Снежана Альшанская - Полюбить бездушного [СИ]

Его святейшество поднял голову, осмотрел порожденное им на свет чудовище.

— Вымойся и иди спать. Ты знаешь что делать.

То, что выглядело как министр, покинуло каюту. Я услышал щелчок замка его двери. А Архиепископ продолжил что-то черкать в своей записной книжке.

Нужно было действовать. Только как? Если я сейчас проломлю стену и попытаюсь скрутить его, не факт, что со мной не произойдет то же, что с министром.

Разум рисовал картину, от которой мурашки плясали на коже. Я превращаюсь в то, чем на моих глазах только что стал министр. Я все еще где-то там, но не управляю собой. И это идет к Элени…

Нужно рассказать ей. Они мне поверит. Тем более она маг, может, знает, что это такое и в чем здесь дело.

А Архиепископ тем временем поднял голову и посмотрел на меня. Хищно улыбнулся, и я увидел у него во рту пару торчащих клыков. Как у тигра или льва. Он зашипел, словно змея. В его глазах блеснуло что-то нечеловеческое, звериное. Его вены вздулись, кожа побледнела.

А затем в единый момент он снова стал тем самым добродушным старичком, который нес мир всему миру, и которого я поклялся защищать.

Аккуратно, стараясь не издавать шума, словно кот на охоте, я взял графин и направился в нашу с Элени каюту. Разбудил её.

— Что такое, милый? — она протерла глаза, зевнула.

— Архиепископ! Он…

— Он подождет до завтра. Иногда мне кажется, что ты любишь его больше, чем меня, — Элени усмехнулась, поцеловала меня в губы. Поцелуй был мягким, нежным, от которого по всему телу пробегали волны приятного тепла.

Я не знал, что это был последний наш поцелуй.

— Не в том дело, — начал я и пересказал ей все, что видел. Разговор Его Святейшества с первым министром, странную и страшную магию, сути которой я не понимал, то, как изменилось лицо Архиепископа.

— Тебе точно не приснилось? — спросила Элени.

— Клянусь. Видел это своими глазами.

Мне всякое приходилось видеть, но вспоминая ту картину я ощущал как по коже проносится холодок.

— Я не знаю что это, — ответила любимая.

Она была чародейкой, многое знала о магии, общалась с представителями альтернативных магических школ, писала трактаты на тему колдовства, но по её глазам я понял — она не понимает, с чем имеет дело.

— Может, что-то из магических практик самуанцев, — принялась вспоминать она. — У них есть обряд перерождения, чем-то похожий на то, что ты описал. Они подвергают ему преступников. Но там используются специальные алхимические смеси. Или обращение у оборотней. Только оно длится дольше, человек превращается в зверя, да и сами оборотни давно вымерли. Ты уверен, что в бочку с водой никто не добавил снежной плесени? От неё и не такие видения бывают…

— Я трезв! И знаю, что видел! — почти что выкрикнул я, испугавшись, что кто-то мог услышать.

— И что ты хочешь делать? — спросила Элени.

К счастью, она мне верила. Расскажи я это кому другому — решили бы, что я или пьян, или подвергся действию чар, или сошел с ума.

— Утром Архиепископ молится, а затем завтракает в кают-компании. Мы проберемся в его каюту, обыщем её, и узнаем что это такое.

Казалось. что утро никогда не наступит. Дождь лил не переставая, солнце словно забыло про время, да и я сам когда поглядывал на часы, считая, что прошел час, оказывалось, что на деле миновало лишь десять-пятнадцать минут. Казалось, что за мной кто-то наблюдает, шепчет за дверью, бродит по палубе. Но когда я открывал, дверь не видел никого.

Элени уснула, я же всю ночь ходил по каюте туда-сюда, не в состоянии выбросить из головы увиденное. Дело было даже не в чудовищном проявлении колдовства, свидетелем которому я стал, и не в заговоре против короля Монтенерии.

Я разочаровался. Что-то внутри меня говорило, что Архиепископ настоящий, что это не маг, принявший его облик, и не иллюзия. Что тот, кто считался воплощением лучших человеческих качеств, прогнил изнутри, оставив от себя лишь оболочку.

Его Святейшество самый умелый маг на континенте, а может, во всем мире. Само Древо выбрало его. Мог ли он случайно призвать теневую сущность или что-то в этом роде, которая проникла в его тело и подчинила себе его разум?

Я верил, что он не виноват. Что он — жертва, точно такая же, как и министр. А настоящий злодей где-то скрывается.

Когда за окном начало светлеть, я принялся собираться. Взял все, что могло как-то противодействовать чарам — кольцо-печать с защитой от иллюзий, наручники, лишающие чародеев силы, саблю, зачарованную на отражение магии.

Потом разбудил Элени. А пока она одевалась, слушал, как открывается дверь покоев Архиепископа, как он выходит из неё, как скрипят под его ногами доски. Посмотрел в замочную скважину — он был таким же, как и обычно. С добродушным выражением лица, блестящими глазами, как редко бывает у стариков. Он шел уверенной, несмотря на возраст, походкой. Поднял глаза к небу, будто что-то сказал небесам, и направился по лестнице вверх.

Молился он обычно в носовой части корабля, а многие матросы, которых до этого не интересовала ни религия, ни магия, присоединялись к нему. Чего Архиепископу было не занимать — так это умения склонять людей на свою сторону. Он делал это не с помощью лжи, обещаний, договоров, манипуляций. Он показывал все на своем примере, из-за чего обретал последователей даже там, где Безымянного Бога и не думали почитать.

Помню, как в городе завелась банда грабителей. Полиция их выследила, но те захватили заложников и не желали сдаваться. Архиепископ сам приехал к дому, где все это происходило. Полицейские как раз готовились взять штурмом здание. Он спросил, могут ли пострадать невиновные, на что комиссар ответил, что постарается не допустить этого, но бывает всякое. После чего Его Святейшество сказал, что если ему позволят войти, то не пострадает никто.

Он вошел в дом. Сам, без охраны и оружия. А через десять минут вышел вместе с бандитами и сказал, что забирает их в послушники.

Не знаю, что он им тогда сказал. До сих пор думал, что он объяснил преступникам, в чем они ошибались, те признали свою вину и пожелали искупить её. Сейчас же думал, что он сделал с ними то же, что и с первым министром прошлой ночью.

— Пойдем? — спросил у Элени.

Она лишь кивнула, хоть я по её взгляду видел, что проникновение в каюту Архиепископа она не одобряет. Все еще сомневается, но все же доверяет мне.

Рядом с входом в покои Его светлости не было никого. Утро — все чем-то заняты, что было нам на руку. Дверь не была закрытой, как и полагается. Я тихо открыл её, заглянул внутрь — никого.

Впустил Элени, вошел сам.

Обстановка внутри не была роскошной. Самая обычная кровать, стол с какими-то бумагами, прибитая к стенке полка с парой десятков книг по магии, алхимии и религии, цветастый ковер на полу — вот и все убранство.