Надежда Кузьмина - Ответный визит

И конечно, всех интересовало, как я провела первую половину лета. Я не видела причин скрывать историю с принцессой Миратой — это касалось всей семьи. Затем поведала, что сама уничтожила русалку, правда о том, что случилось после, разумно умолчала. Просто сказала, что из Буля поехала одна, слишком забрала на восток — и заблудилась. История о разбойниках, строивших мост, вызвала всеобщий хохот. А потом я дошла до описания того, что видела и узнала на Призрачном перевале.

И тут меня ждал шок.

Потому что отец, сидевший в мягком кресле в любимом фиолетовом шлафроке, огладил бородку, покачал головой и уронил:

— Так значит вот где сейчас Кендрик. Когда после смерти жены он ушёл из Круга, никто о нём не слышал почти полвека. — Улыбнулся мне: — Ты же поняла, с кем встретилась? Это Кендрик эйд Велани, отец Тира.

Наверное, я открыла рот. Широко. Потому что все уставились на меня с таким вниманием, словно пытались пересчитать зубы. Помочь, что ли, и сказать «Тридцать»? — два зуба мудрости у меня ещё не прорезались. Хотя у таких, как я, это не зубы мудрости, это — зубы вредности!

Но что же получается? Ужас! В голове не умещается! Выходит, лорд Тиурра остался без матери из-за леди Марсиаллы, которая довела своей чопорной тоской леди Орис до побега! Ну да, если б меня десять лет продержали в том поместье, я б не только сбежала, а ещё бы перед тем, как покинуть это дивное место, всех покусала и подожгла дом! На мой взгляд, неправильным в истории было лишь одно — леди Орис следовало взять с собой ребёнка. Хотя я же понятия не имею, какая у неё семья, какие родители… Кто знает, как бы они отнеслись к стоящей на пороге дочери с малышом на руках?

Вообще, сейчас я рассказала семье только о Га-Карраште и воинах смерти, а о личных делах лорда Кендрика упоминать не стала. Могу ли я обсудить эту историю с Колином или с мамой? Молчать лорд меня не просил, но, с другой стороны, это глубоко личное. Только есть и третья сторона, ведь я тоже замешена в этом деле по самые уши. И следующей, удравшей на границу от стерильной безопасности, могла бы оказаться я сама.

— Эй, Эль, очнись! У тебя вид, словно ты сейчас в обморок хлопнешься, — пихнул меня Колин. — Водичкой побрызгать? Что тебя так поразило?

— Я ж понятия не имела, кто это, и теперь боюсь, не наговорила ли чего лишнего о наставнике, — попыталась я объяснить замешательство.

— Хотел бы я послушать, как ты кости нашему проректору перемываешь, — осклабился брат.

Несколько дней было тихо.

Я читала книги, сидя в плетёном из ивы кресле на тенистой террасе, бродила с Колином по замку, считая повороты и запоминая коридоры, ездила верхом. Похоже, брат искренне любил и замок, и долину — рассказывал он о них с упоением и знал уйму красивых или примечательных мест. Однажды он отвёз меня к запруде на реке, где обожал, по его словам, проводить время в детстве. Мне понравилось — чистый песчаный спуск в воду, плакучие ивы с нежными ветвями, покачивающиеся на ветерке, белые кувшинки в дальнем конце заводи — и ленивые, медленные струи реки. Вода была прохладной. Я попросила Колина посторожить и искупалась. После того, как однажды в детстве меня столкнули с пристани в Иле, плавать я умела. А с какого-то момента даже полюбила.

Потом я сушила волосы на берегу, и мы с Колином болтали.

Я набралась смелости и наконец спросила о той, что была прежде в замке вместо меня. Надоело оглядываться в коридорах — испугана я не была, ведь ничего плохого не сделала, но напряжение и неудобство присутствовали.

Колин вздохнул:

— После того, что она натворила, оставлять её в поместье никто бы не стал. И есть ещё один момент. Представляешь, что чувствуют люди, глядя на кровных врагов? Ведь для отца и матери она не только воспитанница, но и кровь от крови и плоть от плоти женщины, которая похитила, а потом выкинула их собственного ребёнка, подвергнув его смертельной опасности. То, что ты выжила и выросла, — это чудо.

Я задумалась. Да, я так и не простила укравшую меня из колыбели и бросившую в шесть лет Маллену. Но наверняка моя мать ненавидит её во сто крат сильнее.

— Кстати, на мой взгляд, родители ещё слишком хорошо с этой самозванкой обошлись, — продолжил Колин. — Сейчас она обучается торговле под присмотром кого-то из знакомых отца. Если приложит хоть толику старания, сможет неплохо устроиться. А если не приложит — что ж, это будет её свободный выбор. Да, отец отыскал-таки способ заставить её забыть всё лишнее о Доме Эрранд. Но на всякий случай мы переделали все тайники и изменили порядки. Я тебе потом покажу.

Интересно, он тоже не называет её по имени. Ну да, данное родителями «Элерет» ей не принадлежит, оно моё. Значит, отныне ей придётся именоваться как-то по-другому. Ничего, выберет себе по вкусу.

— А ты сам по ней не скучаешь?

— По чему там скучать-то? Я же говорил, да ты и сама видела, — она или подлизывалась, или ябедничала. Знаешь, между чувством собственного достоинства и спесью есть большая разница.

— Поняла, — кивнула я.

— Эль, подождёшь, пока я тоже искупаюсь? Жарко, — потянулся Колин и, не дожидаясь ответа, стал стягивать через голову рубашку.

Ну да, чего стесняться? Сложись всё по-другому, нас бы в детстве, возможно, купали в одной ванне, ведь между нами меньше трёх лет разницы. Хотя я смущалась всё равно и раздеваться в его присутствии не стала бы.

Хорошо, что у меня есть брат.

Ему, кстати, я показала первому, как летаю. Он засмеялся:

— Если б вон ту лягушку увеличили до человеческого роста и пропорционально удлинили длину прыжков, она бы тебя переплюнула!

Завидует, вредина!

Хаос тоже являл своеобразие нрава, не желая знакомиться с семьёй и обнаруживаясь по ночам прямо в моей кровати. Где шлялся кот днём, оставалось загадкой, но столовался он вроде бы на кухне, снова подкупив кухарку парой придушенных крыс.

Наконец, мама сама заговорила о Кендрике эйд Велани. Точнее, о леди Марсиалле.

— Эль, дочка, я вспомнила, что именно слышала об этой леди. Вроде бы она была замешена в том, что лорд Кендрик расстался с женой, а вскоре та погибла.

Я вздохнула:

— Лорд Кендрик рассказал мне эту историю, только это очень личное. В двух словах, леди Орис почти десять лет по настоянию мужа прожила в поместье леди Марсиаллы, а потом не выдержала — и ушла.

— Понятно. Знаешь, я немножко подумала, — леди Рени лукаво улыбнулась и склонила голову набок, — во взаимоотношениях магов есть нюанс, отличающий нас от простых людей. Обычно принято уважать и слушаться старших, чем старее человек, тем весомее его слово, так? Но иерархия у магов другая, она зависит только от силы Дара. Тот же Тир, хотя ещё очень молод, входит в Круг. А если я столкнусь с леди Марсиаллой, она должна будет поклониться первой, хотя я — младше. Понимаешь?