Снежана Альшанская - Полюбить бездушного [СИ]

Понимаю, что с этим мне не справиться. Зато можно сделать иначе — вкладываю всю силу в помощь душе Айсена. Накачиваю её собственной энергией, делая сильнее.

Начинает кружиться голова, чувствую, как по коже струится пот, но не останавливаюсь. Если вложить достаточно сил, он сам сможет побороть превращение, как минимум на время.

Глаз, ртов и даже звериных ушей становится все больше. Они смотрят и слушают меня даже с небес. А я ощущаю, что слабну. Жаль, что под рукой нет усиливающего эликсира. Но не сдаюсь и продолжаю отдавать Айсену свою энергию.

Мое сердце готово выскочить из груди. Ощущение — будто я из последних сил бегу куда-то и не могу остановится. Смотрю вокруг и вижу, что глаз становится меньше, а маслянистая оболочка, покрывающая душу ученого, понемногу отступает.

Значит, все не зря! Еще немного!

Ощущаю резкую боль. Не знаю от чего, а потом понимаю, что зубья вынырнувшей из грязи пасти все же добрались до меня.

Начинаю бояться, что сердце выскочит из груди или что останусь в Изнанке навсегда. От этой мысли по коже проходит дрожь. Тело лежит в коме, разум же блуждает в Мире Духов не в состоянии ни отойти в мир иной, ни вернуться в тело.

Глаза застилает белесая едкая дымка. Я закрываю глаза, полагаюсь лишь на чувства. Они говорят, что фон Манлингер справляется. Хищные глаза и рты закрываются. Пасть отпускает меня.

Слышу приглушенные, неестественные звуки, похожие то ли на шуршание, то ли на хлюпанье. А затем отключаюсь.

Открыв глаза, вижу перед собой лицо рыжеволосой женщины, которая пыталась спасти чародея от гибели. Разглядываю её лицо. Возраст дамы трудно определить — ей может быть как около тридцати, так и за пятьдесят. Её кудрявые огненно рыжие волосы заплетены в пучок на затылке. На подбородке виднеется небольшая родинка. А зелёные глаза смотрят прямо на меня.

— Как себя чувствуешь? — спрашивает она. Тон у неё веселый, будто она шутит.

— Более-менее, но голова немного покруживается, — отвечаю я, и осматриваю пространство вокруг.

Прямо передо мной стоит огромный шкаф с книгами и какой-то аппаратурой. Кажется, для переливания крови. В углу на столе покоится большая миска с водой. В другом конце — койка, и на ней кто-то есть. Присматриваюсь — вижу худощавого, покрытого татуировками человека, который в сознании, но даже не смотрит в мою сторону.

Рядом с ним столик с расставленными на нем пузырьками, микстурами, хирургическими инструментами. От их вида становится не по себе. Женщина видит это и прикрывает стол куском ткани.

— Не бойся, это не для тебя. Не надо было вмешиваться. Айсен уже привык к своим, — она прокашливается, — припадкам.

— Я читала про проклятие оборотничества, — бормочу я. Мой голос кажется мне далеким.

— О-о, это совсем не проклятие. Впрочем, пусть Айсен сам тебе расскажет. Я Сеналия. Здешний врач. Дала тебе немного трав, должно полегчать. Если будет першить в горле — это нормально. Ты сильно истощилась. Больше пей воды.

— Да, уже легче, — киваю я.

— Тогда можешь идти, — говорит она. — А нет, постой. Вот, — она берет один из пузырьков со столика, протягивает его мне. — Если начнется сильное головокружение — выпей глоток. Не больше.

— Спасибо, — киваю я, беру пузырек, поднимаюсь. Голова все еще слегка кружится, но я рада, что помогла Айсену.

— И не делай резких движений. А лучше всего — пойди полежи.

Мне нравится эта женщина. Не знаю почему, она внушает доверие. Наверное, таким и должен быть врач.

