Снежана Альшанская - Полюбить бездушного [СИ]

— Что-то случилось? Ты дрожишь, — говорит Чевинфорд.

— Инквизиторы, — отвечаю я, кивая в сторону пары.

— Отвернись. Не смотри на них, — говорит Чевинфорд, не снимая улыбку с лица.

Что он задумал? Не понимаю. Становится страшно, по коже ползет холодок. Но все же отворачиваюсь, продолжаю танцевать. Но теперь движения даются тяжело, будто на мои ноги надели тяжелые кандалы.

Чувствую взгляд в спину. Слышу голоса на родном языке. Из-за музыки и криков разобрать не могу, но, кажется, они произнесли мое имя.

Чевинфорд берет меня за руки, улыбается, все так же неумело пляшет. но я смотрю не на него, а на Миш, в больших глазах которого отражается лицо чернокожего инквизитора с ярко-красным моноклем на глазу. Вижу его сосредоточенное, похожее на каменное изваянье лицо. Вижу, как он тянет ко мне руку. Чувствую его дыхание…

Проклятый капитан, не убирая улыбки с лица, резко выбрасывает вперед руку. Слышу хруст. Резко поворачиваюсь.

Вижу, как лицо инквизитора искажается от боли, но закричать он не успевает — пальцы Чевинфорда ударяют прямо в его горло, и тот начинает задыхаться.

Женщина за ним хватается за противомагический жезл, спрятанный у неё под пиджаком. Но мой спутник хватает её за руку, не позволяя обнажить оружие, с силой наступает на её ногу, вертится, будто все еще танцует, оказывается за её спиной и толкает инквизиторшу в объятья коллеги.

Те выглядят как влюбленная пара, обнимающаяся посреди танцплощадки.

Проклятый капитан хватает мое запястье, тащит меня в толпу. Я следую за ним. Что они тут забыли? Почему напали на нас? Я ведь не прибегала к запретной магии, а Чевинфорд и вовсе не чародей.

Мы ныряем в узкий переулок между двух оранжевых домиков. Поворачиваем, идем через переполненный людьми рынок. В воздухе витает запах выпечки и фруктов. В ушах гремят голоса на чужом языке. Какой-то не совсем трезвый господин в соломенной шляпе чуть не сбивает меня с ног.

Мой спутник на миг оглядывается, одним движением срывает с пояса пьяницы кошель и подбрасывает его в воздух. Монеты со звоном падают на брусчатку.

— Деньги! — кричит кто-то.

Толпа начинает толкаться в попытке урвать побольше. Кто-то падает. Пьяный мужик что-то орет с лавочки, наверняка матерное. Мы проходим через еще один переулок, пулей проносимся через маленькую усаженную пальмами площадь, в центре которой брызгает небольшой фонтан. Потом протискиваемся между парой почти прижатых друг к другу домов.

Мне становится тяжело бежать. Жадно хватаю ртом воздух, чувствую, как потею. Повезло все-таки, что порвала платье. В нем и пары метров не пробежала бы.

Еще несколько поворотов, и мы оказываемся на блестящем в лучах солнца пляже. Горячий песок попадает в мою обувь и колет в ногу, заставляя сбросить туфлю. Прохладный морской бриз дует в лицо. Витающие в облаках чайки перекрикивают городскую суету.

Чевинфорд останавливается. В отличие от меня он совсем не устал. Я же чувствую, что сейчас упаду. Со спортом я завязала еще на втором курсе академии, сосредоточилась на учебе.

— Инквизиция? — говорит проклятый капитан, и его слова тонут в шуме в моих ушах.

Не в силах ответить, я только киваю. Сажусь на обогретый солнцем песок, опуская ноги в прохладную воду. Умываю лицо, от чего становится немного легче.

— Ты пользуешься запрещенными практиками?

— Нет, конечно, — отвечаю я, вглядываясь в россыпь рыбацких лодок на синем морском полотне.

— Значит, твой сбежавший друг выжил, и рассказал, что ты воспользовалась чем-то запретным, — проклятый капитан усаживается рядом. Миш с плеча перебирается ему на руки и Чевинфорд поглаживает своего питомца по блестящей шерстке.

И в самом деле, Инквизиция может прийти только за мной. Тем более, кажется, я слышала, как они произносили мое имя.

Зараза, почему?

Вспомнилось, как будущие служители их ордена посещали некоторые наши лекции. Их не любил никто — всегда молчаливые, выправкой напоминающие военных, всегда в униформе, ни с кем не разговаривали. Я так и не узнала имен ни одного из них.

Они не маги, даже наоборот — туда набирали и набирают только людей без магического потенциала. Они не могли создать даже самое простое заклятие, но и большинство магических штучек на них не действовало. Зато они знали о чародействе все, даже больше, чем мы. Только им в деталях рассказывали о запрещенных практиках и запрещали обсуждать их с кем угодно, кроме своих.

Адепты их ордена есть во всех странах. Они имеют право взойти на любой корабль любого королевства, торговой компании или частное судно, приказать капитану повиноваться, и те обязаны слушаться, иначе получат срок за содействие ренегатам.

Единственное их предназначение — выслеживать черных магов, некромантов, чародеев Тени и прочих отступников. И если среди магов часто встречались те, кто переступал закон: кто-то из интереса, кто-то ради большего могущества или желания помочь близким, то о предателе в стане Инквизиции я никогда не слышала и не читала. Зато слышала, что на их телах были магические метки, не пускающие лишние мысли в голову. Правда, их я тоже никогда не видела. Кто знает, правда это или домысел.

Но почему они пришли за мной?

Не мог Ник сказать им, что я воспользовалась некромантией, гоэтией, призвала Тень или прочее подобное. Или кто-то выживший из команды «Южной звезды» постарался?

— Если за тобой охотятся, то стоит подумать о том, чтобы остаться, — говорит Чевинфорд, всматриваясь вдаль и мягко поглаживая питомца.

В моей голове мелькает неожиданная мысль.

Если это проклятый капитан нашел парочку друзей и сказал им припугнуть меня, чтобы мне захотелось остаться? Откуда я знаю, что это были настоящие инквизиторы? По красным моноклям для распознавания чародеев и антимагическому жезлу? И то и другое можно достать, не будучи членом Инквизиции, а особенно здесь, в пристанище бандитов и разбойников.

Смотрю на него с недоверием, он же улыбается в ответ.

— Знаю, о чем ты думаешь. Нет, это не я. Но если так хочешь уйти — в порту стоит корабль Морсена Кливенхольда. Он мой старый знакомый. Возит контрабанду в северные земли. Если хочешь — могу поговорить с ним, и он в целости и сохранности доставит тебя домой. Но решай быстрее. К вечеру нам нужно быть в море. Не хочу, чтобы Инквизиции пришло в голову обыскать мой корабль.

Я киваю.

Если Инквизиторы действительно ищут меня, то поймают, стоит мне вернуться домой.

Ныряю в Изнанку, пытаясь посмотреть свою ауру. У Инквизиции, конечно, свои способы, но мне известно, что у ренегатов души немного отличаются от других. Вдруг я действительно что-то натворила, а потом стерла себе память, чтобы забыть?