Ричард Байерс - Скованный огонь

Девушка казалась такой взбешенной, что Хасос засомневался, не ошибся ли он насчет ее заинтересованности тэйцем. Или, может, их отношения тоже изжили себя. Неудивительно, если так. Весь в татуировках и со светящимися глазами — он явно ненормальный.

— Вообще-то, — начал барон, — насколько мне известно, это Никос Кориниан отправил наемников. Но я понимаю. Ну, отчасти. Как присутствие одного раненого влияет на дела храма?

— Если бы дело было только в капитане Фезиме, — ответила Цера, — то никак. Но его солдаты настаивают на том, чтобы стоять на страже над ним, а они — кучка нечистых на руку богохульных разбойников. Хуже того, там еще и его грифон! Огромное, черное, поедающее людей животное бродит среди алтарей! Люди боятся приходить молиться! Мои жрецы не могут выполнять свои священные обязанности!

Какое-то мгновение Хасос наслаждался ее тяжелым положением и подумал, что если он откажет ей в помощи, то это будет как раз тем, что она заслужила. Но, какими бы ни были его личные чувства, общественный порядок был его обязанностью. И хотя он и понимал, что это, скорее всего, глупо, но барон не мог перестать думать, не тот ли это шанс, который поможет вернуть ее расположение.

— Полагаю, вы хотите, чтобы я прогнал разбойников, — констатировал Хасос.

— Если можете, — ответила Цера.

— Конечно, могу. Пока маг был здоров, мы с ним управляли вместе. Но теперь, когда он недееспособен, каждый солдат в Сулабаксе, неважно, верный чессентец или наемник, отвечают предо мной.

Как же сладко ему было, когда эти слова слетели с его уст!

Так сладко, что он даже оставил своих скромных просителей ждать, пока не поможет Цере прогнать грубых чужаков и черного грифона, который и правда был огромной, чудовищной тварью, прочь из ее владений. Девушка отблагодарила его объятьями и легким поцелуем, когда они закончили.

Ожоги Баласара болели, но уже не так сильно после того, как Медраш исцелил его. Он посмотрел на своего брата по клану и Кхорина. Оба были покрыты волдырями, а черная борода дворфа опалилась и дымила. Их грудные клетки вздымались, когда наполнялись воздухом.

— Помогите мне встать, — сказал Баласар.

Кхорин протянул руку.

— Уверен, что готов?

Драконорожденный ухватился за руку дворфа и поднялся. Он чувствовал себя немного неустойчиво, но ничего такого, с чем бы он не справился.

— Этот клочок земли любого сделает готовым. Жесткий и пахнет гнилыми яйцами.

— Баласар не из тех, кто будет стоять в стороне, когда исход битвы еще не решен, — сказал Медраш. И это было правдой, но вслух звучало по-идиотски.

— Это делает Даардендриен честь, — ответил Кхорин. — Но я в этом сомневаюсь. В исходе битвы, я имею в виду.

Баласар оглянулся и решил, что дворф прав. Большинство гигантов уже были убиты, а Платиновая Кагорта уверенно теснила остальных. Действительно казалось, что ему и его товарищам ничего особо не оставалось делать.

Лицо Медраша оставалось непроницаемым, но Баласару казалось, что он знает, что скрывает его брат. Паладин определенно был рад, что драконорожденные побеждали, и если бы он обладал здравым смыслом, то понимал бы, что проявил себя достойным своих постулатов. Тем не менее, в каком-то смысле он сбился с толку и даже расстроился, что их новые союзники показали себя куда лучше, чем боевой отряд Даардендриен.

— Смотрите, — Кхорин указал своим ургрошем.

Нала и пепельный гигант-адепт теперь стояли на расстоянии броска камня друг от друга, пристально глядя друг на друга. От их палочек струился свет, пока они махали ими как мечники, рубя и парируя. Пространство между ними кипело и сияло от сил, сражавшихся там.

Тем временем Патрин бился, не подпуская воина-гиганта к волшебнице. Огромная дубина снова и снова ударялась о его щит.

Баласар решил, что у врага Патрина была отличная идея: убить вражеского мага, пока тот перебрасывается магией с его соплеменником. Драконорожденный побежал к адепту, а Медраш и Кхорин последовали за ним.

Они были всего на полпути к своей цели, когда Нала прокричала голосом, подобным грому, и радуги завертелись вокруг ее тела. Шаман застыл на месте, его тело словно обесцветилось, окрасившись в другой оттенок серого. Затем его вытянутые руки рухнули под собственным весом, потому что Нала обратила его в статую из затвердевшего пепла, наподобие тех самых шпилей. Красное кристально яйцо упало на землю.

Спустя мгновение Патрин проревел:

— Багамут!

Его меч ударил по горизонтали, распоров живот противника. Внутренности выпали наружу, а гигант выронил свое оружие и схватился за рану, чтобы удержать их. Пока он трудился над этим, Патрин вогнал свой меч ему под ребра, прямо в сердце.

Кхорин оказался прав. Им и правда больше ничего не оставалось. Баласар испытал странную смесь чувств: разочарования и облегчения.

Как только воин-гигант рухнул, Нала побежала к постепенно разрушающимся останкам адепта. Патрин последовал за ней, но слегка отставал.

Она нагнулась и выпрямилась уже с алым яйцом в руках. Волшебница уставилась в полупрозрачные пучины, когда Патрин прокричал:

— Стой!

Но Нала не отвела взгляд. Талисман неожиданно вспыхнул разноцветным светом, достаточно ярким, чтобы заставить Баласара сощуриться и отвести глаза. Когда сияние исчезло, яйца уже не было.

— Проклятье! — воскликнул Патрин. Баласар понял, что впервые слышит раздосадованный тон союзника. До тех пор он демонстрировал то же раздражающее спокойствие, в каком обычно пребывал Медраш. — Я же говорил тебе, что если мы заполучим одно из них неповрежденным, то волшебники покорителя могли бы изучить его, а возможно и научиться чему-то полезному.

— А я говорила тебе, — ответила Нала, — эти камни — зло.

Слова волшебницы по-прежнему звучали спокойно. Баласару даже показалось, что он услышал в ее тоне насмешливые нотки:

— Багамут хочет, чтобы они были уничтожены.

— Я — его поборник, и я этого не чувствую.

— Я тоже его поборник, своего рода, и он о многом со мной говорит, — волшебница посмотрела в глаза Патрина. — Надеюсь, ты не станешь сейчас во мне сомневаться. Только не тогда, когда мы так далеко зашли.

Патрин вздохнул, его взгляд смягчился, а подозрения Баласара, что эти двое были не тоько фанатиками, но и любовниками, лишь укрепилось.

— Конечно, я доверяю тебе.

— Тогда давай поговорим о другом. Если ты можешь использовать еще силы, то раненым пригодилось бы твое исцеляющее касание. И нам нужно снова организовать всех.

— Хорошо, — драконорожденный повернулся к Баласару, Медрашу и Кхорину. — Не поможете?

— Не знаю, смогу ли еще накладывать чары, — сказал Медраш. — Вряд ли в ближайшее время. Но я могу наложить повязку.