Вячеслав Корнич - Правдивая небыль

Неделя пролетела незаметно, Артём отыскал в сарае старые охотничьи лыжи деда и целыми днями бродил по окрестным лесам. Дядя Миша не лукавил, говоря о чудодейственном воздухе здешних лесов, сосна обладала удивительной способностью заряжать позитивной энергией, что Артём даже про еду забывал. Он брал с собой минимум еды и в основном привозил её обратно. Два раза они с дядей Мишей сходили на зимнюю рыбалку, побаловав себя настоящей тройной ухой из окуня и ерша. Артём уже стал забывать, зачем приехал сюда, но на восьмой день поздним вечером он вновь услышал мелодию пламени. Она раздавалась откуда-то из печи, или ему так показалось. Артём насторожился. Внутри него появилась противная слабость, но он сохранил ясность мысли и подошёл ближе к печи. Звук мелодии нарастал, не предвещая ничего хорошего. Чисто интуитивно Артём сделал шаг назад, и в этот момент перед печью вспыхнуло яркое пламя. Как и тогда во сне огонь стал разрастаться, не прекращая своей пугающей песни, но странным было то, что он не воспламенял дом, видимо, он контролировал свои аппетиты. Артём стоял как загипнотизированный, не в силах сдвинуться с места и только наблюдал за тем, что происходило внутри пламени. А там проявлялось лицо Агнис, глядевшее на Артёма насмешливыми глазами, будто предвкушая свою власть над ним. Потом огонь разошёлся в стороны, и перед Артёмом предстала во весь рост его владычица. Она была довольно высокой и абсолютно голой с ярко красным цветом кожи, её жёлто-оранжевые волосы играли, словно устремлённое вверх пламя свечи, а раскосые глаза переливались многоцветными огоньками. Она была по-своему красива и излучала какую-то необузданную силу страсти, от которой у Артёма буквально вскипала кровь.

— Я шокировала тебя, мой милый? — пролился её бархатный голос.

— Если честно… я до сих пор сомневаюсь в твоей реальности, — растерянно проговорил он.

— Глупо сомневаться в очевидном. Неужели ты считаешь меня плодом своего воображения? — рассмеялась она, подходя к нему вплотную.

— Потрогай меня, я не фантом… тебе же много раз приходилось это делать, сравни ощущения, — произнесла Агнис, прижав его руку к своей груди.

Грудь оказалась вполне настоящей, от прикосновения к ней Артёма обожгло желанием, но он взял себя в руки и отступил назад.

— Твой долг ещё не оплачен. Ты не забыл? Я пришла взять своё, — требовательно заявила женщина.

— И что ты хочешь взять?

— То, что в тебе, но без чего ты можешь обойтись, — заговорила загадками Агнис.

— Ну, если это мне без надобности, то жадничать не буду, — усмехнулся Артём. — Спрашивай, расскажу.

— Нет, ты должен открыть мне дверь и я сама возьму, что мне надо.

— Дверь? Какую дверь? Я не совсем понимаю…

— Милый мой, ты всегда пользовался успехом у женщин и я хочу, чтобы ты поделился своим опытом со мной. Это ведь не сложно, достаточно пригласить меня войти.

— А ты случайно не перепутала? Обычно хозяйка женщина, а мужчина гость.

— У нас всё будет наоборот! — рассмеялась она. — Скажи, как я прошу, и не пожалеешь.

— Но пока я не повернул ключик в двери, может, поговорим о тебе? Ты ведь не просто женщина, в тебе столько загадок и я бы хотел…

Но Агнис перебила его:

— Я расскажу, но чуть позже, а сейчас я хочу, чтобы ты впустил меня.

Её настойчивость настораживала, но с другой стороны, Артём ведь сам подвязался на обещание, а своё слово он привык держать.

— Ну хорошо, войди, Агнис… только с ключиком я пошутил.

— А он мне уже без надобности, — томно сказала она, обвив его шею руками.

