Снежана Альшанская - Ключи от бесконечности [СИ]

Я ужаснулась. Мне не хотелось снова становиться собой! Прошлая жизнь казалась лишенной красок, а сама вчерашняя я — примитивной сельской теткой по сравнению с собой сегодняшней. Я попыталась зацепиться хоть за что-то из прошлой себя, найти в хоть один светлый момент в той сущности и не находила.

— Я могу остаться такой, как сейчас? Психически? — спросила я и поняла, что мой голос дрожит. Что-то внутри все еще говорило мне, что нужно вернуться, стать прежней собой, но я поняла, что это голос страха. Страха перед неизвестным. А бояться если и хорошо, то не здесь и не сейчас.

— Можешь, если захочешь, — ответил Стас. Я почувствовала мягкое касание его губ к мочке своего уха, а в животе начало приятно понывать.

— Ты уверен, что там, в отеле, все будет хорошо?

— Надеюсь.

— Надеешься или знаешь? Вы с Джованни и так не предупредили меня о компьютерной системе в центре.

— Не предупредили потому, что всё должно было выглядеть максимально естественно. В том числе и твоя реакция. Габриэлла Ульрихт никогда не видела подобных интерфейсов и должна была удивиться, — прошептал Стас.

Я поморщилась и устремила взгляд в пол. Не люблю, когда от меня что-то скрывают, даже если в этом есть вполне целесообразные мотивы. Но упрекнуть в чем-то Стаса я не могла, потому что, скорее всего, сама на его месте поступила бы точно так же.

— Не обижаешься? — спросил он?

— Не знаю. Если признаться, меня больше беспокоит Иваныч. А еще этот твой Джованни. Почему у меня впечатление, будто он постоянно за мной наблюдает?

— Мне самому он не нравится, — Стас глубоко вздохнул. — Но выбирать не приходится. После того как закончим, ты больше не увидишь ни его, ни Иваныча. Обещаю, — последнее слово, как мне показалось, он сказал с какой-то особой, не свойственной для себя интонацией. — Это просто нужно пережить, — продолжил он. — Такой этап в жизни. Хотя в нем есть и приятные моменты.

Он аккуратно, словно боясь повредить, повернул меня к себе лицом, и наши губы сомкнулись в поцелуе, а шелестение листьев пальм внизу казалось уже не злобным шепотом, а музыкой природы, дополняемой аккомпанементом щебетания птиц.

Через полтора часа мы уже были возле отеля. Здание оказалось, как по мне, не особо приметным, но надпись возле входа оповещала о пяти звёздах, ресторане, бассейне, SPA-салоне и прочем, что и должно быть в подобном заведении, да и расположение в самом центре Рима, похоже, подкупало возможных постояльцев.

Наверное, раньше цена больше тысячи евро за ночь вызвала бы у меня удивление и вопрос «Как может это столько стоить?», но сейчас это казалось просто обычной деталью.

Джованни остался в машине, мы же со Стасом направились внутрь.

Холл отеля походил на зал в замке какого-нибудь короля. Все блестело, сияло, переливалось. В начищенном до блеска полу можно было в деталях рассмотреть собственное отражение, бордовые занавески на окнах пестрели вкраплениями позолоты, искусно изваянные скульптуры между ними казались живыми, иногда создавалось впечатление, что они смотрят на меня изучающим взглядом.

В отеле мы решили не регистрироваться — зачем лишние телодвижения, если можно просто воспользоваться звукокодом, и нас спокойно пропустят, а через пару минут забудут о нашем существовании?

По покрытой ковровой дорожкой лестнице мы поднялись на нужный нам второй этаж, а во мне опять поселилось нехорошее предчувствие. Если все верно — сейчас я увижу Иваныча. Человека, с которым предпочла бы не встречаться никогда в жизни. У меня даже успела промелькнуть мысль не признаться ему, что я — это я, но если уж мы рассчитываем на его помощь, придется быть откровенной до конца. А может, Иваныч уже все знает, только будет проверять нас на честность?

Широкий, напоминающий картинную галерею коридор отеля показался мне нескончаемо длинным. Не пропадало ощущение взгляда в спину, хоть кроме нас в коридоре находились только две уборщицы. А что, если за ними действительно уже следят?

Вот она, деревянная, украшенная узорной вязью дверь с золочеными цифрами два ноль восемь. То ли мне показалось, то ли действительно от неё повеяло едва ощутимым холодком.

Стас постучал, с той стороны двери послышались шаги, щелчок замка, и перед нами предстала невысокая загорелая женщина среднего возраста. Не знаю почему, но её оценивающий взгляд мне сразу не понравился.

— Входите, — она сделала приглашающий жест. — Сергей Иванович уже ждет вас.

Широченная прихожая с огромной люстрой на потолке, оформленная в тонах индиго, ничуть не удивила меня. После виллы никакая роскошь, даже царские хоромы, наверное, не смогли бы этого сделать.

Мы прошли в комнату с плотно зашторенными окнами. Боится снайперов наш Иваныч, что ли? Да еще и очень тусклое освещение от небольшого светильника, стоящего в углу на тумбочке. Массивная хрустальная люстра довольно необычной формы на потолке не горела. Я окинула взглядом комнату — вполне обычный номер для подобного отеля. Пара картин на стенах, небольшой прозрачный столик, пара диванчиков. Кажется, я совсем перестала реагировать на предметы роскоши, такие как скульптура, изображающая Давида с Голиафом, уродливая маска, прикрепленная к стене, или вон та ваза, которая, может, и не древняя, но явно ручной работы. То, что я почему-то определила ручную работу, хотя никогда не увлекалась вазами, меня тоже не удивило, просто сделала пометку в голове, что я более-менее разбираюсь еще и в этом.

Легкий запах сигаретного дыма в номере заставил вспомнить о курении.

— Сергей Иванович сейчас придет, — сказала женщина с какой-то загробной интонацией и без какой-либо мимики на лице. Что, если тоже робот? Хотя, постоянно находясь рядом с Иванычем, наверное, любой человек станет похож на машину.

Сергей Иванович появился из двустворчатой боковой двери, и, как ни странно, это не вызвало у меня никаких эмоций. Я боялась этого момента, представляла, как мое сердце уходит в пятки, кожа белеет, появляется стремительное желание провалиться под землю. Но я просто смотрела на него абсолютно спокойно, как смотрела бы на любого другого человека.

Он изменился, постарел, словно после нашей последней встречи прошло не полгода, а минимум лет пять. Даже в полумраке можно было разглядеть покрывшееся морщинами лицо и неуловимые изменения во взгляде кажущихся черными глаз. Но его джентльменские манеры никуда не подевались.

Он подошел, посмотрел мне в глаза, протянул ладонь, я вложила в неё свою руку, и он поцеловал её. Губы Иваныча показались мне холодными, словно их отлили изо льда. Он обменялся рукопожатием со Стасом.

— Присаживайтесь, — указал он на диванчик. — Сейчас закажу вина. Я-то думал, что ты, Стас, умер.