Анастасия Баталова - Чтобы желания сбывались

А сам генерал ей улыбнулся. И Аль-Маре улыбнулся. И другим курсантам тоже. Но выходило у него при этом так, что ни одна улыбка не выглядела деланной, казённой — каждый курсант усмотрел в предназначенной ему (именно ему!) улыбке генерала личное благословение и напутствие.

— Он как солнышко. Будто бы всех любит… — восторженно прошептала Аль-Мара.

После того, как генерал Росс озарил своим вниманием каждого, по традиции была проведена минута молчания о тех, кто присутствовал на прошлом Параде, но на этот волею судьбы уже не попал…

Кирочка стояла задумчивая. Резкая тень от невысокой бетонной стены становилась всё длиннее. Свет рыжел. Трепетная красота окружающего мира подтолкнула её к тому, чтобы подумать о смерти со стихийным пронзительным отчаянием. «А что если мне назначено погибнуть совсем скоро?» Кирочка почувствовала быстрый холодок, прикоснувшийся к её спине — то ли вечерний ветер, то ли неизбывный ужас перед неизбежным… Она окинула взглядом всё вокруг: маленькие изумрудные листья берёзок, выросших между плитами, длинные острые стебли осоки, ленивые мягкие облака на горизонте. Как жаль ей стало всего этого в тот миг! Но более жаль стало чего-то другого; оно пока ещё не оформилось ни в какую мысль, притаилось на самом дне сознания плотным тёплым комом; более всего, умирая, жалеет человек свои неосуществлённые желания.

Кирочка и Аль-Мара шли следом за Крайстом к машине.

Тонкая лесная тропка вилась между деревьями, местами теряясь среди кочек, на которых кое-где виднелись тугие бледно-зелёные бусины незрелой клюквы. Впереди маячила широкая красивая спина Крайста, солнца уже почти не было видно за деревьями, оно опустилось совсем низко, и просвечивало сквозь лес узкими красными полосами. Налетели комары и мошки — Кирочка ощущала их назойливое кружение в стынущем вечернем воздухе.

Внезапно она угодила ногой в небольшую ямку — чью-то норку или ещё какую лесную западню — и, услышав знакомый щелчок сустава, сразу ощутила резкую боль в колене.

Кирочка вскрикнула и села на землю.

— Что с тобой? — встревоженно спросила шедшая следом Аль-Мара.

— Нога… — прошептала Кирочка. Глаза её против воли наполнились слезами.

— Подвернула, что ли? — участливо спросил Крайст, вернувшись на несколько шагов.

Она кивнула.

— Больно, должно быть…

Аль-Мара и Билл, случайно столкнувшись друг с другом, в замешательстве застыли над пострадавшей.

Опираясь на руки, Кирочка отползла немного назад от злополучной кочки. От боли она прикусила губу и с трудом подавила стон.

— Держись, я помогу тебе подняться.

Билл первый протянул Кирочке руку, Аль-Мара попыталась приподнять подругу за плечи.

— Я не могу идти…

Кирочка изо всех сил вцепилась в рукав Крайста, сморщив и потянув безупречно гладкую серую материю, но подняться ей всё равно не удалось.

— Чёрт! — процедила она сквозь зубы, обречённо оседая на землю.

Ей было не только больно физически, но и невыносимо стыдно за то, что это случилось на глазах у сослуживцев; пусть кроме Аль-Мары и Крайста рядом никого больше не оказалось, остальные ушли вперёд, но довольно и того, что им двоим придётся теперь всё рассказать… Необходимость признать наличие у неё хронической болезни страшила Кирочку. Ведь всем в Особом Подразделении известно: причина любого телесного недуга в духовной нечистоте; физическое тело всегда принимает на себя проблемы тонкого мира человека — изъяны мировоззрения, страхи, внутренние противоречия. Служащие Особого Подразделения должны быть абсолютно здоровы, так написано в своде Правил, — это подтверждение гармоничности и правильной структуры их внутреннего мира.

— Может быть, это вывих? — участливо предположил Билл.

— Нет. Ничего страшного. — Почувствовав вызванный паникой прилив сил, отчеканила Кирочка, — Сейчас я сама всё улажу…

Стиснув зубы от боли, она с трудом выпрямила длинную ногу в серой штанине, придерживая сустав рукой — он снова тихонько щёлкнул. Кирочка зажмурилась и беззвучно выругалась.

— Ну, вот и всё!.. Встал, кажется, на место, — с напускным безразличием сказала она своим спутникам, — Теперь, наверное, я смогу идти сама…

Крайст смотрел на неё с сомнением. Аль-Мара — с неподдельной тревогой. Никто из них не сделал новой попытки подать руку, оба застыли, как будто заново прислушиваясь, присматриваясь к ситуации и постепенно понимая, что всё куда серьёзнее, чем казалось на первый взгляд. Кирочке очень хотелось избежать неприятного разговора о своей болезни, но это было, по-видимому, уже невозможно. Больше всего на свете ей хотелось, чтобы Билл и Аль-Мара решили, будто случившееся — обычная травма… Но ведь они оба не вчера родились и, конечно, понимают, что здоровый человек не может вот так запросто вывихнуть колено, наступив в норку крота… Кроме того, есть же ещё человеческое доверие. Никто его не отменял, более того, в своде Правил есть особый пункт, касающийся доверия. «Не обманывай тех, кто служит вместе с тобой Тайне и людям, доверяй каждому из них как самому себе, ложь — лишний груз для твоего сознания, повод для ненужных страхов и пустых мыслей, не множь сомнения, тревоги и внутренние противоречия — не лги…» Так сказано в своде Правил. А скрывать — это почти обманывать…

— Вы… ведь вы… никому не расскажете, — она подняла на Крайста и Аль-Мару блестящие умоляющие глаза, — это… это… оно уже не в первый раз у меня, больно, но само проходит, если неосторожно ступишь ногой. Я… я никому не говорила, очень боюсь, что с этим мне не позволят служить, — Кирочка не выдержала и всхлипнула, скрепившись, она прислонила рукав к лицу и продолжила, — Понимаете, если меня выгонят, я не смогу жить, совсем не смогу, я видела сон, кошмарный, я часто вижу его, сон, в котором я возвращаюсь, возвращаюсь в настоящий мир, без вас, без чудес, в обычный мир, и… и мне там так плохо… Всё серое, я вижу всё серое в этом сне, и…

Кирочка расплакалась. Она опустила голову, и позволила крупным, быстро скатывающимся слезинкам падать вниз на мягкий пышный мох, на тёплые влажные кочки, затянутые будто сеткой жёлтой лесной травой. На тонких изумрудных веточках, поднимающихся между кочками поспевала мелкая красноватая черника.

— Мы не расскажем, — тихо, но очень твёрдо сказала Аль-Мара. — Ведь правда, Крайст?

Кирочка подняла голову и тоже посмотрела на него. Блестящие плёнки непролитых, но назревающих слёз делали её тёмно-серые глаза ещё больше. Билл никогда прежде не видел во взглядах у людей, с которыми ничего серьёзного, в сущности, пока не произошло, такого отчаяния, огромного, стихийного; подобно страху смерти, оно заполняло собою всё, не оставляя прочим чувствам ни малейшего уголка в сознании… Он не мог долго выдерживать этот взгляд и уже приготовился было ляпнуть скороспелое дежурное утешение хотя бы, пока ничего стоящего не пришло в голову, но в этот момент совсем рядом послышался шорох приближающихся шагов.