Вначале Артём подумал, что она соблазняет его и это всё, что ей было нужно, но очень быстро понял, как ошибался. Она действительно вошла в него, он почувствовал её внутри себя, как обжигающее пламя страсти. В первые секунды это безумное ощущение захватило его, обволокло своей пьянящей сладостью, а потом началась эта нескончаемая пытка. В голове Артёма стали всплывать картинки его любовных похождений, одна за другой, как бегущие кадры киноплёнки, все его бывшие женщины — беленькие, тёмненькие, рыженькие, худенькие и не очень, с которыми он когда-то был близок, вновь возвращались в его чувства. Потом кадры остановились, и он сам оказался в одной из картинок, всё повторялось вновь в самых малейших интимных подробностях, в тех же самых ощущениях близости с её бесстыдными играми вседозволенности. Едва заканчивалась одна сцена, тут же начиналась другая, менялись декорации, его партнёрши, но страсть оставалась страстью, она всё сильнее затягивала его в этот сладкий безрассудный омут и не желала выпускать обратно. Но с каждой новой близостью на Артёма буквально сваливалась опустошённость, его чувства словно выгорали, становились безвкусными и неживыми. Ему невыносимо захотелось остановить всё это, но Агнис не отпускала его. И только ранним утром Артём понял, что она ушла. У него совершенно не осталось сил, ему казалось, что его душа вместе с чувствами обуглены и тлеют, как почерневшие головешки. Почти сутки Артём провалялся в постели, трижды просыпаясь от ощущения, что его кровать горит, после обеда он даже выбежал на улицу, спасаясь от огня. Его увидел проходивший мимо Михаил и не удержался от назидательной реплики:

— Артёмка ты чё голышом сигаешь, простынешь же! Стряслось что?

— Всё нормально, дядя Миша, заслонку в печке рано закрыл, чуть не угорел во сне.

— А-а… ты аккуратней с этим, с этим не балуют. Порыбалить вечерком не желаешь? Я уж и снасти собрал.

— Нет, дядя Миша, сегодня без меня, ночью бессонница достала, сейчас, как кукла ватная… пойду досыпать.

— Рано тебе, Артёмка, бессонницей маяться, в твои-то годы я с девкой горячей до утра любился, а утром, как штык на работу.

— Э-э, только не про девок, дядя Миша, сыт я ими. Лучше посплю.

— Ну лады, сынок, добирай, — благословил его Михаил.

Артём вернулся в дом и снова свалился на кровать. Проснулся он поздней ночью ближе к утру, последнее, что он помнил — это лицо Даши, она с сочувствием глядела на него, но ничего не говорила. Артёму даже показалось, что она всё про него знает, и от этого ему стало ещё противнее.

«Ну, конечно, если не знала, то папочка просветил, он про меня уже наслышан, Викентий стуканул по-дружески. Да и зачем нормальной девчонке такой, как я… хм, меня теперь на километр к ней не подпустят, видел, как у Подорожного желваки заходили после моих откровений, это он так для публики в плюрализм ударился, а за пазухой-то камушек держит, супостат… И что дальше? Когда теперь ждать эту пламенную даму? Видно, в моих невинных забавах она нашла себе лакомый кусочек. А что… кормёжка, что надо, наелась досыта моими шалостями и свалила! Только меня выпотрошила до самых пяток… н-да, ещё парочка таких свиданий с этой особой и всё, меня можно бальзамировать или на крайняк соломой набить, сойду вместо чучела… Вот умора будет! Дяденька Подорожный скажет: „Добре, парень, вот ты и нашёл свой последний приют“, а Дашка из жалости повяжет на мою соломенную шею розовую ленточку и пустит невинную слезу. Тьфу-ты! О чём это я? Что-то у меня явно с головой… Не загреметь бы мне самому в этот милый дом скорби в качестве пациента», — мелькали его воспалённой голове мысли.