Ульяна Бисерова - Ни слова о драконах

Музыканты устроили представление прямо под открытым небом: пока они наигрывали развеселую мелодию, Клементина, обворожительно улыбаясь, обходила зевак, собирая в бубен монеты.

— Ты что это без толку валандаешься? — прошипел мастер Ликстрой, больно ухватив Сашку выше локтя. — Живо за дело!

— Ф-фокус с монеткой показать?

— С монеткой, ага. Вот с этой, — ухмыльнулся карлик и сунул в разом вспотевшую ладонь Сашки затертую медную монету. Сашка машинально сжала ее и чуть не вскрикнула — остро заточенный край монетки оставил тонкий порез на коже. — Да осторожней ты, дурень! Не наберешь до вечера хотя бы горсти ее звонких подружек, будешь до рассвета слушать урчание собственного пустого брюха.

Сашка молчала, уставившись на монету, которая жгла ладонь.

— Э-ээ, да ты ж, братец, ничего, что ли, в ремесле не смыслишь? Что ж крутил-вертел монетой, пыль в глаза пускал? — подхватив растерянную Сашку, Ликстрой увлек ее в темную, пропахшую кислым пивом таверну. Отыскав свободное местечко в дальнем углу, он с блаженным вздохом стянул тесные сапоги и хлопнул ладонью по липкому столу, подзывая разносчицу с забрызганными пеной кружками.

— А пальчики-то, пальчики — тонкие и ловкие, как у наследной герцогини, только на арфе струнки перебирать! В два счета ремесло освоишь, зуб даю, — Ликстрой сделал большой глоток, и кадык на его тонкой шее судорожно дернулся. — Первый закон карманника каков? Правильно, не воруй у богатых. Как бы ни манил бархатный кошель — отвернись и иди своей дорогой, не искушай судьбу. Воруй у детишек, которым отец дал медяк на имбирный пряник, а они, разинув рты, застыли у кукольного балагана. Или у глупой кумушки, что точит лясы с соседкой или торгуется с продавцом за каждый грош. Ну а второе правило — коли поймают за руку, хоть с три короба ври, а своих не выдавай. Ни словечка, понял? И выйдешь сухим из воды.

— Я… у меня не получится… Я только фокусы умею.

— Ты мне это брось! Уж у меня-то глаз наметанный, сразу вижу, из кого может выйти толк. Что, ремесло тебе не по нраву? А чем лучше карманника сборщик податей, который обирает вдов до нитки, чтобы у дочерей лендлорда было новое шелковое платье? Или мельник, который держит впроголодь всю деревню, забирая добрую половину зерна? Или стряпчий, который так хитро поставит закорючки, что ты и опомнится не успеешь, как продашь себя с потрохами ни за грош? Такова жизнь, парень, и уж тебе-то, сироте, давно пора было понять это. Так что вытри сопли — и за дело.

Выйдя из таверны, Сашка зажмурилась от яркого солнечного света. Вокруг шумела деревенская ярмарка, кричали лоточники, шныряли ребятишки в грязных лохмотьях, вынуждая торговцев зорко следить за ароматными кренделями и сырными головами. Без толку прослонявшись среди деревенских зевак до самого полудня, она сумела разжиться только овсяной лепешкой, которую разносчик случайно уронил в дорожную пыль, да парой яблок, которыми угостила ее сердобольная торговка. Заточенная монетка впивалась в ладонь, но стоило лишь задуматься о том, чтобы применить ее в деле, как ноги становились ватными. Сашке казалось, что все насквозь видят ее постыдные мысли и только делают вид, что заняты разговорами и вовсе не глядят в ее сторону, а стоит ей только протянуть руку к чужому кошелю…

У одного из постоялых дворов собралась толпа. За плотным кольцом спин разглядеть, что там происходит, никак не получалось, и Сашка, ловко орудуя локтями, протиснулась вперед. На маленькой площадке в клубах пыли топтались двое раздетых до пояса мужчин — в одном Сашка сразу узнала мрачного молчуна Харриса, второй же был ей незнаком — вероятно, какой-то деревенский увалень. Харрис заметно уступал ему в росте и физической силе, зато был выносливее и проворнее: он ловко уворачивался от медвежьей хватки противника и, как заметила Сашка, уже порядком измотал его. Джейби совмещал роли рефери и букмекера: он подзадоривал взмыленного селянина и размахивал шапкой, где позвякивали монеты, поставленные земляками на его победу. Наконец, сочтя, что уже достаточно потешил публику, Харрис сделал резкий обманный выпад, а затем подсечкой опрокинул противника, словно подрубленное дерево. Толпа зашумела. Пока разочарованные исходом кулачного боя зрители не успели разойтись, Джейби вышел в центр круга.

— Ставлю все, что есть в этой шапке, что не найдется среди вас того, кто смог бы одолеть такого здоровяка, как я! — хвастливо заявил он.

Пока деревенские вояки раздумывали — на кону приличный куш, но поди-ка свали этого раскормленного бугая! — в круг вышел бродяга в грязных лохмотьях. Он был бос и, кажется, не вполне твердо стоял на ногах — от него даже за пять шагов разило крепким перегаром. Спутанные волосы и клочковатая борода почти закрывали лицо. В правом рукаве болталась уродливая культя.

— Поди умойся, нищеброд, — усмехнулся Джейби. — Ты и минуты не выстоишь против меня.

— В таком случае ты ничем не рискуешь, не так ли? Кроме как прослыть трусом.

В толпе раздались смешки и одобрительные возгласы.

— У тебя нет денег, чтобы сделать ставку, — сказал Джейби, багровея.

Оборванец достал из котомки пару серебряных монет.

— Ну что ж, милорд, полагаю, придется испачкать ваш чудесный наряд в дорожной пыли, — от кривой усмешки добряка Джейби у Сашки пробежал холодок по спине.

— Драться на кулаках — забава для неотесанных деревенщин. Предлагаю биться на ножах, до первой крови.

Джейби оглянулся: дело принимало нешуточный оборот — одно дело, когда драка может закончиться разве что выбитым зубом, и совсем другое — если рискуешь ощутить стальное лезвие между ребер. Но разгоряченная толпа сомкнулась в плотное кольцо, путь к отступлению был отрезан. Смачно сплюнув, Джейби достал из-за голенища нож. Несколько минут они кружили, приглядываясь друг к другу, прощупывая слабые места. А затем — Сашка даже не успела понять, как это произошло, — бродяга, поднырнув под правую руку Джейби, одним быстрым взмахом рассек ему предплечье. Толпа взревела. Толстяк зарычал, как бешеный зверь, и бросился на оборванца, но на его пути встал хмурый Харрис. Он зло высыпал монеты из шапки прямо на пыльную землю и утащил приятеля с ринга.

Бродяга, ссутулившись и сразу став ниже ростом, нагнулся, чтобы собрать монеты, словно не замечая криков и свиста зевак. Протиснувшись сквозь толпу, он купил ржаного хлеба у разносчика и свернул на кривую улочку, оставив за спиной шум ярмарки. Сашка шла следом как тень. Из проулка вышли темные фигуры. Сашка узнала парня, который проиграл в поединке с Харрисом. Один его глаз заплыл багровым кровоподтеком. В руках у его приятелей были дубинки.

— Верни деньги, калека, — гнусно ухмыльнувшись, сказал одноглазый.