Выхожу из каюты, вижу, что нахожусь на нижней палубе. Прямо передо мной рядом с висящим на стене фонарем стоит Айсен фон Манлингер. Он как всегда одет как подобает джентльмену — коричневый, идеально лежащий на нем костюм, аккуратно уложенные назад волосы, такие же аккуратные усики.

— Спасибо, мисс, хоть и не нужно было, — говорит он.

— Я должна была…

— Леди, вы, наверное, думаете, что это проклятие, — говорит он. — Но это не так. Будь это проклятие — я бы давно нашел кого-то, кто смог бы его снять. Здесь кое-что сложнее.

— А что же это? — с удивлением спрашиваю я.

— Пройдемте лучше наверх. Здесь не лучшее место для разговора.

Фон Манлингер поднимается по ступенькам, я следую за ним. Чувствую, веянье холодного морского бриза. Вижу, что уже почти наступило утро. Солнце еще не показывается, но уже красит небо в красно-бордовые цвета, словно бы говорит «готовьтесь к моему приходу». Несильный ветер гонит корабль вперед. Палуба почти пустая, лишь несколько матросов несут свою вахту.

Альбинос тоже здесь. Он не занят, стоит облокотившись на перила палубы, опустив голову вниз, явно о чем-то думая. Заметив меня, он бросает секундный взгляд, и снова возвращается в обычную позу.

Совсем не спит, что ли?

— Так что с вами? — спрашиваю я, поднимаясь за фон Манлингером на корму. Будь вы перевертышем — могли бы это контролировать.

— У проклятых, как, впрочем, и у магов-перевертышей, основная форма — это человек, — отвечает он. — У меня же — наоборот. Я родился зверем. Мой вид научился приспосабливаться, становиться на время человеком. Но, к сожалению, мой вид почти полностью истребили. Возможно, я последний представитель своего рода.

— То есть вы — реликт? — удивляюсь я, будто только что получила доказательства того, что мир плоский.

Айсен фон Манлингер кивает.

— Как и мои родители. И все мои предки до меня. Мы научились маскировать свое звериное начало. Мы даже научились быть людьми. Но, к сожалению, иногда природа берет свое обратно. Кен Ло готовил для меня микстуру, которая помогала постоянно оставаться в человеческой форме и превращаться лишь когда я сам этого желаю. К сожалению, он погиб, а мой запас микстуры закончился.

Я смотрю на него и не верю своим глазам. Передо мной одно из существ, которых считают вымершими? К тому же это один из всемирно известных ученых? Кажется, это сон. То же самое, если бы мне сказали, что король — вампир, а королева под платьем прячет длинный хвост.

Архиепископ — неизвестно что, один из известных ученых — реликт. Дальше вполне могу узнать и о кроваво-гастрономических пристрастиях монарха.

— А из чего он его готовил? Я изучала алхимию, могла бы попробовать.

— У него были какие-то свои рецепты, которыми он неохотно делился, а я и не интересовался. Не очень люблю магию. Не магов, а само колдовство. Я больше человек науки. Считаю, что если бы не было магии, людям пришлось бы много чего изобрести, чтобы выжить.

— Но ведь магия облегчает жизнь, — препятствую я. — Если бы меня здесь не было — кто бы направлял ветер? Кто бы чувствовал опасных существ из глубины?

— Вы, леди Анессьена, привыкли и не видите альтернативы, — усмехается фон Манлингер. — Вместо вас работала бы машина. Машина, которой не нужен ветер. Машина, испускающая звуковые волны, которые отражаются от существ в глубине, и дают на судно знать об их присутствии. У меня есть чертеж подобной машины. Но я сам не могу её построить. Тут нужны люди, оборудование, деньги. А обратись я за помощью к властям любой страны или частным организациям — меня просто-напросто засмеют. Даже вы не верите, что это возможно. Но если бы магии не было — нам пришлось бы изобретать и строить эти машины. Ученых было бы куда больше, чем несколько десятков чудаков.