Анастасия Акулова - Замуж подшофе [СИ]

Последующие полгода были худшими в моей жизни. Скорбела и скучала по папе, которого очень любила, пережила предательство Кая… тьфу, то есть эрраРохана, утроившиеся после этого подначки однокурсников, завалы в учёбе и на работе, подготовку к экзаменам, угрозу быть отчисленной… Тогда осталось только два пути: удачно выйти замуж, пользуясь тем, что я всё-таки дворянка с каким-никаким даром, или стать компаньонкой для какой-нибудь госпожи.

С тех пор как одна надменная сволочь основательно проехалась по моим чувствам, я стала смотреть на любовь с долей здоровой… осторожности. Нет, я, увы, не перестала в неё верить, ибо, как и всякая барышня-дворянка, воспитана на любовных романах, которые вгрызаются в сознание похлеще грамотной политической пропаганды, к тому же имела перед глазами пример отца и матери, чьи чувства не угасали с годами. Но меня уже не перетряхивало так от мысли о браке по расчёту, напротив, это начало казаться неплохим выходом из положения, но тут нарисовалась другая проблема. В человеческом обличье.

Я как раз готовилась защищать дипломную работу, когда мама вдруг написала о возвращении Джонатана и его горластой мамочки. Письмо было пронизано беспокойством, между строк прямо сквозила паника, и не напрасно — вскоре нам пришло уведомление из суда.

Тогдая впервые и увидела братца, с которым некогда так мечтала познакомиться. Ему было уже тридцать шесть, так как он старше меня на четырнадцать лет, но он оставался симпатичным, пожалуй даже красивым мужчиной с военной выправкой и лукавым, жёстким взглядом серо-голубых глаз. В его поведении и речи чувствовалась манерность и пафосность, свойственная людям, крутящимся в самых высоких кругах, и на нас он смотрел не просто свысока и с презрением — с ненавистью. Когда я, переполненная страхом и какой-то непонятной ядовитой горечью, впервые поймала его взгляд в зале ожидания, меня пробрало таким холодом, что, казалось, душа замёрзла до самого дна.

— Не надейтесь, аллис, что вам и вашей дочери достанется хоть что-то. Вылетите из поместья без гроша в кармане. Вы заплатите за тот позор, что пришлось пережить моей матери. — тихо, но внушительно, без какой-ибо эмоции на мраморно-равнодушном лице проронил он, намеренно “забыв”, что даже после смерти мужа мама считается женой мелкого дворянина, и к ней следовало бы обращаться “эсстрис”, а не как к замужней прислуге.

Мама не проронила ни слова, поджав губы, только побледнела, явно испугавшись. Скорее даже её реакция, чем слова эрра, вывели меня из оцепенения.

— Впредь попрошу вас либо обращаться к моей маме в соответствии с её статусом, либо промолчать. — гнев придал мне немного неожиданной смелости. — Второе предпочтительнее, умнее кажетесь. Что до остального… У нас с вами равные права наследства, и я не потерплю никаких угроз. Да и звучат они, уж простите, как глупое бахвальство.

Вообще-то я никогда не лезла на рожон, жизнь научила меня, что удобнее (и безопаснее!) быть в тени, и смелостью я не отличаюсь от слова совсем. “Братец” был очень богато одет и явно добился немалого влияния — в присутствии таких людей, прямо излучающих властность, я обычно начинала нервно заикаться, но не когда это касалось моих близких. Вот и в тот раз, гордо выпрямившись, умудрилась даже с вызовом смотреть на оппонента, тогда как сердце нервно пробивало грудную клетку, недвусмысленно вереща что-то вроде “ты что творишь, ненормальная? Только взгляни на его брюлики и ордена. А аура?.. чувствуешь, как давит? Он же тебя, сошку мелкую, одним щелчком…”

Но слово — не воробей, вылетит — не поймаешь.

Серо-голубые глаза полыхнули недобрым фосфорическим огнём, а тяжёлая магическая аура буквально приплющила меня к земле. Он явно собирался что-то ответить, но тут нас, слава Богу, вызвали в зал суда. Фууух…

Дело обещало быть непростым. По завещанию отца наследницей являюсь я, но издревле повелось так, что женщинам всё отдавалось только в том случае, если больше не было никаких вариантов. Юридически это правило закреплено не было, но ещё никем в нашей стране не нарушалось, а Джонатан к тому же был старшим, сыном “приличной женщины”, в отличие от меня, а ещё офицером и дипломатом, по слухам, входившим в ближайшее окружение кронпринца и претендующим на должность Первого советника в ближайшем будущем. Так что шансов у нас с мамой, несмотря на документы, было мало, но мы обе настроились бороться до конца, ведь у нас ничего не осталось, кроме обветшавшего поместья, титула и приносящих крошечную ренту розданных в аренду земель. Взяв в долг, мама наняла лучшего адвоката, плюс “братцу” приходилось постоянно и надолго отлучаться в столицу, поэтому это всё так затянулось. Почти на полгода.

Мама лучше разбиралась в вопросах юрисдикции, лучше умела держать лицо. Я же со своей несдержанностью могла только всё испортить, поэтому мама обычно моталась по судам без меня, а я работала. Конечно, мне претила мысль работать на невесту некогда безумно любимого мужчины, но поместье Хайдстоков было самым близким к нашему, и, к тому же, как раз тогда княжне требовалась компаньонка и личная гувернантка. Такую возможность я пропустить не могла, а в остальном… ничего, не хрустальная.

…Вдыхая свежий воздух, запах трав и придорожную пыль, я задумчиво и нежно провела рукой по высоким зелёным волосам земли, расфокусировано наблюдая за радужными бликами закатного солнца, просачивающимися сквозь густую крону деревьев, неспешно подходя к дому, до которого осталось всего несколько метров, и вспоминая…

— Всё-таки я не совсем понимаю… — вечером после памятного первого слушания пробормотала я, обнимая холодными ладонями чашку ароматного чая и сидя с мамой на диване у камина. — Почему он нас так ненавидит? Да, конечно, он считает, что ты разрушила брак его матери, лишила отца и всё в этом роде, но ведь он сам отказался от любых контактов с папой? Даже на похороны не явился. И ведь теперь он какая-то важная шишка. Зачем ему наши жалкие клочки? Из принципа?

— Ммм, не думаю. — вздохнула мама, механически отпив чаю. — Такие, как он, ничего не делают без веской причины, но ради цели пойдут по головам. Во первых, его мать так и не смогла повторно выйти замуж, над ней все за спиной смеялись, и он не мог этого не знать. Она как змея, копит в себе яд и щедро делится им с другими, даже с собственным сыном. Думаю, она и воспитала в нём ненависть к нам, но это всё личное. Он карьерист с огромным даром, который помог ему пробиться, но ведь через несколько месяцев предстоят выборы Первого советника, и он — один из трёх кандидатов. Оба его соперника — люди с весьма громкими титулами, а он всего лишь баронет. Думаю, ему недвусмысленно намекнули, что только став бароном он сможет побороться за место Первого советника и титул герцога. Высшее общество крайне непреклонно в таких вопросах, поэтому дело наше плохо, Нора…