхания.

И…

Она почувствовала, что тельце юноши как-то неестественно резко обмякло. Словно тряпичная кукла, оно безвольно повисло у неё на руках.

— Перерасход энергии… — констатировала она шёпотом, осторожно укладывая подростка на землю. Он был такой щуплый, лёгонький, прозрачный, словно лепесток, поднесённый к свечке; обморочная бледность проступила на осунувшемся разом личике точно иней; Кирочке со странной сладкой тоской подумалось в этот момент, что она спокойно могла бы нести Эрна на руках…

Ну, какой из него любовник в самом деле?

Полтора года спустя

Покончив с делами, он потянулся вверх, расправив свою высокую широкоплечую фигуру, оттолкнувшись ногой, отъехал от стола прямо в офисном кресле на колёсиках и поглядел в окно.

А там… Ясное небо простиралось необозримо далеко за границы рамы — яркое, чистое, свежее — такое бывает только после продолжительной пасмурной весны, когда непривычно сильно начинает светить солнце, и небо кажется возрождённым, обновлённым, словно вещь, полученная из хорошей химчистки.

Саш Астерс решил, что сегодняшний вечер никак не может быть потерян для наслаждения бытиём — молодой, успешный и привлекательный внешне он не имел недостатка во внимании со стороны противоположного пола, в его телефонной книжке хранился не один десяток номеров, любой из которых он мог бы сейчас набрать, заранее предчувствуя, как женский голосок в трубке взволновано и радостно затрепещет, давая понять, что ему, Сашу, вполне можно рассчитывать как минимум на свидание…

Он повертел телефон в руках и никому не позвонил, хотя небо предвещало тёплый долгий закат, когда так приятно посидеть в каком-нибудь открытом кафе в центре с бокалами шампанского, вырисовываясь чёрными силуэтами на фоне огненного буйства красок…

Саш открыл ящик стола и извлёк оттуда мятый блокнотный лист. Немного подумал, зажав его двумя пальцами, точно лезвиями ножниц. И позвонил.

Длинные гудки некоторое время теребили ожидание, а потом он услышал голос:

— Да?

— Привет.

— Привет. А кто это? — девушка удивилась, её интонации, вежливо-холодные, подсказывали, что она его не узнаёт.

— Саш Астерс.

Она ничего не ответила, но дохнула в трубку, и с радостью и будто с испугом, он не понял этого сочетания, ведь не мог знать ничего ни об Особом Подразделении, ни о Правиле Одной Ночи, ни о тех чувствах, которые всколыхнулись в ней в день встречи одноклассников — но оно, это столь неосторожно обнаруженное ею сочетание чувств, польстило ему — как знаток женщин он понимал, что если она взволнована, не важно чем, то это значит — шанс определённо есть…

— Хочешь встретиться? — спросил он, — Вечер сегодня больно уж хорош для того, чтобы убить его в одиночестве.

У Кирочки как раз был выходной, утром она сдала смену Крайсту, выспалась, хорошо пообедала в любимой блинной и чувствовала себя просто отлично — интересное свидание так и просилось в качестве венца такому во всех отношениях удачному дню.

В жизни каждого человека случаются моменты, когда обстоятельства складываются таким образом, что никакая воля не способна удержать его от уступки соблазну — судьба искушает так неожиданно и умело, что собственная слабость, начиная казаться волею рока, легко прощается, и поступки, которые казались прежде немыслимыми, становятся не только возможными, но даже необходимыми.

— Пожалуй ты прав, — сказала Кирочка, успокаивая себя тем, что один ужин (это ведь будет просто ужин, не больше) ничего не прибавит и не убавит в их отношениях, — погода действительно замечательная, я не против сходить куда-нибудь, — она верила себе, когда думала, будто полностью контролирует ситуацию и останется способной к этому и потом, когда они встретятся с Сашем, усядутся за ресторанный столик друг напротив друга, будут болтать, шутить, флиртовать, выпьют по бокалу шампанского…

Памятуя о росте бывшего одноклассника она без тени сомнения выбрала для сегодняшнего свидания туфли на высокой тонкой шпильке — с ним она вполне могла позволить себе подобную роскошь и нисколько не обидела бы его этим, поскольку богатырская стать Саша не во всякую дверь позволяла ему пройти не нагнувшись, дабы уберечься от удара головой о притолоку.

За платьем тоже дело не стало — денег на счету у Кирочки скопилось, поскольку она не имела привычки развлекать себя шопингом, настолько много — что для такого случая она вполне могла купить шикарный вечерний туалет, надеть его один раз и благополучно забросить на дальнюю полку шкафа. Именно так она и поступила.

Длинное тёмно-бордовое платье, открывающее всю спину, до самой поясницы, из приятно холодящей, тяжёлой, мягко переливающейся ткани грациозно облекло её высокую фигуру, а разрез на юбке оказался столь смелым, что при всяком неосторожном движении в нём показывался кружевной узор резинки чулка, и прозрачные, почти до середины плеча перчатки-митенки с тонко вышитыми цветами в тон платью прекрасно дополняли образ, в меру роскошный, в меру дерзкий — Кирочка вышла из бутика весьма довольная, нагруженная негнущимися бумажными пакетами внушительного формата.

У неё оставалось ещё немного времени, чтобы переодеться и заскочить в салон красоты — Кирочка прежде не посещала подобных мест, но сейчас этого настоятельно требовало платье — с трудом преодолевая робость, сопутствующую, как правило, всякой первой попытке, она всё-таки переступила порог, и довольно путано объяснила, что именно ей нужно, но две бойкие девушки, казалось, наделены были даром понимать без слов и, покивав, за каких-нибудь полтора часа сделали из Кирочки диву, будто бы минуту назад сошедшую с красной ковровой дорожки.