Снежана Альшанская - Полюбить бездушного [СИ]

— Нравится? — спрашивает Чевинфорд.

— Конечно, — отвечаю я.

Он достает из кармана кошель, расплачивается с торговкой, та смеется и кланяется. Бусы остаются на моей шее. Они большие, но в то же время легкие. Хоть такое украшение не сильно подходит к моему платью, но мне нравится.

Я чувствую легкость. Дышу свежим, теплым воздухом, смешанным с запахом пряностей и жаренного мяса. Верчусь, разглядывая себя в стекле витрины с непонятной надписью, снова хватаюсь за руку Чевинфорда. Из головы улетучиваются всяческие неприятности, все, что случилось за несколько дней. Хочется жить и радоваться жизни. Может, мне стоит остаться здесь?

Даже Миш, все так же сидящее на плече капитана, кажется, радуется. Зверек рассматривает все большими глазами, пищит, перебирается с одного плеча хозяина на другое, потом обратно. Затем прыгает мне на руки, мне едва удается его поймать. Лижет меня в палец шершавым языком, попискивает, и снова возвращается к Чевинфорду.

Удивительное создание. Один его взгляд способен заставить думать о приятном. Может, именно его заслуга в том, что Чевинфорд еще не сошел с ума?

— Чаще улыбайся. Тебе идет, — говорит капитан.

И я улыбаюсь. Ощущаю себя маленьким ребенком, впервые попавшим на представление бродячего цирка с весельем и сладостями. Душа разрывается от счастья. Неустанно хохочу, находя смешное там, где его нет.

Вижу деревянный помост, на котором ансамбль из четырех музыкантов играет веселую мелодию. Вокруг пара десятков человек ритмично двигаются под музыку. Никаких привычных нам выверенных танцев, заученных движений и вычурной хореографии тут нет и близко — каждый танцует как хочет и никто никому не мешает.

Чевинфорд не говорит ничего, просто берет меня за руку и ведет к импровизированной танцплощадке, а потом начинает двигаться в такт незатейливой музыке.

Я какое-то время стесняюсь, оглядываю улыбчивых окружающих. Всем им нет до меня никакого дела. Они где-то в своих мирах, где каждому из них хорошо.

Музыка звучит все громче. Вижу улыбку Чевинфорда и не выдерживаю — бросаюсь в пляс. Мы беремся за руки, весело прыгаем, смотря друг другу в глаза. Ловлю в его зрачках отражения улыбчивых лиц, разноцветных домов, вновь проплывшего над нами кита.

На какое-то мгновенье чувствую, что мы с ним одни в этом мире буйства красок и музыки. Ну и Миш, конечно же, который непонятно как удерживается на его плече.

Беру его за руку, делаю оборот, как это учили на уроках хореографии. Сближаюсь с ним, легонько касаюсь пальцами его груди. Она теплая, даже горячая. Чувствую, как в ней бьется сердце.

Делаю шаг назад, пытаясь вспоминать слегка позабытые движения из уроков мистера и миссис Пиквинг. Танец моих бывших преподавателей всегда смотрелся как идеальная форма искусства: математически выверенная, точная, строгая. Каждое движение имело смысл, даже самые маленькие нюансы устранялись, и взгляду зрителей представало сосредоточение гармонии и точности. Вот только их натянуто улыбчивые лица после представления становились серьезными, немного грустными. Они не радовались, лишь давали друг другу комментарии в стиле «хорошо отработал».

В этом платье мне не очень удобно — оно узкое, где-то жмет, в другом месте натирает, не дает свободы ногам. Оно создано не для удовольствия, а для демонстрации.

Чевинфорд совсем не умеет танцевать. Его движения совершенно бессмысленны и несуразны, но в них есть что-то прекрасное. Глядя в его глаза, понимаю что. Истинная радость, не скованная правилами, запретами и законами. Он прыгает вокруг меня, берет мое запястье, плавным касанием тянется вверх. На какой-то миг, всего на долю секунды, он касается к моей груди, отдергивает руку, отходит, снова подходит и проводит ладонью по плечу.

Наши взгляды снова соприкасаются. Вижу его искреннюю улыбку, неумелые движения и ни капли стыда. Чувствую, что заражаюсь от него неуемной энергией. Мои законы и правила в мгновенье ломаются, словно картонная преграда под ударом молотка.

Хватаюсь за юбку дорогущего платья, тяну в разные стороны, оно с треском рвется, обнажая ноги. На какой-то миг стыд возвращается, кажется, что каждый, кто видел это, успел показать в меня пальцем и громко засмеяться.

Но подняв голову, не вижу ни насмешек, ни устремленных в мою сторону пальцев. Все веселятся как и веселились. Мгновенно забываю все вычурные уроки танцев из академии и пускаюсь в неудержимый пляс.

Чевинфорд смеется. Мы с ним неловко прыгаем друг напротив друга, то соприкасаемся, то отстраняемся друг от друга. В какой-то момент он хватает меня под руки, начинает кружить. Детали мира сливаются воедино — лица окружающих, парящий над головой кит, музыканты с диковинными инструментами, разноцветные наряды.

Закрываю глаза и все исчезает. Чувствую лишь его объятия, слышу дыхание, мягкое касание губ, щекотание языком мочки моего уха. Словно бы проваливаюсь наизнанку мира, где нет ничего, кроме нас двоих.

Он все крепче прижимает меня к себе. Все сильнее целует. Его горячие, как угли, пальцы касаются моей кожи.

Слышу, как замедляется музыка. Чевинфорд все плавнее кружит меня, а потом ставит на землю. Я хохочу, хоть картинка перед глазами все еще пляшет. Музыкант на непонятном языке оглашает новую песню. Люди вокруг хохочут и аплодируют.

Ноги подводят меня, и я уже вижу себя распластавшейся по земле, но проклятый капитан вовремя хватает меня под руки, не позволяя упасть. смотря друг на друга, мы продолжаем смеяться, наслаждаясь взглядами друг друга.

Начинает играть медленная мелодия. Чевинфорд обнимает меня обоими руками, а я обнимая его, и мы медленно кружимся, отрываясь от всего мира. Закрываю глаза, вдыхаю запах его черных волос, сильнее прижимаюсь к нему, чувствуя себя в безопасности. Никто не может нам помешать. Не здесь, не сейчас, и никогда.

Кладу голову на его плечо и открываю глаза. С каждым мигом взгляд выхватывает что-то новое и необычное в этом перенасыщенном красками и улыбками месте. Затейливая вывеска цвета радуги, полосатый конь с одетым в красно-оранжевые наряды наездником, ребенок, пускающий десятки мыльных пузырей, усевшись на ступеньки дома.

И пара человек, которые нарушают гармонию этого места.

Останавливаюсь, всматриваюсь, все еще пытаясь убедить себя, что мне кажется.

Их двое. Чернокожий мужчина и белая женщина. Оба одеты в темные одежды. У обоих головы прикрывают темные шляпы. Конечно, это могут быть такие же приезжие, как и я, но монокли с красными стеклами выдают их происхождение. Монокли, с помощью зачарованного стекла которых, можно мгновенно опознать чародея и понять какой магией тот занимается.

Они смотрят на меня, а я на них. А спустя секунду оба движутся ко мне.