Ольга Белова - Командировка

— Красный-синий-голубой! Выбирай себе любой! — опять начал набирать обороны неугомонный Почкин. Сначала перекрасили всех в желтый, а теперь и вовсе запахло жареным: желтые мыльницы такси вместе с их раритетными клячами могли и вовсе исчезнуть с улиц и площадей городов и селений.

— Ну уж нет! — Волна негодования вновь накрыла Почкина. — Нас мало, но мы в тельняшках, — почти выкрикнул он.

Старый «мерсик» пристроился за такой же старенькой «бэхой». Два ветерана автомобилестроения попыхтели по дороге. Когда-то эти два зубра представляли собой гордость чуть ли не всей индустрии: воплощение всех завоеваний человечества, кропотливого труда инженеров, дизайнеров, механиков, работников конвейера и даже буфетчицы тети Клавы, одно время работающей где-то на заводе в Баварии. Тогда каждый дядька мечтал о такой вот ляльке. А теперь… неэкономично, нецелесообразно, неэкологично и даже нелогично: к чему столько затрат, когда появился дешевый, быстрый, непыльный способ передвижения?

— Вы всё здесь? А мы уж тут! Там и тут! И там и тут! Кто не с нами, тот верблюд! — передразнил Почкин свежую, с размахом идущую по всем каналам рекламную кампанию. Смазливая девчонка, мелькающая в рекламном ролике, белоснежно улыбалась, и на каждое произнесенное ею «тут» за её спиной вырастали то шапки и пики Гималаев, то выплывали ржавые разводы Большого Каньона, то в затылок ей дышала Сахара.

Закончив кривляться, Почкин еще раз чертыхнулся.

— Ну уж нет!! — погрозил опять кому-то кулаком Почкин.

— Да успокойся ты. — В салоне раздался голос Пёрышкина. — Разошелся, как баба.

Почкин сделал погромче звук радиосвязи, нужно было обсудить предстоящее мероприятие.

— Вить, — обратился он к товарищу. — А может, бесполезно всё это?

— Конечно, бесполезно, — невозмутимо проговорил Пёрышкин. — Всё равно они нас прижмут…

— А что ж мы тогда на рожон лезем?

— А ты просто так сдаться хочешь? — возмутился всегда спокойный Пёрышкин. — Да мы с тобой представляем мнение общественности! — затрещал в приемнике Витек.

— Ну и? — плюнул семечки в коробок из-под гамбургера Почкин.

— Ну и если сейчас выйдем, с нами хоть считаться будут, может, еще какое-то время протянем, прежде чем нас выкинут на помойку цивилизации, — растолковывал Витек. — Может, еще годик-другой порулим… Дети наши, внуки, конечно, шиш все это увидят, в музеях разве только… А ты знаешь, — хмыкнул Пёрышкин, — мы ведь сейчас с тобой вроде как динозавры. Помнишь, в детстве — сидишь в кинотеатре, бежит на тебя эдакий слон в чешуе и перьях, рот раззявит, а там зубы в пять рядов, смотришь на эту детину и думаешь — неужто такие по земле бродили?.. Вот и на тебя, Почкин, тоже потом будут смотреть и удивляться: Это ж надо, какой человек дремучий был! Передвигался со скоростью двести миль в час: черепахи, едрит-мадрид, и то быстрее скачут!

Почкин на другом конце аудиосвязи вздохнул: превращаться в динозавра не хотелось.

— Да, дожили, — ответил ему таким же вздохом Пёрышкин.

***

На место проведения акции, или, как некоторые участники назвали её на старый манер, демонстрации, Пёрышкин и Почкин прибыли одними из первых. На открытой площадке в несколько сот квадратных метров стояло уже машин пятьдесят. Планировалось, что в акции будет участвовать пятьсот машин: цифра для уличной демонстрации огромная. В последнее время подобные мероприятия в основном проходили онлайн. Выкладывается в открытый доступ какой-нибудь тезис, и валяй, голосуй все кому не лень. Десять лет стукнуло, перья выросли, ветер сзади поддувает — пришло время голосовать, граждане и гражданки! Однако предстоящая демонстрация не была каким-нибудь онлайн-фуфлом, это была самая настоящая демонстрация в старых традициях!

Между уже приехавшими машинами бегал маленький человечек в фуражке, идеально отглаженном костюме и новых армейских ботинках. В руках человечек держал маленький флажок, обращались к нему все уважительно — Ефим Ефимыч. Ефим Ефимыч был представителем официальной власти. Еще в недавнем прошлом то, что представитель власти участвует в оппозиционном митинге, да еще и непосредственно его организует (а бегание Ефим Ефимыча являлось не чем иным, как участием и организацией), было совершенно немыслимо. Теперь — пожалуйста, и Ефим Ефимыч представлял собой шустро бегающее тому подтверждение.

Кое-где над машинами торчали молодчики в полицейский мундирах. Конечно, никому бы и в голову не пришло, что полицейские в своих белоснежных мундирах будут, к примеру, пулять в демонстрантов из брандспойтов или еще каким-нибудь образом их обижать — полицейские были скорее наблюдателями, а если им и приходилось тушить пожар, то только в рядах самих бастующий, когда они между собой не могли договориться. Вообще, если бы кто-нибудь из участников акции себя нечаянно покалечил, всем бы представителям власти, включая даже Ефим Ефимыча, нешуточно потом влетело бы. Но обычно во время акции была, что называется, тишь, да гладь, да божья благодать: воевать бастующим было не с кем, все согласные с нововведениями (и, соответственно, несогласные с участниками акции) сидели дома и акцией вообще не интересовались.

Чтобы уж больше не возвращаться к скользкому вопросу взаимоотношений Человека и государства, отметим, что одно время ходили и вовсе дурные слухи, будто все эти очажки оппозиции были делом рук самой власти, таким способом якобы способствующей поддержке норм демократии; власть, так сказать, вовремя снимала крышку, чтобы её у кое-кого не сорвало; массы имеют право кипеть, лишь бы через край кастрюли не выскакивали. Три раза ха-ха! В чем уж точно можно было быть уверенным, так это в том, что и Почкин, и Пёрышкин на баррикады шли самостоятельно, никто их не подзюськивал, в идеалы они свои искренне верили, хотя и знали, что идеалы их в скором времени лопнут, как большой радужный мыльный пузырь.

Ефим Ефимыч уже подскочил к вновь прибывшим машинам Пёрышкина и Почкина.

Махнув флажком перед мордой «мерса», организатор тыкнул флажком в асфальт, указав таким образом место, которое должен занять в общей колонне «мерс». Место «бэхи» было рядом.

Почкин хотел было высунуться из окна и сказать, что они без растяжки, но не успел: Ефим Ефимыч уже унесся встречать новые машины.

— Может, стрельнём у кого? — протрещал в салоне голос Пёрышкина.

— Может, — ответил не слишком на это рассчитывающий Почкин.

Почкин и Пёрышкин пристроились за старым «роллс-ройсом» и розовым «кадиллаком». Почкину досталось место за «роллс-ройсом». На капоте элегантного автомобиля возвышалась фигурка Spirit of Ecstasy 7 7 Spirit of Ecstasy (англ.) — «Дух Экстаза» или «Дух Восторга» — символическое изображение богини Ники, украшающее капот автомобилей марки Rolls-Royce. (Примечание автора) — восторженный Почкин пристроился сбоку, чтобы получше её разглядеть. Летящая фигура женщины, скорость, грация, красота и ни капли вульгарности. Это уже не автомобиль! Это легенда! И отказаться от этого?