Лана Волкова - Неласковый отбор для Золушки

Элган жестко усмехнулся. Глядя в глаза щенку Дайниру, он подробно описал, как может свернуть его доверие и куда засунуть. Глаза мальчишки налились кровью. Он явно мечтал расписать физиономию Элгана. Вернуть тот фингал, что красовался на его скуле от кулака мага. А Элган с удовольствием вмазал бы ему по второй. Для симметрии.

Но капитанишка был прав. Вся магия Элгана ушла в заклятие против Верды. Ни на магическую, ни на физическую потасовку сил не осталось. Защитник леди из него сейчас никакой.

Когда хлыщ вновь сделал попытку забрать у него из рук бесчувственное тело сирены, Элган не противился. Федар поднял ее на руки — мага перекорежило, как неуклюже он это сделал. Словно тюфяк, а не живую красивую женщину, с которой надо обращаться бережно.

Но вреда он ей не желал. А от Элгана Юлии сейчас все равно проку не будет. Гемайские мятежники посадят его в клетку.

Так и случилось. Его обступили несколько мужчин, спеленав магической сетью. На их лицах читалась агрессия. Но капитанишка сдержал обещание — приказал не трогать пленника. Только изолировать.

Под конвоем его усадили в селаир мятежников и повезли во дворец. После свержения Кей Ла Мо и короля захват дворца оказался плевым делом. Дайнир с приспешниками провели его прямо на глазах Элгана, препровождая плененного мага в королевскую темницу. В специальный отсек, оборудованный для чародеев, чтобы они не могли освободиться с помощью магии.

Через несколько часов его увели на допрос. Элган отказался отвечать, пока не увидит сирену. Гемайские маги, называвшие себя «хранителями», давили и угрожали. Он лишь усмехался про себя. После муштры Верды их усилия казались муравьиными укусами.

Ничего не добившись, его отвели обратно в камеру. А еще некоторое время спустя пришла Юлия.

Элган всматривался в поникшее, посеревшее лицо. Юля выглядела истощенной и постаревшей. Ее сияние, пленившее мага, погасло. Плечи ссутулились, понурилась голова. И даже такой она виделась ему прекраснее самой горделивой и уверенной в себе придворной красавицы.

Он бросился к тюремной решетке. Больше всего на свете ему хотелось прижать девушку к себе. Стиснуть в объятиях так крепко, чтобы почувствовать себя единым целым с ней. Но все, что он мог, — протянуть руку и коснуться прохладной ладони. Юлию слегка знобило.

— Ты больна? Прости. Если бы знал, не стал бы требовать встречи с тобой.

Она мотнула головой.

— Я сама хотела прийти. Скажи, как такое могло случиться? Как моя мама попала в Веравин на шестьсот лет назад и превратилось в это… в эту…

Сглотнув, она не договорила.

— Хейос неподвластен времени, Юля. Когда Рианну выбросило в Веравин в твоем теле, я пытался дознаться — где она была все дни отбора. Если бы хейос не искажал время, она должна была провести на Земле столько же, сколько ты — в Веравине. Но она не пробыла там ни секунды. Твое тело покинуло Землю в тот же миг, когда твоя душа вошла в тело Рианны в Веравине. Вы должны были оказаться здесь в один и тот же момент, но из-за искажений Рианна переместилась сюда только в момент ритуала. О хейосе известно мало, но, похоже, он сам выбирает, в какой временной отрезок открыть врата.

На миг она задумалась. Потом понуро кивнула.

— Ты прав… Она… Верда сказала, что проводила эксперименты на заброшенном заводе. Именно там я находилась в своем городе, когда меня выбросило в Веравин. И оттуда же она сама попала в хейос.

Он вздрогнул. Не в первый раз она назвала его на «ты». Но в разгаре битвы она волновалась и не отдавала себе отчета. А сейчас в тюремной тишине «ты» прозвучало почти интимно.

Он постарался ответить ровно и спокойно:

— Да, это логично. Если врата хейоса открылись в одном месте, то с высокой долей вероятности они откроются там же вновь. А точка выхода будет там, где совершается ритуал. Рианна проводила ритуал — пришла ты. Я проводил ритуал — пришла Рианна.

Она продолжила:

— Демоны проводили ритуал — пришла ма… Верда. Господи, я не могу это выносить! Как, почему? Что нужно сделать с человеком, чтобы он превратился в такое?

Элган попытался сжать ее руку. Согреть. Но Юлия отстранилась.

— Прошу тебя… Не стоит.

По сердцу словно полоснули острым лезвием.

— Прости. Она была твоей матерью. А я убил ее.

Юлия покачала головой.

— Не в этом дело. Она сотворила много зла. О ней не стоит горевать. Я жалею о своем детском образе мамы. Чистом, теплом… родном. Мне нужно прийти в себя, чтобы позволить ему остаться таким же… или проститься с ним навсегда. Но она сказала… ты демон.

Горькая усмешка проскользнула на губах Элгана. Ну конечно. Он ведь не мог надеяться, что Юля забудет это.

— Да, моя девочка. Демон. Чудовище, которого боится весь Веравин. Я не призывал его в себя подобно тому, в чем обвинила тебя мачеха. Я им родился. От истинного демона, прорвавшегося из хейоса… и обычной женщины. Нас, порождений хейоса, с виду не отличить от простых младенцев. Но когда мы взрослеем, наша натура прорывается наружу. Наша алчность и разрушение… — невесело усмехнулся он.

— Она сказала… ты влюбился в меня… потому что сирены укрощали демонов.

Элган прямо встретил настороженный взгляд девушки.

— Это правда. Не про сирен и демонов — об этом я, как и ты, услышал впервые. Правда, что я влюбился в тебя. Не знаю, как насчет всех сирен и всех демонов, но ты — одна-единственная, которая и в самом деле могла бы укротить меня. Когда я тебя узнал, стал переживать чувства прежде мне чуждые, непонятые и враждебные. Ты открыла мне неведомый мир, Юля.

Он не ждал, что от этих слов ее глаза загорятся. Не в таких обстоятельствах. Слишком много ей пришлось пережить, чтобы сейчас его признание тронуло ее.

Но не ждал он и того, как быстро она опустит глаза. И отступит на шаг.

— И это потому, что я сирена… Могу на тебя воздействовать. Лишь поэтому. Ты не выбирал меня. Это не твои чувства. Просто власть сирены над демоном. Прости, Элган. Я сделаю все, чтобы ты не пострадал. Чтобы тебя выпустили из тюрьмы и не преследовали. Но не пытайся больше общаться со мной. Ты будешь свободен от прошлого и от меня. Мне не нужен мужчина, привязанный ко мне против воли. Прощай. Будь счастлив.

Развернувшись, она вышла.

Элган рухнул на тюремную лежанку. Он ведь не надеялся на иной исход. Не надеялся же? Ему хватало благоразумия сознавать, что иначе быть не может.

Это для него Верда — чудовище, враг, которого надо уничтожить. Для Юли — мать. Даже он, демон, любил ту, что дала ему жизнь. А Юлия, такое чистое человечное существо, и подавно питала самые светлые чувства.

Элган убил ее мать. Разумом девушка понимала, что иного пути не было. Даже сама вложилась в заклятие, убившее Верду. Нашла все ж таки мелодию. Но…